Таинственный соперник - Агата Кристи

Мужчина, открывший им, едва удержался на ногах, когда они обе рванулись внутрь. На шум из библиотеки вышел сэр Джеймс.

— Хэлло! Что случилось?

Он подхватил Джейн, которая была близка к обмороку, посадил ее на тахту, налил немного бренди и протянул девушке.

— Все хорошо, дитя. Не бойтесь. Вы в безопасности.

Джейн немного успокоилась. Эджертон взглянул на Таппенс.

— Так вы живы, мисс Таппенс?

— Молодых искателей приключений нелегко убить, — улыбнулась она.

— Значит, можно считать, что рискованное предприятие удачно завершено? — Он повернулся к девушке. — Это мисс Джейн Финн?

— Да, — ответила та. — Я Джейн Финн. И я должна вам кое-что рассказать.

— Когда вы отдохнете…

— Нет. Я буду чувствовать себя спокойнее, когда расскажу.

— Как хотите, — сказал Эджертон, усаживаясь в кресло.

Джейн начала свой рассказ.

— Я отправилась на «Лузитании» в Париж, намереваясь работать там сиделкой в госпитале. Но «Лузитания» была торпедирована… Когда я на палубе ожидала своей очереди, чтобы сесть в спасательную лодку, ко мне подошел мужчина. Я видела его и раньше, и мне казалось, что он чего-то или кого-то боится. Он передал мне бумаги, имеющие, как он сказал, большое значение для союзников, и просил меня спасти их. Он должен был поместить объявление в «Тайме», по которому я отыщу его. Если он не появится, я обещала передать документы американскому послу.

Многое из того, что произошло потом, казалось мне кошмаром. Я часто впоследствии видела это во сне…

Мистер Данверс предупредил меня о возможной слежке. Вначале я ничего не подозревала. Но в Холихиде я почувствовала что-то неладное. Там была женщина, которая не спускала с меня глаз… Миссис Вандемейер… Мы познакомились на «Лузитании», после того как мистер Данверс отдал мне пакет. Она была очень добра ко мне, но что-то настораживало меня. Я начала опасаться, но совершенно не знала, что делать.

У меня была мысль остаться в Холихиде, а не ехать в Лондон, но скоро я поняла, что это было бы большой глупостью. Я надеялась, что меня не заметят, и все будет хорошо. Но на всякий случай я вскрыла пакет и засунула туда листы чистой бумаги, а документы спрятала между страницами газеты. Обе страницы я склеила и положила в карман пальто.

Уезжая из Холихида в Лондон, я оказалась в одном вагоне с миссис Вандемейер. Это показалось мне очень странным. Не зная, как поступить, я сочла за лучшее остаться в купе и сделать вид, что дремлю. Мы уже подъезжали к Лондону, когда сквозь приоткрытые веки я увидела, как один из мужчин достал что-то из чемодана и протянул миссис Вандемейер, и они переглянулись…

Я встала и хотела выйти в коридор. В этот момент миссис Вандемейер сказала: «Пора». Я почувствовала что-то мокрое на лице и попыталась закричать, но меня ударили по голове…

Она вздрогнула и продолжала:

— Не знаю, сколько я была без сознания. Когда я очнулась, оказалось, что я лежу на грязной постели. Рядом стояла ширма. Из-за нее доносились голоса. Один из них принадлежал миссис Вандемейер. Я прислушалась. Они говорили о том, что не нашли бумаг. В пакете оказались листы чистой бумаги, и их это ужасно взбесило. Они не знали, я подменила содержимое или Данверс нарочно подсунул пустой пакет, а настоящий отправил другим путем. Они говорили, что надо пытать меня.

Джейн закрыла глаза.

— До этого я не знала, что такое настоящий страх… Они подошли ко мне. Я закрыла глаза и хотела, чтобы они думали, что я еще без сознания. Я боялась, что они услышат стук моего сердца. Однако они постояли около меня и ушли. Я начала обдумывать свое положение. Что я должна сделать? Я знала, что не смогу долго противиться пытке.

Внезапно ко мне пришла мысль о потере памяти. Этот вопрос когда-то интересовал меня, и я много читала об этом. Да, это единственное, что может спасти меня!

Миссис Вандемейер снова вернулась. Ее лицо было ужасно. Но я улыбнулась ей и по-французски спросила, где я. Она была изумлена. Она позвала мужчину, и они начали расспрашивать меня. Он говорил со мной по-французски. Мужчина стоял за ширмой, и лица его я не видела. Голос его звучал спокойно, но я очень испугалась. Мне казалось, что мужчина видит меня насквозь, но продолжала притворяться. Я снова спросила, где я, а потом сказала, что должна что-то вспомнить. Что-то вспомнить… Он спросил, как меня зовут. Я ответила, что не знаю, не могу вспомнить. Неожиданно он схватил мои руки и начал выкручивать. Боль была ужасная, я закричала. Но кричала по-французски… Не знаю, сколько продолжалось это мучение. К счастью, чей-то голос сказал: «Хватит. Она не врет», и я потеряла сознание.

Было видно, что эти воспоминания для Джейн мучительны.

— Когда я очнулась, миссис Вандемейер была рядом. Она сказала, что у меня случился удар и что я очень больна. На ее вопрос я ответила, что смутно помню доктора, который держал меня за руки. Она облегченно вздохнула. Когда миссис Вандемейер вышла из комнаты, я встала и осмотрелась. Окон не было. Дверь, конечно, заперта, я и не пыталась проверить это. На стенах висели картины, изображавшие сцены из «Фауста».

Эджертон быстро взглянул на нее. Девушка кивнула.

— Да, это был тот самый дом в Сохо… В то время, я, конечно, этого не знала… Так вот, меня беспокоило, здесь ли документы. Но у двери висело мое пальто; в кармане которого лежала газета. Успокоившись, я хотела достать ее, но вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Перед этим я обшарила стены, но ни щелки, ни пустоты не обнаружила. А тут я услышала шорох. Конечно, за мной наблюдали! Я быстро легла в постель, и вовремя. Вошла миссис Вандемейер и принесла мне ужин. Она была ласкова, и я поняла, что она хочет что-то узнать у меня. Действительно, она показала пакет и спросила, знаю ли я, что это такое. Я взяла пакет и начала рассматривать его. Потом покачала головой, делая вид, что пытаюсь вспомнить. Да, что-то знакомое, но где и когда я его видела? Миссис Вандемейер улыбнулась и сказала, что я ее племянница и могу называть ее «тетя Рита».

Девушка помолчала.

— Это была ужасная ночь! Бумаги были при мне, но я не могла рисковать, оставляя их здесь. Я долго размышляла о том, как их спасти, и наконец придумала. Поздно ночью я сняла со стены картину, где изображена Маргарита, достала из кармана пальто газету, вытащила документы и засунула их между картиной и бумагой. Газету я положила обратно в карман. Я была довольна своим тайником. Теперь они будут считать, что Данверс подсунул им липу, и оставят меня в покое… Но вскоре я поняла, что мне нечего и думать уйти оттуда. Они решили ждать, пока ко мне вернется память. За мной постоянно наблюдали. Миссис Вандемейер и другая женщина ни на минуту не оставляли меня. Выдав меня за Жаннет, свою племянницу, потерявшую память в результате потрясения при гибели «Лузитании», миссис Вандемейер поместила меня в клинику в Борнемуде. Там при мне неотлучно находилась сиделка. Она, казалось, очень хорошо ко мне относится. Только провидение спасло меня от западни! Случайно я услышала, как она разговаривала с кем-то в коридоре. Она была с ними заодно. На глазах Джейн блеснули слезы.

— Вы не представляете, как это тяжело — постоянно находиться в напряжении, никому не доверять! Время от времени я даже забывала, кто я на самом деле — Джейн Финн или Жанет Вандемейер…

Она вздохнула.

— Миссис Вандемейер приехала однажды из Лондона и сказала, что доктор предлагает показать меня специалисту из Парижа. Оказалось, что сиделка, которая была со мной, ездила в Париж и консультировалась с ним насчет меня. Она привезла несколько указаний, как проверить, потеряна ли память или это симуляция. Конечно, я не могла бы обмануть человека, который всю жизнь занимается изучением подобной болезни. Но меня спас случай…

Меня опять перевезли в Лондон, в Сохо. Я должна была прислуживать мистеру Бересфорду. Конечно, тогда я не знала его имени. Я считала, что это еще одна ловушка. Но из случайно услышанного разговора я поняла, что его собираются убить. Что произошло дальше, вы знаете… Я думала, что успею достать бумаги из тайника, но не смогла. Тогда я закричала, что хочу к Маргарите, надеясь, что мистер Бересфорд поймет, что я имею в виду картину.

Она замолчала.

— Значит, бумаги еще в картине? — спросил Эджертон.

— Да.

Он взглянул на часы.

— Мы должны забрать их.

— Ночью? — удивилась Таппенс.

— Завтра, может быть поздно. Кроме того, ночью мы можем обмануть мистера Брауна. За вами, конечно, следили. Когда мы выйдем отсюда, за нами опять будут следить, но не волнуйтесь, мистер Браун надеется, что мы сами приведем его к документам. Дом в Сохо днем и ночью находится под наблюдением полиции. Поэтому я думаю, что мистер Браун будет действовать под видом нашего друга.

Таппенс смутилась.

— Видите ли, есть еще что-то, о чем мы не сказали вам… — ее взгляд остановился на Джейн.

— Не надо колебаний, мисс Таппенс. Что же?