Хроники Дебила. Свиток 5 (СИ) - Егор Чекрыгин

Несмотря на все мои иратугские подвиги, эти вонючки реально принимали меня за дремучего степного дикаря, готового отдать целое стадо больших братьев, за бронзовый ломик, весом в пару килограммов.

Так что я постарался изобразить такую же идиотски-хитрую улыбочку, и для начала высказался в том плане, что буду брать за краску десятикратное по весу количество бронзы.

Вонючки-драхтовичи, (начинаю подозревать, что «вонючками» их прозвали отнюдь не только из-за запаха), наконец-то посмотрели на меня с уважением, и торг пошел. И шел он, почти до самого вечера.

Меня убеждали что выданная мной на пробу краска ни на что не годится, в доказательство чего, прямо у меня на глазах покрасили кусок ткани, и прополоскали его в воде. — Естественно, краска почти сразу смылась. Но я на это не повелся, и тонко намекнул, что коли драхтовичи такие неумехи, что не знают способа удержать краску на ткани, мне вероятно следует обратиться к другим мастерам.

Драхтовичи естественно оскорбились, и начали рассказывать какое же это непростое дело, — окраска тканей. И почему никто во всем мире, кроме них не способен делать его так хорошо.

Я в ответ, поведал как зимой, я с учениками бросался в ледяные воды бушующего моря, чтобы на невероятной глубине вырывать из лап морских чудовищ малюсенькие ракушки. И как тяжело и сложно мне приходилось камлать, чтобы заставить эту ракушку отдать свою краску.

Короче мы заливались соловьями и навирали с три короба, пока наконец не пришли примерно к первоначальному моему предложению, — барыши пополам. В том плане, что они окрашивают ткани нашей краской, и половину отдают нам.

Я было, с целью оптимизации процесса, и вовлечения в цепочку производства Олидики, предложил им чтобы ткань для окраски делалась там, а в Иратуге только окрашивалась. Но меня в наглую высмеяли, — только в Иратуге, делают по настоящему правильную и хорошую, плотную, но и очень мягкую ткань, а весь остальной мир, — сплошь безрукие идиоты и мошенники.

С этим, как бы пришлось согласиться, и отвалить в сторону.

В сторону, своей комнатенки, в которой меня ждала свежеобретенная супруга.

…Да. Помните что я говорил про местные стены, словно бы созданные для любознательных ушей? — Уже на подходе к своей комнатушке, я услышал как внутри заливается голосок, несомненно принадлежащей моей дражайшей женушке.

— …а так не видно… Но Он у него величиной с… с… с дерево! И эта, того, — неутомимый как… как ручей. Вообще не прекращает…

А еще…

Дослушивать я не стал, а усмехнувшись, откинул занавески, заменяющие нам дверь. — Дражайшая супруга сидела в окружении сопляек, еще младше ее по возрасту, и пусть неумело, без знания теоретической базы, но явно самозабвенно, им врала.

При виде меня все сразу замолкли и уставились на меня бусинками испуганно-любопытных глазок. А я свою очередь тоже оглядел уважаемое собрание, а заодно и выделенное мне помещение.

Так — судя по всему, к Лигит наведалась ее «девчачья банда», вызнать подробности о состоявшемся замужестве. А ей бедолажке, и сказать-то нечего. — Приперся пьяный муж заполночь, и завалился на кровать дрыхнуть. — История конечно вполне жизненная и наверное обычна для любого века любой эпохи существования человечества, но страдает отсутствием романтики, живописных подробностей и сюжетной интриги. — Вот и приходится бедняжке, лепить отсебятину, чтобы не прослыть среди подружек лохушкой которой и рассказать нечего, да еще и страшилой, от которой муж шарахается как от прокаженной.

Впрочем, — разговоры, это похоже не все чем эта банда сегодня занималась. — Судя по состоянию моих пожитков, — поступили с ними вполне по бандитски, — выпотрошив все тючки и мешки. — Вероятно Лигит хвасталась богатствами мужа, и девчонки провели немало часов, самозабвенно копаясь в моем барахле. Нет, то что сопрут что-нибудь я конечно не боялся, — не те тут нравы, однако…

Уж не знаю, специально это у них так получилось, или случайно, но все мое барахло было теперь рассортировано на несколько кучек. И судя по количеству кучек и по их объему, — все оно теперь делилось на три категории; — мое, (ненужное ей), нейтральное, (видимо она еще не придумала как его использовать), и крайне ей необходимое. …Угадайте какая кучка была самая большая, а какая самая маленькая?!

Ну да хоть, — барахла этого у меня было много, потому-то сегодня меня встретили куда более благосклонным взглядом, и когда остальные бандитки, повизгивая прыснули из комнаты, — попыток отскочить от меня как от нечисти, больше уже не предпринималось.

Впрочем, после той лапши что она навешала про меня своим подружкам, — можно было не сомневаться, что Лигит, обязательно постарается запастись свежим материалом для будущих рассказов.

У них это просто. Я когда первый раз подслушал подобный разговорчики, что вели Ласта, Осакат и Тишка, — так вообще поначалу решил что Тишка мне изменяет с каким-то половым гигантом — акробатом по совместительству, от пяток до макушки набитым батарейками энеджайзер. И только по вскользь упомянутому имени, сообразил что это она про меня так… лестно. Я даже было с непривычки возгордился необыкновенно. Пока не сообразил что это она больше для подружек старается. Увы, в эти суровые времена, с таким ничтожно малым количеством материальных ценностей и возможностей пустить подружкам пыль в глаза, — бедолагам только и остается что хвастаться достижениями своих мужиков. …Всякими достижениями.

…Меня потом вообще долгое время снедало подозрение, что имитируют оргазм женщины не для того чтобы порадовать мужа, а чтобы уесть подслушвающих за стенкой соседок. Впрочем, хватит об этом…

Ну а что было дальше, я по вполне понятным причинам, во всех подробностях описывать не буду. Скажу только что страсти и удовольствия особых не было, зато, — дофига неловкости и напряжения вполне соответствующих понятию «исполнить долг», (пусть и супружеский). Но как говорится, — лиха беда начало.

— Ты должен сделать мне подарок! — Настойчиво потребовала супружница, едва я успел немного восстановить дыхание.

— Какой? — спросил я вяло, подумав, что может это у них в горах обычай такой. Но по загоревшимся глазкам женушки, понял что влип конкретно.

Глава 8

Нагруженных трофеями, в смысле, — подарками, верблюдов и студентов, мы отправили первыми, а сами проторчали в столице Иратуга, еще примерно неделю. Никаких особо выдающихся событий за это время не произошло, так что рассказывать в общем-то и не о чем.

Попробовал я было напроситься на экскурсию на производство к Драхтовичам, но был вежливо послан. Да и сам сообразил, что мне, разбирающемуся в химии как свинья в астронавигации, толку от такой поездки большого не будет, а дышать несколько часов вонью, только чтобы увидеть то немногое, что мне сочтут возможным показать, — нет уж спасибо!

А больше-то, в Иратуге ничего интересного и не было. — Не коз же мне ходить разглядывать? А местное ремесленничество, было развито явно хуже чем в Олидике или Улоте. Да и после шутки, что я сотворил с Бастаем, надеяться что в местных шаманских кругах, меня примут с распростертыми объятьями, пожалуй не стоило.

Даже несмотря на то, что Царь Царей Мокосай «уговорил» меня, больше никого не преследовать, и отозвать своих злобных демонов с тропы войны. Я для порядка было поломался немного. Но в конце концов согласился. — Это же его царство, ему и решать, кого тут казнить, кого миловать.

Бастая кстати, карачун не хватил, как я первоначально подумал. Но вот крыша у мужика поехала конкретно, сделав его абсолютно непригодным к исполнению шаманских обязанностей. …Да и вообще, он теперь мало к чему был пригоден. — Разве только что трясти башкой, да прудить в штаны.

И хотя подобное зрелище моего ополоумевшего противника, работало на мою репутацию Великого и Ужасного, даже лучше чем просто его же смерть, — я каждый раз чувствовал себя неловко при виде этого, мгновенно превратившийся в ничтожество, существа. — Но кто же знал, что мужик так слаб на голову? Впрочем, учитывая мою репутацию, склонность местных к мистике, а особенно к галлюциногенным компотикам, — пожалуй этому не следовало удивляться.

Ну да хватит о грустном. (Хотя почему это «хватит»?). — Диалог с женушкой у меня более-менее налаживался.

Правда выглядело это так, — она что-нибудь просила. А я… как-то так получалось, что соглашался. Нет, не подумайте что мне приходилось платить ей за секс, или допустим, — приготовление обеда. — Просто я постоянно чувствовал какую-то неловкость. Вероятно вызванную гнилой отрыжкой моего интеллигентского прошлого. — Глядя на ее наивную жадность и свеженькое личико, я чувствовал себя этаким совратителем малолетних, и невольно пытался задаривать «дите» понравившимися ей игрушками.