Достаточно одной таблетки - Наталья Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты с ума сошла, девонька! Еще и пропиши его к себе!
Олечка плакала, ей было жалко и жениха, которого она бросила ради Ильи, разорив на пару букетов и штук десять шоколадок, и тетю, питавшую определенные надежды, и маму, которая не одобрила ее брак. Но если бы Олечка так и продолжала их всех жалеть, то как быть с котом? Его в конце концов побили бы камнями!
Кончилось тем, что кот сожрал всех этих птичек и остался безнаказанным. А Олечка продолжала его жалеть.
Из рабочего общежития Илья переехал к ней. Олечкин отец умер рано, от язвы желудка, и они с мамой остались вдвоем в малогабаритной двухкомнатной квартире. Но Илья сказал, что это хоромы. И они стали жить в этих хоромах: мама в маленькой комнате, Олечка с Ильей в комнате размером чуть больше.
На последнем курсе института Олечка родила ребенка. Диплом о высшем образовании она получила чудом. И чудо это звалось мамой. Взяв отпуск без содержания, мама сидела с младенцем, кормя его сцеженным молоком, пока Олечка сдавала госы. И они справились. Получив диплом, Ольга Шемякина как-то сразу повзрослела и лишилась некоторых иллюзий. Ни муж, ни свекровь в этот трудный период жизни ей не помогли. Муж сослался на работу, свекровь просто махнула рукой: подумаешь, дите! Я пятерых вырастила!
Ольга поняла, что с трудностями придется бороться ей и маме, насколько хватит маминых сил.
Ольга жалела Илью, а мама жалела ее. Из жалости к дочери Мария Павловна обежала и ЖЭК, и паспортный стол, собирая необходимые справки и добиваясь разрешения прописать зятя в Москве. Все только удивлялись. Чтобы теща так хлопотала за зятя! А как же анекдоты?
– Должно быть, вы его сильно любите, Мария Павловна.
Та Илью ненавидела, но она обожала свою Олечку. И понимала, что это не любовь. Это жалость. Но что ж тут поделаешь? Надо как-то жить. А Ольга меж тем, не проработав и года после выхода из трехлетнего отпуска по уходу за ребенком, родила второго. Они стали жить впятером в малогабаритной двухкомнатной квартире, которая теперь уже и Илье не казалась хоромами. Став москвичом, Шемякин сильно изменился. Стал ворчать, что город стал грязный, что народу в нем полно.
– Понаехали тут.
Работал Илья все в том же автопарке, водителем. Сам долго копил на машину, а купив «Москвича», первым делом поехал на родину, хвастаться.
Ольга со стыда сгорала, слушая, как муж разливается соловьем, описывая свое житье-бытье в столице. Послушать его, так они в деньгах купаются! Лучшие люди Москвы! Илья завалил деревенских родственников подарками, истратив на это все деньги, и пообещал всех их устроить на работу в Москве.
– У меня такие связи! Мне только слово сказать! – хвастался Шемякин.
Обратно они ехали молча.
«Он примитивный, необразованный, хвастливый человек, – впервые подумала Ольга, косясь на мужа. – Да он просто дурак! И как меня угораздило?»
Но у них было двое детей, Илья был прописан в их с мамой московской квартире. То есть, развод был невозможен. Рассчитывать на то, что Шемякин уйдет, как настоящий мужчина, с одним чемоданом, не приходилось. Илье очень понравилось быть москвичом, вряд ли он уступил бы жене и детям свои законные метры.
Они не жили, страдали. Во-первых, страдала мама, глядя, как мучается дочь. К тому же мама начала болеть. Оказалось, что сил у нее не много, гораздо меньше, чем жалости. Дети росли похожими на отца, Ольга с ужасом отмечала в сыновьях ту же заносчивость, хвастливость и нелюбовь к учебе. При этом ее муж был трусом! Уж как он боялся врачей! И дети тоже, под любыми предлогами избегая и ежегодного осмотра у стоматолога, и прививок. Каждый поход к врачу давался Ольге с боем.
Незаметно пролетели двадцать лет. Старший сын после девятого класса поступил в колледж. Так теперь называли бывшие ПТУ. Потом была армия, и вот теперь Ольга смотрела на огромного, в отца, плечистого парня и думала: «Сережа вот-вот женится. А если не москвичка? Господи! Что же мы тогда будем делать?!!»
Устроился Сергей к отцу, в автопарк. С осени Ольга встречала с работы уже двоих. Но зарплату ей сын не отдавал, правда, и у нее денег не просил. Жил, как в общежитии: приходил, уходил, ел, спал, не принимая никакого участия в делах семьи и не интересуясь жизнью остальных обитателей квартиры. Ольга за него всерьез беспокоилась.
Младший, Коля, был половчее. Перевелся в десятый класс и на традиционный вопрос «кем ты хочешь стать?» отвечал:
– Психологом.
– Почему психологом?
– А они ничего не делают и кучу денег получают!
– Ты же учишься на тройки! – удивлялась Ольга. – Как ты собираешься поступать в институт?
– А ты за меня заплатишь!
«А деньги? – так и подмывало спросить ее. – Где я возьму деньги?»
Это витало в воздухе: все понимали, что тетя Аня зажилась. Рассорились они вдрызг после того, как та оттяпала родительскую трехкомнатную квартиру. Мария Павловна, ее младшая сестра, вполне могла рассчитывать на долю в ней. Старшая, тетя Саша, долго и тяжело болела, и последний год ее жизни Шемякины только тем и занимались, что искали варианты обмена.
– Трехкомнатную разменяем на двух и одну, – возбужденно говорил Илья. – Потом твоя мать переедет в однушку. А мы заживем!
– А может, однокомнатную квартиру лучше продать? – робко вставляла Ольга. – Нам так нужны деньги. Коля хочет в институт.
– Надо разъехаться с твоей мамой, – убеждал ее муж.
– А может, тетя Аня переедет к нам, а мы – в трешку?
– Тоже вариант! Но лучше разъехаться!
Тот вариант, который нашла тетя Аня, Шемякиных ошеломил. Та сунула Илье под нос дарственную, а потом кукиш:
– Накось, выкуси, парень. Больно ты ловок! Все мое!
Шемякин пришел в бешенство, а толку?
– Я ее ненавижу, – скрипел зубами Илья. – С самого первого дня ненавижу...
Ольга ходила к тете, плакала, умоляла. Жаловалась на тесноту, на бедность.
– Я тебя предупреждала, – отрезала тетя Аня. – Вышла бы замуж, как я тебе сказала, жила бы сейчас, как сыр в масле каталась. Твой-то бывший нынче в правлении банка! Не гляди, что молодой! Главное, связи.
– Я признаю, что сделала ошибку, – сказала на это Ольга.
– А за ошибки надо платить. Вот и плати!
И в кухонных разговорах Шемякиных появилась новая тема.
– Подсыпать ей, к примеру, в сахарный песок толченого стекла, – мечтал Шемякин-старший. – Она чайку попьет и...
– А есть еще отрава для крыс, – встревал в разговор будущий психолог. – На собаках можно испробовать, папка. Травила бабка крыс и...
– Проводку в ее квартире испортить, – сладко жмурился его отец. – Она чайник включит и...
– У моего одноклассника папка в ванной брился и помер. Током ударило.
– Так она ж не бреется!
– Из окна может выпасть, – авторитетно заявлял школьник. – Я вчера киношку смотрел, там чувак упал с десятого этажа и...
– Она на пятом живет.
– Все равно высоко.
– А если не насмерть?
– В больницу попадет. Ее к аппаратуре подключат, мы придем навестить, выдернем шнур из розетки и...
Ольга от этих разговоров приходила в ужас. Какникак, речь шла о живом существе! О человеке! Хорошо, мама не слышит!
Но та словно чувствовала. И предупреждала:
– Не пускай к ней Илью, Оля. И детей не пускай. Как бы не было беды.
Муж сник, когда заболел. И Ольгина жизнь чудесным образом изменилась. Теперь Илюша был беспомощен, как ребенок, и даже перестал хвастаться. Он постоянно брал больничный, денег и раньше не хватало, а сейчас положение стало катастрофическим, но это был еще один повод для жалости.
– Денег нет, – ныл муж. – По страховке плохо лечат. Мне бы в частную клинику. Зажилась старуха. Вот у кого деньги!
– Потерпи, Илюша. Я была у нее на днях: тетя Аня плохо себя чувствует.
– Она всю жизнь плохо себя чувствует, – ворчал Шемякин. – Погоди, она еще нас всех переживет!
– Ей уже семьдесят.
А через год:
– Ей уже за семьдесят.
Ольга рассчитывала, что дотянет до того момента, когда тетя Аня умрет естественной смертью. А та все понимала.
– Вижу: ждешь, – усмехалась, глядя на нее, тетка. – Не ты, на тебя я зла не держу. Ты девка глупая, добрая. Вся в мать. Той тоже говорили: муж – не картошка, Мария, не до нового урожая, на всю жизнь, так что думай перед тем, как хомут на шею надеть! Ладно, хоть москвича выбрала. А ты дальше пошла, пригрела змею, да еще к себе прописала. Дура ты, дура. Муженек твой – вот корень зла. А ведь я тебя предупреждала. Только я его обману. Не дождется он моих денег.
«Что она задумала?» – холодела Ольга. И с замиранием сердца ждала. И дождалась. Однажды тетя Аня сказала ей о своих планах. С тех пор Ольга потеряла покой.
«Если я скажу Илье... Он же ее убьет! Он ведь так рассчитывает на ее квартиру и деньги! Он этого не переживет! Что ж будет?»
Но надо было решаться. Все планы Шемякина строились на деньгах вредной старухи, он с нетерпением ждал ее смерти.
