«Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг. - Алексей Тепляков

Противоборство чиновников различных ведомств и регионов приводили к большой кадровой чехарде. Особенно это проявилось в Новониколаевской губернско-уездной чека, где с декабря 1919 до мая 1920 г. успели сменить друг друга И.М. Кошелев, В.П. Брауде, В.Ф. Тиунов, А.В. Шишков, С.Л. Пупко и А.В. Прецикс. С осени 1920 до осени 1921 г. в Новониколаевске во главе чека побывали ещё четверо руководителей: Н. Смирнов, Р.Т. Махль, А.Г. Шайкевич и А.П. Николаев. Но и в Красноярске была сходная ситуация — с января по июнь 1920 г. там поочерёдно сменяли друг друга А.И. Мосолов, И.Г. Фридман, В.И. Вильдгрубе, Э.П. Белов и Р.К. Лепсис. Очень частая смена чекистского начальства была характерна и для Якутии. В остальных губернских чека в течение первого года работы поменялось обычно не более двух руководителей.

Начальствующие чекисты неоднократно обращались с жалобами в партийные инстанции на своевольные действия нижестоящих органов власти, а губкомы нередко принимали по этим сигналам соответствующие меры. Так, Томский губком в ноябре 1920 г. разъяснил укомам, что они имеют право контролировать только политическую сторону работы политбюро, но никак не техническую. Тезис о политической работе понимался широко. Черепановское политбюро в 1921 г. жаловалось на то, что уездные власти дают массу сторонних поручений (участие в комиссиях по улучшению быта детей, охране транспорта, учету строительных материалов), но категорически отказывают дать сотрудников, из-за чего политбюро не в состоянии удовлетворительно работать.

Некоторые поручения вышестоящих властей были для чекистов прямым унижением. В марте 1920 г. Тюменский ревком приказал чекистам следить за чистотой улиц, а секретарь Сиббюро ЦК РКП(б) в сентябре 1920 г., потребовав от отдела коммунхоза в три дня очистить выгребную яму дома ответработников Сибпартцентра, за выполнением работ поручил проследить работникам Омгубчека[140].

В ответ чекисты то и дело пеняли на расслабленную работу, а порой и на неблагонадёжность местных властей. Председатель Алтайской губчека И.И. Карклин в июне 1920 г. сурово раскритиковал деятельность губмилиции (часть рядового состава которой перешла на сторону повстанцев партизана Г.Ф. Рогова), губпродкома, совнархоза и гублеса, посетовав, что «почти во всех отделах Губревкома введён 6-ти часовой рабочий день, и после 3-х часов [дня] в них уже никого не увидишь». Тогда же глава Бийской уездчека З.А. Александров обвинял (вполне справедливо) руководство укома РКП(б) как нерешительных и не имеющих организационных способностей работников, которые не могут руководить анархичными комячейками на местах, идя им на уступки и отменяя собственные же постановления[141].

В декабре 1920 г. преемник Карклина Х.П. Щербак заявил, что в среде видных чиновников заметны «контрреволюционные влияния», выражавшиеся в том, что они препятствуют чекистам арестовывать тех или иных специалистов, представляя последних в качестве лояльных советской власти. В декабре 1921 г. новониколаевские чекисты сообщали, что «служащие Сибмилиции на службу приходят поздно, а уходят очень рано». Здесь же они отмечали, что беспартийный начальник Сиброзыска Синев «ведёт агитацию в пользу религии», в связи с чем за ним «установлено наблюдение»[142].

В целом работа Павлуновского высоко оценивалась в Сиббюро, но руководящие кадры губернских чека, невзирая на покровительство со стороны Павлуновского, постоянно натыкались на оппозицию в лице глав губкомов, губревкомов и губисполкомов. Все без исключения губкомы и губкомиссии по чистке партии в начале 1920-х гг. очень жёстко преследовали руководящих чекистов, небезуспешно изгоняя их из своих регионов — как в связи с личными конфликтами и несработанностью, так и за различные должностные проступки и моральные прегрешения.

К примеру, глав Томской губчека Б.А. Бака и С.Г. Чудновского местные власти заставили уехать из Томска; председателя Омской чрезвычайки П.В. Гузакова, а также его соратников А.И. Мосолова, Л.А. Мамендоса-Поляка и Л.Т. Богданова — из Омска (троих последних исключили из партии, причём Мамендоса-Поляка «за связь с контрреволюционерами и выдачу поддельных документов» даже предложили арестовать и отправить под конвоем в Москву); глав Новониколаевской губчека И.М. Кошелева и С.Л. Пупко — из Новониколаевска, председателя Алтгубчека И.И. Карклина — из Барнаула. Осенью 1921 г. руководитель Новониколаевской губчека А.Г. Шайкевич, а также начальники отделов губчека И.Е. Богданов и В.М. Алексеев получили строгие партийные взыскания за получение двух пайков за совместительство. Тогда же Тюменская губкомиссия по чистке партии вынесла взыскание предгубчека П.И. Студитову за бюрократизм и некие служебные преступления, постановив опубликовать об этом в печати[143].

В Красноярске летом 1920 г. губбюро РКП(б) сначала изгнало (с предварительным арестом) председателя губчека В.И. Вильдгрубе и его зама Д.М. Иванова, затем сняло погрязшего в пьянстве Э.П. Белова, а впоследствии партийные власти попытались судить начальника губотдела ГПУ X.П. Щербака, в результате чего целая группа тамошних начальников-чекистов в 1923 г. оказалась наказана в партийном порядке за широкое кредитование у частной фирмы, которой взаимообразно передавались секретные суммы со счетов губотдела ГПУ. В Якутии в 1921–1922 г. были скомпрометированы и затем — с предварительным арестом — выдворены председатели губчека И.Б. Альперович и А.В. Агеев, а также видные чекисты Н.Н. Захаренко, Н.П. Осетров и ряд других. Из алтайских чекистских бонз X.П. Щербак был разоблачён партийными властями как коррупционер, а А.К. Озолин — как хронический алкоголик[144].

Следует отметить, что чекистские начальники часто сами «нарывались» на неприятности, активно интригуя против партийного руководства. Весной 1920 г. зампред Енисейской губчека Д.М. Иванов грозил начать «подбирать ключи к этому губбюро и уже без всякой жалости расшифровать его». Дело закончилось арестом и изгнанием Вильдгрубе и Иванова из Красноярска. Тогда же глава томской чрезвычайки С.Г. Чудновский выступил против влиятельной группы в губкоме партии, что предопределило его скорое перемещение. В начале 1922 г. председатель Омгубчека В.Ф. Тиунов возглавил группировку ответработников, которая повела борьбу с президиумом губкома партии. И только роспуск ЦК РКП(б) президиума Омского губкома в мае 1922 г. избавил Тиунова от необходимости бесславно покинуть свой пост.

Нередко выяснялось, что чекисты допускали наглые агентурно-оперативные действия против партийных властей. Тамбовские чекисты перлюстрировали корреспонденцию, отправляемую секретарям ЦК партии, тюменские — следили за секретарём губкома РКП(б). Начальник отделения линейной ТЧК ст. Красноярск Буйволов со 2 декабря 1921 г. установил слежку за деятельностью президиума Енгубкома «на предмет установления, какие секретные собрания бывают в губкоме», и без ведома секретаря губкома допрашивал работников его аппарата. Губком тут же сместил и арестовал Буйволова, постановив произвести тщательное расследование инцидента.

Как полагает Г.Л. Олех, возможно, в прямой связи с последним случаем тогда же, в декабре 1921 г., по всем полпредствам ВЧК, губчека и особым отделам была распространена циркулярная телеграмма ВЧК, категорически воспрещавшая всякую слежку за ответственными партработниками губернского, областного и всероссийского масштаба. «Виновные в нарушении этого приказа, — подчёркивалось в телеграмме, — будут строго караться…». Но частые рецидивы подобных «вольностей» происходили и позднее.

Характерной особенностью политической жизни 1920-х гг. явилось проникновение методов тайной полиции в партийную среду, что подчас вызывало тревогу даже в верхних эшелонах. Летом 1921 г. на 4-й Сибконференции делегат от Томской губернии предложил, чтобы СибКК РКП(б) организовала секретно-следственный аппарат для наблюдения за ответработниками учреждений. В феврале 1925 г. СибКК РКП(б) предложила Алтайской губКК ликвидировать сеть секретных осведомителей и указала на недопустимость обследования семей коммунистов с целью изучения их быта[145].

Партия старалась жёстко контролировать органы ВЧК-ГПУ, ревнуя к их специфическим полномочиям, стремлению скрывать свою деятельность и интриговать; неугодный парткому чекистский чиновник выдавливался из региона всеми силами и средствами. Обычно это получалось, но в силу конспиративности чекистской работы деятелям тайной полиции удавалось вести свои игры.

Скомпрометированных в результате различных конфликтов работников Павлуновский нередко перебрасывал как можно дальше — в Госполитохрану ДВР, испытывавшую сильнейшую нехватку подготовленных чекистских кадров. Начальник Кузнецкого политбюро Томгубчека И.И. Клиндер после активного участия в провокационном «кузнецком заговоре» осенью 1920 г. был задержан и избит военными властями г. Кузнецка, после чего неделю отбыл под арестом по ложному обвинению в заговорщицкой деятельности. С 1921 г. Клиндер работал начальником Прибайкальского губотдела ГПО ДВР. Член коллегии Алтайской губчека И.В. Хлебутин в январе 1922 г. попал в прицел губкомиссии по чистке РКП(б), постановившей выяснить его былую принадлежность к партии меньшевиков. Но в том же 1922 г. Хлебутин был переброшен в ГПО ДВР[146].