Вторая невеста - Инна Бачинская

— А затащить тело в склеп? Могла женщина? — спросил капитан.

Савелий пожал плечами.

— А эта, что забрала заявление, жертва насилия, ее координаты у тебя с собой? — спросил Федор.

Коля покопался в папке и протянул ему листок с нацарапанными наспех строчками.

— Вера Алексеевна Врублева, — прочитал Федор. — Могу с ней поговорить, если ты не против, завтра же.

— Делай что хочешь, — махнул рукой капитан. — Ты тоже считаешь, что убила женщина?

— Или мужчина с женскими мозгами, — ответил Федор. — Я не был бы так однозначен. Я вижу… или, вернее, чувствую, какие-то разночтения, ущербность логики, нарочитость, фальшь… И это не просто попытка замести следы, похоже, эти следы оставили разные люди.

— И что это значит? — саркастически спросил капитан. — Сколько их, по-твоему, было? Перевод в студию, пожалуйста.

— Нет перевода, все на уровне подкорки.

— Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать, — кивнул Савелий.

— Один я такой дурак! — Коля развел руками. — У одного соображения на уровне подкорки, другой его понимает… Ладно. Кто будет пить?

…Они отвезли домой Савелия и поехали к Астахову за котом.

Громадный котище — серый в темно-серые полоски — сидел в одиночестве на диване. Он не обратил на вошедших ни малейшего внимания. Клара, всегда бегущая встречать хозяина, не появилась. Коля многозначительно взглянул на Федора. «Видишь, что делается?» — говорил его взгляд.

— Барон! — позвал Федор.

Кот поставил уши торчком и посмотрел на мужчин глазами цвета незрелого крыжовника.

— Поехали домой, Барон! Коля, давай клетку.

Федор поставил клетку перед котом, раскрыл дверцу. Осторожно погладил Барона по голове.

— Ты не очень руки распускай, порвет! — предупредил капитан. — Их в Японии используют вместо собак.

— Иди, Барон.

Кот внимательно осмотрел руку Федора, потянулся к ней носом.

— Сейчас цапнет! — прошипел Коля.

— Давай! — Федор легонько подтолкнул кота, и тот неторопливо шагнул в клетку.

…Барон обошел квартиру Федора, не пропустив ни одного угла, долго обнюхивал сервант, стол и табуретки на кухне, мяукнул, требуя открыть кладовку, долго принюхивался к щели внизу входной двери, потом вспрыгнул на диван и уставился на хозяина круглыми зелеными глазами.

— Все в порядке? — спросил Федор. — Чужих нет?

Барон не ответил, сверля его серьезным взглядом.

— Тогда займемся делом. Ад рем [2], Барон, как говорили когда-то в Древнем Риме.

Федор снял пиджак, достал из внутреннего кармана мобильник и положил его на журнальный столик. Проследив взгляд кота, убрал телефон в сервант. Достал из ящика письменного стола большой желтый конверт, вытащил оттуда фотографии с выставки Майи Корфу и разложил на столике.

— Смотри, Барон, слушай и запоминай. Мы с тобой сейчас пройдемся по всем присутствовавшим на выставке личностям, на всякий случай… внутреннее чутье подсказывает мне, что надо ждать неожиданностей в свете последних событий. А кроме того, поразмыслим, что бы могла значить невинная на первый взгляд фраза, сказанная некоей певицей: «С ответным визитом ?» Да еще и в компании с другой: «Как ты меня нашла ?»… фразой, имеется в виду. Каждая в отдельности звучит нормально, а если поставить их рядом, появляется некий подтекст, двусмысленность… певица хотела сказать: я нанесла тебе визит, знала, где тебя искать, и пришла, а вот как ты меня нашла, чтобы заявиться с ответным визитом, — вопрос! Понятно?

И еще интересно — куда же состоялся первый визит? Как по-твоему, Барон? Ты у нас кот грамотный, сообразил, что можно проделать с ненавистным мобильным телефоном…

А вот мы сейчас переберем все картинки по одной и определимся. Молока хочешь? 

Глава 15. Стелла

Дива сидела перед зеркалом в своей гримерной и красилась. Свинцово-синие утяжеленные веки, длинные ресницы, темные точки румян на скулах, бежевый, почти бесцветный блеск на губах, серебряная пудра…

Тонкие сильные пальцы с длинными вампирскими ногтями наносили грим точными мелкими движениями. Стелла работала над собой вдумчиво, неторопливо, поминутно сверяясь с картинкой в журнале, лежавшем справа на столе, и переводя взгляд на собственное отражение в зеркале.

В существе, смотрящем на нее оттуда, оставалось мало человеческого — это был пришелец из космоса, гость из преисподней, порождение больного ума и больной фантазии — громадные мрачные иссиня-черные глаза в глубоких впадинах, резкие коричневые пятна на скулах, длинная серебристая щель рта…

Гладко стянутая в узел на затылке жесткая грива. Сверкающие синие камешки на длинных до плеч нитках в ушах…

Сине-серебристое чешуйчатое чересчур узкое платье до пола с громадными перепончатыми крыльями летучей мыши.

В гримерку тихо постучали. Стелла вздрогнула и замерла, уставившись на дверь.

— Это я! — В комнату проскользнула высокая блондинка в черном длинном платье. — Как ты? В порядке?

— Кристина! — в голосе дивы послышалось облегчение. — Как ты меня напугала!

— С каких это пор ты стала бояться? Закончила? Дай посмотрю! — Она подошла к диве, взяла ее двумя пальцами за подбородок, повернула к свету. — Ну, мать, краски ты на себя не пожалела! И опять намазалась этой дрянью, смотри, ослепнешь!

— Отстань! — Певица вывернулась из рук Кристины. — Народу много?

— Забито. У тебя шесть минут. Готова? Может, воды?

— Нет, ты не смотрела… — Стелла замялась.

— Успокойся! Твоей итальянской сучки там нет. Не понимаю, ты что, боишься ее?

— Не выдумывай, никого я не боюсь!

— А то я не вижу! Я на твоем месте пообщипала бы ей перышки. Принчипесса! Скажите на милость… Хочешь, я с ней поговорю?

— Заткнись!

Кристина подняла руки, сдаваясь. Дива поправила волосы, рассматривая себя в зеркале, улыбнулась, вздернула подбородок, высунула язык, облизала губы.

— Кончай кривляться! — скомандовала Кристина. — Вставай!

Стелла продолжала рассматривать себя в зеркале.

— Иди! — крикнула Кристина, теряя терпение.

Стелла поднялась и, не взглянув на подругу, пошла к двери. Протянула руку и… застыла.

— В чем дело?

Певица смотрела на свою руку, на лице ее появился ужас.

— Я не могу! Я не могу открыть дверь!

Кристина оттолкнула ее, распахнула дверь.

— Пошла!

— Закрой! — пронзительно закричала Стелла. — Закрой!

Она всплеснула руками и вдруг, пошатнувшись, стала медленно оседать на пол. Кристина вскрикнула, подхватила тело подруги. Не удержав, опустила его на паркет, и певица мягко повалилась на бок, с треском сминая перепончатое крыло.

— Стелла! — закричала Кристина, падая на колени перед дивой. Она приподняла голову певицы, подсунула под нее свою сумочку, похлопала по щекам. Вскочив, метнулась в туалет, принесла стакан воды. Побрызгала водой в лицо дивы. — Да что же это… Стелла!

Она звала подругу и трясла ее за плечи. Вдруг Кристине стало страшно — показалось, что Стелла умерла. Она выплеснула остатки воды ей в лицо.

Дива издала всхлип и открыла глаза.

— Слава богу! — закричала Кристина страстно. — Живая! Ты чего, офигела, мать?

— Что случилось? — спросила Стелла. У нее был вид внезапно разбуженного человека. Она недоуменно смотрела на подругу. — Я… упала? — Она попыталась встать, опираясь на руки. — Не могу, голова кружится.

— Лежи, чучело! — закричала Кристина, кладя ее голову себе на колени. — Успокойся, сейчас пройдет! Ты принимаешь атаракс?

— Я не могу больше, мне плохо от него.

— Дура! Ты помнишь, что было в прошлый раз? Ты же ни хрена не помнишь! Хочешь в дурку? Где он?

— За зеркалом…

Кристина осторожно сняла голову Стеллы со своих колен, стремительно поднялась, метнулась к зеркалу, достала белый бумажный пакетик. Рухнула перед дивой, закричала:

— Открыла рот!

Стелла закрыла глаза и стиснула зубы. Кристина влепила ей пощечину и закричала:

— Рот! Дура!

— Нет!

Вторая пощечина. Дива завыла, мотая головой, отталкивая руки Кристины. Дверь приотворилась, в щель просунулась голова распорядителя сцены — «затейника» Вити Фазы.

— Как вы тут, девочки… — произнес Фаза по инерции и замолчал, уставясь на них.

Кристина резанула рукой по горлу и кивнула на дверь — пошел вон! Произнесла беззвучно одними губами:

— Полчаса!

— Ага, понял! Помощь не нужна?

— Сами справимся, — буркнула Кристина.

Дверь захлопнулась.

— Ну? Рот открыла!

— Нет!

Кристина зажала двумя пальцами нос Стеллы, и когда та, задыхаясь, открыла рот, сунула туда таблетку.

— Молодца!

Дива больше не сопротивлялась, затихла. Плакала, не всхлипывая. Грим потек, лицо стало уродливым. Кристина тихонько покачивалась, бормотала утешительные слова, вытирала ее слезы салфеткой.