С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король - Джеймс Чейз

Лепски в этот момент думал, как она выглядит без одежды.

Да, значит вы были одна и увидели пиджак?

Да. Как только я его увидела, я кое-что вспомнила — Повернув голову, она заметила Якоби, пожирающего ее глазами. — Это тоже инспектор? Он миленький.

— Его мать тоже так думала, — пробурчал Лепски. — Вернемся к делу, мисс Эрнандес. Вы увидели пиджак и что-то вспомнили. Что?

— Называйте меня Долорес, — сказала она.

Лепски поблагодарил стол за то, что он скрывает нижнюю часть его тела.

— Да. Хорошо, Долорес… О чем вы вспомнили?

— Я вспомнила, что видела этот пиджак. Он шикарный, правда? На такой обратишь внимание.

— Когда вы его видели?

— Когда? Пятого.

Лепски насторожлися. Вечером пятого была убита Дженни Бендлер.

— Вы уверены в дате, Долорес? Это важно.

— Я уверена и скажу почему. Это день рождения Джемми. Джемми — это мой пес. Я повела еш в ресторан «Голубое небо». Меч родитель обожает Джемми. А вы любите собак, мистер инспектор?

Лепски сдержал ругательство. Он ненавидел собак.

— Значит, вы вышли вместе с собакой. Который был час?

— Обеденный. Я без ума от Джемми. Это мой лучший друг. Когда я возвращаюсь усталой домой, он ждет меня. Он-меня веселит. Он действительно милый.

Лепски сломал карандаш, который держал в руке.

— Вы прогуливались с собакой. И что же произошло?

Она скривилась.

— Ну, ко мне пристал один тип. Вы понимаете, ко мне все время пристают.

Лепски понимал это очень хорошо. Если бы он не был женат, он тоже к ней бы пристал.

— И на этом типе был такой пиджак?

Она погасила сигарету и сразу же зажгла новую.

— Невозможно остановиться, — сказала она, улыбаясь. — Я, похоже, нервничаю. Вы верите в то, что говорят о вреде табака?

— Все может быть. Вы сказали, что к вам пристал один тип, — продолжил Лепски.

— Ненормальный.

— И на нем был этот пиджак? — прошипел Лепски сквозь зубы.

Она широко открыла глаза.

— Нет, на нем был коричневый пиджак из синтетики…

Лепски сломал второй карандаш.

— Мы говорим об этом чер… Мы говорим о пиджаке с пуговицами в форме мяча для гольфа.

Она снова ему улыбнулась.

— Вы можете ругаться, если хотите, мистер инспектор, мне все равно. Я знаю многих мужчин, которые ругаются. Знаете, это мужская привычка.

Лепски сжал пальцы.

— Ну, а этот пиджак?

— Этот псих предлагал мне пятьдесят монет. Вы представляете? Джемми захотел нанести визит дереву, и в этот момент прошел пиджак. Едва я его увидела, я подумала, что он очень шикарный. Я люблю смотреть на хорошо одетых мужчин. Я питаю слабость к мужчинам, которые заботятся о своей внешности.

— Значит, вы увидели пиджак… На ком он был?

— Высокий парень, симпатичный, ну, вы понимаете?

Лепски протянул руку к блокноту.

— Расскажите мне о нем, Долорес.

Она погасила сигарету и зажгла новую.

— Я не видела его лица, мистер инспектор. С этим психом, который ко мне приставал, и Джемми, который хотел к дереву. Вы понимаете?

Лепски с трудом подавил желание схватить блокнот и швырнуть его в угол комнаты.

— Рассмотрим все подробно, — сказал он серьезно. — Мимо прошел мужчина, и вы заметили на нем такой пиджак… Так?

Совершенно верно.

Это было пятого в середине дня?

Она кивнула головой.

— Вы не видели лица этого человека, но вы его частично видели?

— Да.

— Хорошо. Это важно, Долорес. Он высокий, средний или маленький?

— Высокий. Мне нравятся высокие мужчины. Маленькие меня раздражают. Вы понимаете?

— Значит, он был высокий. — Лепски поднялся, — Такой же, как я?

Она посмотрела на него.

— Еще выше. Ненамного, но выше.

Лепски сел.

— Он был крепко сложен, худощав, нормальный?

— Он был широкоплеч. Я это заметила. Я люблю широкоплечих мужчин. Он был именно такой.

— На нем была шляпа?

— Нет. Его волосы мне понравились. Они были светлые. Вы понимаете? Настоящий блондин. Соломенного цвета волосы и коротко подстриженные. Мне надоели длинноволосые.

— Долорес, вы видели мужчину, светлого, с соломенного цвета волосами, высокого, широкоплечего, ростом примерно сто восемьдесят… Так?

— Совершенно верно, мистер инспектор.

— Вы больше ничего не заметили?

— На нем были синие брюки, которые очень подходили к пиджаку, и туфли «гучи». Я всегда замечаю обувь, и, на мой взгляд, эта обувь самая лучшая.

Лепски вздохнул. Несправедливо, что мужчина должен допрашивать такую девушку.

— Как он шел?

— Ну, он шел… как сказать? Как человек, который знает, куда идет… Широкими шагами.

— Он не хромал?

— О, нет.

— Долорес, это важно. Это первая информация о человеке, который уже совершил два убийства. Вы в курсе этого?

— Да. Я всегда слушаю Пита Хамильтона в свободное время. Он милый.

У Лепски были другие слова для характеристики Хамильтона, но сейчас было не время.

— Нам нужно иметь о нем как можно больше сведений. Вы заметили еще что-нибудь?

Она думала, гася сигарету, и задумчиво зажгла следующую.

— Руки! Для меня руки имеют большое значение. Вы понимаете, мистер инспектор? У меня есть друзья, вы понимаете? Их руки… Ну, вы понимаете?

Лепски кивнул головой. Он очень хорошо понимал, что мужские руки имеют громадное значение для такой девицы.

— Значит, я заметила его руки, когда он проходил. Тонкие руки с длинными пальцами, руки артиста, художника. Понимаете?

— Он может быть и хирургом?

— Может быть. У него были руки художника.

— По вашему описанию, у него был вид богатого человека.

Долорес сморщила маленький обворожительный носик.

— Он, может быть, из тех, которые занимаются мошенничеством. Вы понимаете? Я знала одного такого… Представляете?

— Да. Хорошо. Посмотрим, сможете вы вспомнить еще что-нибудь.

— Нужно побыстрее, мистер инспектор. Скоро мне нужно выводить на прогулку Джемми.

Лепски решил, что больше ничего важного она не вспомнит.

— Хорошо, Долорес. Вы нам очень помогли. Если бы вы увидели этого типа со спины, вы смогли бы его узнать?

— Да, конечно.

— Даже если бы на нем не было этого пиджака?

Она кивнула головой и встала.

— Еще одно, — посоветовал Лепски, поднимаясь. — Не рассказывайте никому об этом. Это важно. До сих пор из сотни сообщений, которые к нам поступили, только паши содержат полезные сведения. Этот человек опасен. Если слух о том, что вы можете его узнать, распространится… Вы улавливаете?

Черные глаза Долорес расширились.

— Вы думаете, он попытается меня ликвидировать?

— Возможно.

— Вы думаете, что он меня разрежет на куски?

— Возможно.

— Надеюсь, вы быстро его схватите, мистер инспектор. Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока вы его не схватите.

— Достаточно, чтобы вы об этом никому не рассказывали.

— Вы думаете, мне следует завести телохранителя?

Якоби поднялся со стула, но, встретившись взглядом с Лепски, снова сел.

— Если шеф посчитает, что это необходимо, я этим займусь, — сказал Лепски.

— Хорошо. До свидания.

Она улыбнулась Лепски, потом Якоби и вышла из комнаты.

Якоби вытирал руки носовым платком.

— Напомни мне ее адрес.

— Две сотни минимум, — сказал ему Лепски. — Будь разумным, Макс, С каких пор флик третьего класса может потратить двести долларов на шлюху?

Он взял свои записи и отправился в кабинет Террела.

Рейнольдс выключил телевизор после передачи Хамильтона и взглянул на Амелию, сидящую в кресле. Они прослушали детальный рассказ об убийстве Лу Буна. Хамильтон, любивший сенсации, не опустил ни одной детали. Он описал отрезанную голову и все, что было сделано с трупом.

«Нет никакого сомнения, то этот маниакальный убийца находится в городе, — сказал он в заключение. — Будьте осторожны. Никто не может считать себя в безопасности, пока его не поймают. Мы имеем право спросить, что делает для этого полиция!»

— Я не могу поверить, я не могу поверить! — воскликнула Амелия. — Криспин не мог!

— Не хочет ли мадам выпить? — предложил Рейнольдс.

— Да…

Направляясь к бару, он через окно увидел Криспина, идущего к машине.

Криспин собрался ехать в галерею Кендрика.

— Он уезжает, мадам, — объявил Рейнольдс.

— Поднимитесь к нему и посмотрите, — сказала Амелия.

Рейнольдс сначала пошел к себе в комнату и выпил изрядную порцию виски. Подождал, пока алкоголь начнет действовать, затем взял стальную пластинку, чтобы открыть дверь, и наконец медленно поднялся по лестнице.

Амелия сидела и ждала. Она была уверена, что Криспин совершил еще одно жуткое убийство. Она может и ошибаться, думала она, напрасно пытаясь убедить себя. На этот раз не было одежды, испачканной кровью. Она поднесла руку к груди и почувствовала, как сильно бьется сердце. Это наверняка он! Она закрыла глаза. Какой стыд! Для нее жизнь кончена! Кто станет принимать мать такого монстра? Сегодня вечером ее пригласили на прием в ресторан отеля «Спэниш Бэй» в честь посла Франции. Жизнь кончена! Кто пригласит ее на такие приемы, если узнают, что ее сын маниакальный убийца?