Красная Шапочка на Манхэттене - Кармен Гайте

Путешествовать с мистером Вулфом по Манхэттену, рассказывал Питер своей жене Роуз, это все равно что возить на заднем сиденье чемодан. Роуз хохотала, потому что была до безумия влюблена в своего мужа. Но потом ей стало стыдно, и она ответила, что грех смеяться над таким добрым хозяином.

У Питера была заветная мечта: сыграть роль в фильме с преследованиями и погоней, где автомобиль главного героя отважно преодолевает множество препятствий, пролетает по воздуху прямо над замершими с открытым ртом полицейскими, пересекает реки, падает, ни разу не перевернувшись, с крутых склонов и неизменно оставляет позади себя разрушения, катастрофы и пылающие грузовики. Да, его манил риск.

Иногда он делился с Роуз своими фантазиями, которые она старалась не слишком поощрять, хотя они ее забавляли. В конце концов, мечта есть мечта. «Дорогой, ты мог бы писать сценарии для фильмов, — говорила она ему в шутку. — Что-нибудь про войну». «На все согласен, только бы не сидеть в проклятом подвале с двумя другими водителями, зевающими от скуки в ожидании распоряжений хозяина. Меня уже тошнит от неонового света». Но Роуз была женщиной практичной и здравомыслящей и понимала, что если начнет сочувствовать мужу, когда тот принимается жалеть себя, это может плохо кончиться. Ведь Манхэттен по сути своей — не что иное как гигантская свалка, в которой обитают тысячи падших ангелов, изгнанных прочь из мира иллюзии и мечты. Дел у Роуз было невпроворот, только что родился четвертый малыш, и получать в конце каждого месяца сказочную зарплату, которую платил Питеру мистер Вулф, было настоящим подарком судьбы. Роуз отлично это понимала.

Но когда под вечер она включала какой-нибудь фильм, самыми захватывающими казались ей именно те, в которых были приключения упавших в грязь мечтателей со сломанными крыльями. Таков парадокс.

В канун Рождества машины и автобусы движутся по Манхэттену с черепашьей скоростью. По-другому просто не получается. Центральные улицы, самые притягательные, превращаются в человеческий муравейник, который кипит и бурлит в дверях магазинов, вокруг лотков бродячих торговцев, на автобусных остановках и пешеходных переходах. Когда конторы и офисы закрывают свои двери, вся эта масса пешеходов перемешивается со встречными потоками, которые беспрерывно выплевывает метро. Пешеходы, словно пловцы, бросаются против течения, чтобы проникнуть в двери универмагов, где они проводят весь вечер, делая покупки и путешествуя по эскалаторам из отдела в отдел.

Неспешно продвигаясь вперед, лимузин миновал Собор Святого Патрика, потом Центр Рокфеллера с катком, Национальную библиотеку… Возле Эмпайр-стейт-билдинг Питер собирался повернуть на Авеню Америки, чтобы Сара могла полюбоваться нарядными витринами, и направиться в сторону Гринвич-Виллиджа.

Питеру было все равно, куда ехать. Он оглянулся назад и увидел, что девочка в красном спит на заднем сиденье. Интересно, кто она такая, эта девочка? Внучка хозяина? Насколько он знал, мистер Вулф был закоренелым холостяком. Однако в молодости у него могли иметься связи, и теперь откуда-то взялась внучка. А может быть, это его дочь, кто знает. Хозяин был совсем не так уж стар: Роуз не раз отмечала, что он в отличной форме. «Береги девочку как зеницу ока», — сказал ему мистер Вулф перед выездом. Питер должен был исполнять все ее капризы, покатать по красивым местам, а потом доставить в Морнингсайд по адресу, который хозяин записал на бумажке. Все это выглядело очень загадочно, что-то тут явно было не так. Но ведь не зря Роуз то и дело говорила ему: «Не лезь не в свое дело, Питер. Ты всего лишь подчиненный…» И Питер неукоснительно слушался хозяина. Но чего хотелось девочке, он не знал. Какие капризы могут быть у ребенка, который вот уже минут десять как спит? Сначала она то и дело звонила Питеру по внутреннему телефону и задавала вопросы: а для чего нужна вот эта кнопка, а вон та, а можно ли выпить кока-колы, а как называется эта улица, а вон то здание, похожее на сказочный домик, включите свет, опустите шторы, а теперь снова откройте. По правде говоря, девочка была очень милой и забавной. Такой в ее возрасте была Эдит, старшая дочка Питера. Такое же лукавое личико. Наверное, она очень устала. Пусть себе спит, Питеру так намного удобнее. С другой стороны, прогулка становилась совершенно бессмысленной.

Питер принялся думать о своей Эдит. Сколько раз он обещал взять ее с собой, показать ей магазины на Пятой авеню и забраться на последний этаж Эмпайра. Его семья жила в Бруклине, и Эдит обожала Манхэттен. Она то и дело ныла: «Папочка, дорогой, отвези меня на Манхэттен, там столько всего интересного». Но у него так и не нашлось времени, чтобы исполнить ее заветную мечту, равно как и свои собственные мечты. Черт бы подрал эту жизнь!

Внезапно он ощутил себя крошечной каплей в бушующем море Манхэттена. Ему показалось, что он в самом деле рухнул на землю из царства мечты, сломал крылья и теперь скитается по улицам — в казенной форме, за рулем роскошной чужой машины, где спит девочка в красном. Чужая девочка, вовсе не его Эдит, и тем не менее он обязан о ней заботиться. Все было шиворот-навыворот, все казалось каким-то абсурдом, совершенно нелепым и чужим.

За окнами лимузина проплывали фасады домов, украшенные огромными венками, бантами, гирляндами, трубящими ангелами и Санта-Клаусами; по радио доносилась пронзительная какофония музыкальных концертов, которые смешались воедино и, казалось, слышались со всех сторон — с земли и с неба. Мелькали витрины — одна роскошнее и наряднее другой. Перед некоторыми магазинами стояла такая толпа, что очередь растягивалась вдоль всего здания. В витринах этих магазинов были выставлены движущиеся фигуры, которые, словно актеры, разыгрывали по сценарию маленькие живые сценки. И все это на фоне искусно выполненных декораций — заснеженных пейзажей, старинных ресторанов, богатых гостиных. А куклы, разыгрывающие спектакль, настолько правдоподобно спускались по лестницам, распечатывали посылки или скатывались с горы на санках, что, казалось, вот-вот заговорят.

Сара проснулась и протерла глаза. Ей приснилось, что она стала совсем крошечная и мисс Лунатик посадила ее в свою коляску. Пока лимузин, мягко покачиваясь, мчался по Вашингтон-сквер, а затем свернул на южную часть улицы Лафайет, она постепенно просыпалась, но некоторое время сны все еще переплетались с явью. Затем она внимательно осмотрелась, выпрямилась и все вспомнила. Она в лимузине мистера Вулфа. Сквозь опущенные шторы проникает свет уличных огней. Сара сама опустила шторы, чтобы ничто не мешало как следует обдумать события вечера. Пришлось выбирать, что для нее важнее — внешние впечатления или внутренние. Но теперь она страшно разозлилась, что заснула и так ничего и не увидела. Она открыла шторы и стала смотреть в окно, стараясь разглядеть названия улиц и понять, где она находится. Теперь лимузин двигался быстрее и свободнее. Вокруг виднелся какой-то очень красивый квартал, и Саре показалось, что она за городом. Вдоль дороги стояли невысокие дома, и люди шли более неторопливо. Саре не попалось ни одного указателя с названием улицы. Она зажгла свет, достала карту и разложила ее на столике из красного дерева, который открывался, если потянуть за железное кольцо. До того как она уснула, шофер все ей объяснил. Как зовут шофера? Она смотрела на его широкие плечи, обтянутые серой курткой с золотыми погонами, на светлые волосы, выбивавшиеся из-под серебристой фуражки. Питер! Точно, его зовут Питер. Она никак не могла вспомнить, симпатичный он или нет. Они разговаривали мало и о чем-то незначительном. Кажется, он отвечал на ее вопросы немного раздраженно. Она сняла телефонную трубку.

— Питер…

— Слушаю вас, мэм. Вы хорошо отдохнули?

— Слишком хорошо. Надо было меня разбудить. Сколько я спала?

— Около получаса, мэм.

— Но от Центрального Парка до Морнингсайда меньше получаса езды, тем более на такой машине!

Питер решил, что лучше ничего не отвечать. Он привык к сдержанности, кроме того, насколько он понял, хозяин не хотел, чтобы девочка прибыла в Морнингсайд раньше, чем он. С другой стороны, они ехали в одно и то же место! Кажется, он начинал что-то понимать. Вот бы узнать, кто живет в этом доме! Но затем он опять услышал голос Роуз, которая велела ему не лезть чужие дела. Легко сказать! Непонятно, что это за девчонка. Она уже проснулась, и, рассматривая ее в зеркало, он видел по глазам, что она вот-вот снова начнет досаждать ему расспросами. Он улыбнулся, вспомнив Эдит.

— Ты слышишь, Питер? Скажи мне, по крайней мере, в каком мы сейчас районе. По-моему, ты ошибся, и мы едем куда-то на юг.

— Вы торопитесь, мэм?

Внезапно в воображении Сары промелькнуло все увиденное в тот вечер, и теперь она не могла с уверенность сказать, сколько времени прошло — часы или годы. Какой смысл куда-то спешить, если потерял всякое представление о времени? Мисс Лунатик говорила, что никуда не торопится, когда встречает человека, с которым можно поговорить по душам. Но кто знает, что собирается делать этот Питер — поговорить с ней или завезти ее неизвестно куда? Кроме того, бабушка уже наверняка ее ждет. Наконец они остановились на светофоре, и ей удалось прочесть вывеску на одном из домов. Она принялась изучать карту.