Шествие тех, кому нечего ждать… - Саня Шлемов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лесной гость всё ещё шёл. И, когда он приблизился настолько, что уже было слышно его дыхание, он медленно вышел из – за деревьев, и показал себя. Это не было какое – то исчадие ада, и на тварь, с которыми сброд встречался раньше, он был совершенно не похож. Гость выглядел как совершенно обычный человек, в кожаной куртке, серыми брюками, и волосами до плеч. Мрак скрывал его лицо, а свет от костра позволял лишь разглядеть очертания. Постояв так несколько мгновений, гость подошёл ещё ближе, и уселся возле огня. Пламя озарило его лицо. Гостем оказался молодой голубоглазый парень, с черными волосами. Увидев рассмотрев гостя поближе, индивиды, как будто, узнали его, и вышли из боевого положения. Валера немог понять, что за тип к ним пришёл? Что он здесь забыл? И самое главное, почему пацаны его так спокойно приняли?
Вопросов много, ответов – ни черта. Впрочем, ничего нового. Гость немного посидел без дела, а затем, жестом попросил гитару у Шмеля. Тот её сразу же отдал, и приготовился слушать.
Гость же, приспосабливался к гитаре недолго, буквально минуту. Гость напоминал современного барда, уличного музыканта. Разобравшись что к чему, он начал играть. Мелодия была очень быстрой, и звонкой. Эта мелодия чем – то походила на движение поезда. Вы спросите автора – << Ну и чем же она похожа!? Ёп твою.>>. Скажу сразу, он не сможет ответить.
Закончив играть вступление, бард начал петь:
2<<Нет времени, чтобы себя обмануть,
И нет ничего, чтобы просто уснуть,
И нет никого, кто способен нажать на курок.
Моя голова – перекресток железных дорог.
Здесь целое небо, но нечем дышать.
Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.
Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.
Моя голова – перекресток железных дорог>>
На этих словах, гость перестал играть, и, вскинув голову, начал сверлить взглядом Малахита.
Секунд десять он неотрывно смотрел на него, будто хотел что – то сказать, потом, гость продолжил песню:
<<Нарушены правила в нашей игре.
И я повис на телефонном шнуре.
Смотрите, сегодня петля на плечах палача.
Скажи мне – прощай, помолись и скорее кончай.
Минута считалась за несколько лет,
Но ты мне купила обратный билет.
И вот уже ты мне приносишь заваренный чай.
С него начинается мертвый сезон.
Одиннадцать твоих цифр помнит мой телефон,
Хотя он давно помешался на длинных гудках.
Нам нужно молчать, стиснув зубы до боли в висках>>
Бард вновь остановился. Он встал и подсел вплотную к Зелёному. Гость толкнул Малахита в плечо, тот же, пытался не обращать на это внимание. Малахит с еле уловимой грустью наблюдал за потрескиванием веток в костре. У него был пустой взгляд, не выражающий почти никаких эмоций, либо же он их отлично скрывал, хрен его знает. Недождавшись ответной реакции, бард опять запел:
<<Любовь – это слово похоже на ложь.
Пришитая к коже дешевая брошь.
Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан.
И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран.
Ох..
Нас ловит безумный ночной телеграф.
Любовь – это то, в чем я прав и неправ,
И только любовь дает мне на это права.
Ах…
Любовь – как куранты отставших часов.
Стойкая боязнь чужих адресов.
Любовь – это солнце, которое видит закат.
Чёрт…
Это я, это твой неизвестный солдат.
Подери…
Нет времени, чтобы себя обмануть.
И нет ничего, чтобы просто уснуть.
И нет никого, кто способен нажать на курок.
Моя голова – перекресток железных дорог>>
Бард наконец – таки закончил, и отдал гитару обратно Шмелю. Немного посидев возле костра, он встал, и стремительным шагом скрылся из вида. Выступление окончено. Зелёный всё также наблюдал за танцем пламени. Дождавшись, когда бард точно уйдет, Малахит рухнул на траву, и закрыл лицо руками. Валера не мог понять, что к чему, но к этому непониманию он уже привык. Разве что, непривычно было видеть Малахита в таком состоянии. Полежав так минут пять, Зелёный встал. Его лицо было ещё более безразлично к происходящему, чем обычно. Посмотрев
вдаль, он решительно произнес:
– В жопу сон, едем дальше.
Никто из пацанов, почему – то, не стал спорить. Они просто собрали спальники, и пересели в машину. Валера не протестовал, видимо, такой спешке была причина. Подготовившись к отъезду, <<уазик>> тронулся, и сброд вновь двинулся в путь. Автомобиль, наполненный шестью индивидами, которым нечего ждать, рассекает ночные лесные просторы. Всё дальше и дальше, всё ближе и ближе… к концу.
Глава 11. Тернии
Светает, сброд колесил всю ночь. Ландшафт менялся, и тропа, по которой они ехали, становилась всё более непроходимее. Буераки и ямы сильно мешали передвигаться.
– Сколько осталось? – спросил Дальнобойщик, не отрываясь от дороги.
– Совсем немного, – ответил Степной, смотря на карту, – Мы очень близки к <<звездному полупустырю>>. Оттуда до перехода по ту сторону вообще рукой подать, хоть пешком дойдём.
– То есть, рядом с полупустырем есть какой – то срез до нужного нам места?
– Ага, на <<уазике>> доберемся за пол дня…
Машина резко затормозила. Все кто сидели в салоне чуть – ли не попадали со своих мест. Причина остановки была отлична видна с водительского места. По середине леса, перегородив тропу, по которой сброд и ехал, раскинулся просто громаднейший дом. Дом был сделан из уже почерневшего дерева, а стекла местами выбиты, или же заколочены. Все члены сброда вышли из машины, и уставились на деревянного гиганта. Здание было метров двадцать в высоту, а , судя по окнам, этажей всего четыре. В длину же, он был и вовсе метров тридцать, не меньше. От дома явно смердело, хотя никаких неприятных запахов никто не чувствовал. Странно, вроде воняет, а вони нет. Дальнобойщик подошёл к зданию чуть ближе, и долго над чем – то раздумывал. Затем, постояв минуты две, он развернулся и произнес:
– Степной, ты уверен что мы до перехода даже пешком дойти сможем?
Степной молчал, уставившись на громадный дом. И что делать? Как быть без машины? Не уж то действительно нужно будет идти пешкарусом?
– Пацаны, – угрюмо сказал Дальнобойщик, – нужно с <<уазиком>> попрощаться.
Валера обернулся назад, в сторону машины. Он познакомился с индивидами, практически в то же время что и с <<уазиком>>, и очень к нему привык. В машине было удобно, комфортно и безопасно. Но, времена меняются.
Дальнобойщик первый простился с автомобилем. Он подошёл, и лёг на капот, что – то шепчя себе под нос. Затем, Степной облокотился на оконное стекло. Шмель и Малахит прощались с <<уазиком>> в кабине машины. Сухарь последовал
