Безмолвная - Райчел Мид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы с Ли Вэем встревоженно переглядываемся. Я решительно не знаю, можно ли нам доверять кому-то в этом странном месте, но Сю Мэй, по крайней мере, от нас не шарахается, в отличие от продавцов на рынке. Ее лицо кажется мне открытым и обезоруживающим, а ее умение пользоваться нашим языком (или, по крайней мере, похожим на него) служит хоть каким-то упорядочивающим моментом в совершенно безумной ситуации. Чуть поколебавшись, мы идем за ней.
Заходим на кухню. Такой кухни я в жизни не видела. Пар клубами поднимается над кастрюлями, стоящими на горячей плите, делая все помещение жарким и душным. На меня наваливаются совершенно незнакомые запахи – видимо, продуктов, которые мне раньше не встречались. Это совсем не похоже на нашу кухню в поселке, где немногочисленные ингредиенты приходится расходовать очень экономно. Здесь деловито снуют две девушки и мальчишка, обрабатывая всевозможные овощи и мясо, посыпая их какими-то невиданными порошками. Рот у меня наполняется слюной, а на потрясенном лице Ли Вэя написан откровенный голод.
И, конечно, тут присутствуют звуки. Так много звуков, и для большинства у меня нет названий. Кастрюли и котелки небрежно швыряют, блюда бесцеремонно плюхают. Продукты, брошенные на горячие сковороды с маслом, создают шум, от которого у меня глаза на лоб лезут. Фэн Цзе такого не описывала. Ко всему этому примешиваются звуки человеческого разговора: занимаясь своими делами, все работники болтают. Один из них замечает нас и, вежливо кивнув, говорит что-то, обращаясь к Сю Мэй. Она улыбается и отвечает, это изумляет меня – она может слышать и свободно владеет звуковой и знаковой речью!
У меня нет времени это осмысливать; она выводит нас из кухни в гораздо большее помещение. Оно заполнено столами: некоторые стоят в центре, другие расставлены в углах и спрятаны за полупрозрачными занавесками. Стены украшены гобеленами и свитками, а также красиво расставленными керамическими изделиями. За столами сидят в основном мужчины в одежде самых разных цветов и фасонов. Некоторые одеты так же скромно, как мы с Ли Вэем. Другие могут соперничать с тем торговцем шелком, за которым мы вошли в город. Если не считать немолодой женщины, сидящей в большой группе за одним из столов в центре, единственная присутствующая в зале женщина, помимо меня и Сю Мэй, вроде как здесь работает. Она одета в шелк и стоит спиной к нам, расставляя еду и напитки.
Я читала про постоялые дворы в архиве, но мы с Ли Вэем сами никогда не бывали в таком месте. Где бы мы это сделали? Кто приезжает к нам в поселок? Сю Мэй указывает на один из занавешенных столов. Мы проходим мимо полуседого мужчины; он стоит у двери, скрестив руки на груди. Его лицо в шрамах, вся фигура выражает силу и решительность. Он наблюдает за Сю Мэй, но к нам не идет.
Мы садимся, и Сю Мэй задергивает занавеску. Дымчатая ткань чудесна – полупрозрачная, шелковистая. Я украдкой ее щупаю. Благодаря ей снаружи нас рассмотреть трудно, а вот нам видно почти все, что происходит в помещении. Хотя меня по-прежнему тревожит ситуация, в которой мы оказались, я вежливо киваю и называю ей наши имена.
«Приятно познакомиться. Ждите здесь», – говорит Сю Мэй. Она быстро проходит к помосту в дальней части комнаты и возвращается с бумагой и тушью. Когда она обращается к нам снова, ее лицо серьезно и полно любопытства.
«Здесь, за занавесью, мы можем говорить, но не разговаривайте знаками при других, если я не скажу, что можно. Почему вы не похожи на остальных? – спрашивает она. – Почему у вас язык другой?»
«На каких остальных?» – спрашиваю я, пытаясь понять, что упустила.
«Остальных глухих. Они тоже говорят руками, но некоторые слова не такие. Они вроде как…»
Я не понимаю ее следующего знака, что вроде как доказывает ее правоту. Взявшись за бумагу и тушь, она пишет:
«…Вариации на ту же тему».
«Я не знаю, про каких людей ты говоришь, – сообщаю я ей. – Насколько мне известно, мы – единственные, кто спустился сюда из нашего поселка».
Тут у Сю Мэй брови ползут вверх.
«А где ваш поселок?» – уточняет она.
«На вершине горы. Самой высокой горы», – поправляюсь я.
Судя по ее лицу, у нас другой знак для слова «гора», и я рисую гору. Так мы и продолжаем наш разговор. Однако она очень быстро осваивается с различиями и вскоре почти не нуждается в подсказках.
«Я не знала, что там есть люди, – говорит она. – Они все такие, как вы? Все глухие?»
«Да», – подтверждаю я, не трудясь сообщать ей о моем особом статусе.
Занавеска шуршит, и к нам подходит седой мужчина от двери. Он что-то говорит Сю Мэй. Голос у него низкий и резкий. Меня он пугает, но Сю Мэй выглядит совершенно спокойной. Она что-то весело отвечает, и после краткого разговора мужчина возвращается на свой пост.
«Кто это был?» – спрашивает Ли Вэй.
«Мой отец, – отвечает она. – Он захотел узнать, кто вы. Он беспокоится из-за того, что я с вами говорю, но он не согласен с…»
Мы опять ее не понимаем, и она пишет слово: «постановлением». Видя наше недоумение, она поясняет: «Есть постановление насчет ваших людей… Ну, таких людей, как вы. Насчет глухих. Здесь, в городе, живут такие, но нам не положено с ними общаться или вести дела».
«А ты знаешь, откуда они пришли?» – жадно спрашиваю я.
Если здесь есть такие, как мы, кто прижился в этом странном месте, то я хочу надеяться, что они смогут нам помочь.
«Нет, – говорит она. – Те, с кем я разговаривала, не хотели рассказывать о своем прошлом. В основном я говорю с ними, чтобы выучить знаки. Меня интересуют языки. Это была моя специальность, когда я пыталась попасть в одну из школ в столице».
«Если вам не положено с нами разговаривать, то почему ты позвала нас с собой на рынке?» – с подозрением спрашивает Ли Вэй.
«Было заметно, что вы растеряны, – объясняет она. – Чужаки. Я смотрела, как вы разговариваете знаками, и меня заинтриговало то, что ваши немного отличаются от тех, которые знаю я. Когда я услышала, как солдаты говорили, что ищут двух человек, чье описание подходило к вам, я поняла, что вам нужна помощь. Так странно, что есть еще такие люди – глухие. Может, все ваши предки сначала имели одинаковый язык знаков, а потом он со временем изменился? Это объяснило бы, почему у вас некоторые знаки другие».
Она производит на меня впечатление человека, чья любознательность настолько сильна, что часто уводит ее от темы.
«Ты так и не объяснила, почему нам помогла», – отмечает Ли Вэй, возвращая ее к нашему разговору.
Она смеется.
«Похоже, да. Извините. Просто все так интересно! Я помогла… Ну, отчасти просто из любопытства. А еще мы с отцом не поддерживаем политику короля. При старом короле все было не настолько плохо, а вот когда к власти пришел Цзянь Цзюнь, очень многое изменилось».
«Цзянь Цзюнь? – переспрашиваю я. – Это нынешний король?»
Мы знаем, что в Бэйго правит король, но в нашем поселке давно не следят за сменой правителей.
Сю Мэй кивает.
«Он плохо обращается с военными, вот почему мой отец подал в отставку – и при этом нажил массу врагов. А потом Цзянь Цзюнь запретил принимать женщин в училища, так что мы уехали из столицы и оказались в этом жалком городишке».
Ли Вэй выпучивает глаза:
«Но этот город огромный!»
Она снова хохочет.
«Да вы и правда с вершины горы! Этот город ничего особенного собой не представляет. Есть гораздо более крупные и важные города, и там можно многого достичь, если имеешь нужные умения или связи. Но для опозоренного ветерана и его ученой дочери? Вариантов очень мало. Владельцу этого двора нужен телохранитель и человек, который бы вел бухгалтерию. Он недружелюбный, но его хотя бы не смущает то, что я девушка».
«Наверное, это интересная работа», – вежливо говорю я.
«Очень интересная, – подтверждает она. – У нас бывают люди со всего Бэйго, и даже из-за его пределов. Каждый день кто-то уезжает в новом направлении. Каждый день к нам заходит кто-то незнакомый. Сегодня это вы. Что вас заставило спуститься с вершины горы?»
«Мы надеялись поговорить с Хранителем Дороги, чтобы в наш поселок отправляли больше еды», – объясняю я.
Ее недоуменный вид служит нам ответом еще до того, как она что-то скажет.
«Я об этом ничего не знаю. Я даже не знала о существовании вашего поселка. И кто такой Хранитель Дороги?»
Занавеска снова колышется, и перед нами возникает та женщина, которая обслуживала столики. Высокая и гибкая, она одета в шелка, как я уже успела заметить, вот только я не была готова увидеть это вблизи. Ослепительно-белая юбка (необычный цвет для повседневной одежды по меркам нашего поселка), поверх которой надета длинная туника невероятно яркого зеленого цвета. Кажется, будто материю соткали из весны. На ее тунике пляшут вышитые золотом цапли, и их блеск повторяется в сверкающих золотым шпильках, которые удерживают ее уложенные в два пучка волосы. Волосы у нее такие же невероятные – цвета солнца, а зеленые глаза блестят. Я никогда не видела таких лиц: в нашем поселке у всех темные волосы и глаза. Ее губы сияют от какой-то красной краски, благодаря пудре кожа лица выглядит светлой и нежной. Она словно вышла из сказки, так что я забываю, о чем у нас шла речь.
