Котел с неприятностями. Россия и новая Большая Игра на Ближнем Востоке - Евгений Янович Сатановский

Ливия – до сентября 2011 года – Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия, или Ливийская Республика, как её назвал Переходный национальный совет, который при поддержке НАТО провёл с территории Киренаики успешную операцию против центральных властей и правившего страной с 1969 года Муаммара Каддафи, после его гибели вступила в вялотекущую, а затем всё более обостряющуюся фазу гражданской войны. Государство как таковое более не существует. Победившая оппозиция была чрезвычайно неоднородна, что исключило формирование на ее базе устойчивого правительства. В неё вошли арабские племена Киренаики – в том числе племя хараби, к которому принадлежал свергнутый в 1969 году король Идрис, часть берберских племён, бывшие члены правительства Каддафи, ливийские эмигранты из Европы и исламисты. В состав последних вошли приверженцы «Аль-Каиды», создавшие «Исламский эмират» в городе Дерна, «Аль-Каида Магриба» в Феццане и суфии-сенуситы в Бенгази. После победы над сторонниками Каддафи салафиты вступили в прямое столкновение с суфиями и племенными традиционалистами.

На 2021 год ситуация в Ливии могла быть охарактеризована как борьба всех против всех. В стране существуют два парламента и два правительства – в Триполи и Тобруке. В борьбу за власть вступили каддафисты. Берберы у тунисской границы, племена африканцев-тубу и туареги в Сахаре создали неподконтрольные любым властям племенные анклавы. Территориальные бригады, самыми известными из которых являются мисуратская и зинтанская, племена и племенные объединения, военные из бывшей армии Каддафи во главе с генералом Халифой Хафтаром, поддерживаемым Египтом, Саудовской Аравией и ОАЭ против ливийских «Братьев-мусульман» и салафитских группировок, за которыми стоял и стоит Катар, по мере сил и возможностей контролировали нефтепроводы, нефтяные месторождения и портовые терминалы. При этом в 2015 году прокатарские боевики объявили о создании в городе Сирт анклава «Исламского государства». В 2016 позиции ИГ в Ливии усилились до такой степени, что США начали обсуждать перспективы использования против 5 тысяч его боевиков итальянских, британских и французских военнослужащих при поддержке местных союзников.

На территории Ливии скопилось более миллиона потенциальных мигрантов из Африки и стран Ближнего и Среднего Востока, использующих её в отсутствие какой бы то ни было централизованной власти как коридор для дальнейшего рывка в Европу. При этом война в Ливии продемонстрировала противоречия в мировом сообществе и неоднородность его интересов. Спровоцировав конфликт НАТО и Ливии и уговорив французского президента Николя Саркози начать военную операцию, Лига арабских государств (ЛАГ) инициировала резолюцию Совета Безопасности ООН, на основании которой действующая против Каддафи коалиция начала бомбёжки страны. Реальной же причиной начала войны с Ливией для ЛАГ была личная неприязнь большинства арабских лидеров к Каддафи и прямая экономическая конкуренция с ним в Африке Катара и Саудовской Аравии.

Для Франции вступление в войну казалось оправданным из-за разногласий с Каддафи по цене истребителей «Рафаль», возможности потери потенциального ливийского рынка атомной энергетики французской корпорацией «Арева» и штрафа, наложенного на нефтедобывающую компанию «Тоталь», а также осложнений в личных и финансовых отношениях Саркози и Каддафи, обещавших громкий коррупционный скандал. Для поддержавшей ЛАГ Турции – из-за конкуренции с Ливией в Африке и желания Анкары поставить на место Саркози за его противодействие вступлению Турции в ЕС, подчинив операции коалиции блоку НАТО, в котором роль Анкары, в отличие от лоббируемого Парижем «Средиземноморского союза», велика.

Для США решающим аргументом стало желание не допустить превращения Саркози, вернувшего Францию в военную структуру НАТО после десятилетий отсутствия её там со времён исторического решения де Голля вывести Францию из военной структуры НАТО, в лидера военной операции блока. Свою роль, как и для европейских членов альянса, сыграло лоббирование Саудовской Аравии и Катара. Для Великобритании важным фактором стала критика правительства за соглашение об освобождении в 2009 году приговорённого в 2001-м к пожизненному заключению за организацию теракта над шотландским городом Локерби «смертельно больного» ливийца Абдель Бассета Али аль-Меграхи, который немедленно вылечился по прибытии в Ливию… после чего британские нефтяные и газовые компании получили там выгодные контракты.

Китай, Россия, Индия и Германия воздержались при осуждении ливийской ситуации в ООН, заняв в этой ситуации, как казалось их руководству на тот момент, единственно возможную позицию. Впрочем, иллюзии по поводу неизбежности быстрого свержения Каддафи после ухода со своих постов тунисского и египетского президентов были в рядах его противников настолько велики, что операция против Триполи началась бы даже в случае использования Россией или КНР права вето в Совете Безопасности ООН, как произошло в своё время в отношении Ирака. В то же время негативные последствия свержения Каддафи оказались настолько явными и необратимыми, что в случае Сирии Москва и Пекин заняли жёсткую консолидированную позицию, призванную не допустить поддержки какой-либо внешней интервенции в этой стране Советом Безопасности ООН.

Однако на момент, о котором идёт речь, казалось, что столкновение возглавляемой президентом Д.А. Медведевым России с Западом, главным рынком сбыта российской нефти и газа, из-за Ливии не приведёт ни к чему, кроме ссоры Москвы с Вашингтоном и Брюсселем (которая через несколько лет всё равно произошла из-за спровоцированного Западом кризиса на Украине) и ослабления ООН – забюрократизированной, затратной и малоуспешной в своих действиях, но единственной международной площадки, где Россия с её правом вето могла хоть в чём-то влиять на ход мировой политики. Альтернативой соглашению с Западом считалось повторение модели поведения СССР в ходе всех ближневосточных кризисов ХХ века: отправка вооружений ливийскому режиму без понимания того, зачем это делается помимо идеологических, ведомственных и личных интересов.

Отличие ливийского сценария «Арабской весны» от египетского и тунисского было в том, что Каддафи продемонстрировал качества революционера и лидера, достойные младшего соратника Насера, Кастро и Манделы. Отказ от опоры на армию и спецслужбы в пользу иностранных профессионалов и спецподразделений, подчинённых его сыновьям и ближайшим соратникам, оправдал себя, как и ставка на партизанскую войну и рассредоточение по пустыне верных ему частей, переведённых с бронетехники на джипы. Африканский союз, главой которого Каддафи был до 1 января 2011 года, оказался для него неплохим политическим тылом, в первую очередь из-за того, что существование значительного числа режимов, входящих в эту организацию (не менее 20), прямо зависело от финансовой помощи с его стороны.

В конечном счёте ливийская кампания продемонстрировала ослабление НАТО как военного альянса. Ситуация, при которой многомесячные военные действия против ливийского режима быстро исчерпали ресурсы дорогостоящих высокоточных боеприпасов, которыми ведущие войну страны коалиции вынуждена была начать снабжать нейтральная Германия, перевела альянс в глазах африканских и ближневосточных режимов в категорию «хромой утки». Североатлантический альянс фактически выступил в качестве «ближневосточного жандарма», что не внушает оптимизма, в том числе в отношении ООН, резолюция которой была использована для оправдания