История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II - Петр Рябов

Стремясь удержать за своей империей господство в Европе, решить внутренние проблемы за счёт военных побед и захватить наконец вожделенные проливы Стамбула, Николай I начал в 1853 году войну с Турцией. Поводом к войне стал спор о «святынях» Палестины: православная и католическая церковь спорили о том, кто будет контролировать священные места, связанные с жизнью и смертью Христа. Кроме того, Николай I нагло потребовал от султана признать себя «покровителем» всего православного населения Османской Империи (что означало ликвидацию её суверенитета: представим, что султан потребовал бы от царя признать его «покровителем» всех мусульман России!). Разумеется, Турция не могла принять этих требований, и была дружно поддержана почти всеми европейскими державами. Англия и Франция приняли коллективное обязательство: защищать неприкосновенность Турции от русской агрессии, а Австрия и Пруссия отказались поддержать Россию. Напротив, Австрия объявила мобилизацию, придвинула к русской границе армию и заставила Россию вывести свою армию вторжения из захваченных ею турецких «Дунайских княжеств»: Молдавии и Валахии.

Так летом-осенью 1853 года началась крупнейшая со времён наполеоновских войн, война XIX века, – Крымская (Восточная) война. В этой войне вместо одной ослабевшей Турции Петербургской Империи противостояла коалиция Англии, Франции, Пьемонта и Османской империи. Николай I оказался со своим режимом в полной изоляции.

18 ноября 1853 года в Синопской битве – последней в истории битве парусных флотов – русская эскадра адмирала Нахимова уничтожила турецкую эскадру. В ответ на это в Чёрное море вошла эскадра союзников. Начавшаяся война охватила полмира: английские и французские корабли обстреливали Архангельск, Кронштадт, Одессу, Соловецкий монастырь, попытались (неудачно) высадить десант в Петропавловске-на-Камчатке. Военные действия происходили и на Кавказе, где русские войска захватили мощную турецкую крепость Карс. Столкновения охватили Балтику, Белое море, Тихий океан, Закавказье. Параллельно продолжалась война на Кавказе между русскими захватчиками и свободолюбивыми горцами.

Однако целью (успешно осуществлённой) атак союзников было лишь отвлечь русские армии по всем огромным границам империи. Главным же театром войны оказался Крым. Абсолютно доминируя на морях, Британия имела в этой войне стратегическую инициативу, выбирая направление главного удара. Удар по Крыму был рассчитан совершенно точно: союзники не желали ввязываться в большую сухопутную войну против России, дабы не повторить неудачу Наполеона I, а хотели лишь поставить на место зарвавшегося Николая I и быстро, победоносно закончить войну. По словам Б. Кагарлицкого: «потеря черноморских крепостей и флота была для Российской империи крайне болезненна, но само по себе черноморское побережье не было символически важно для национального сознания, удалено от основных центров мобилизации русской армии и доступно для западного флота».

Сокрушительный разгром русской армии был закономерно предопределён всей послепетровской историей России – ставшей главным оплотом европейской реакции (в страхе перед её экспансией сплотились различные, всегда враждующие между собой, европейские державы), безнадёжно отставшей и прогнившей, полной самодовольства, иллюзий и «шапкозакидательских» настроений. Международная изоляция Петербургской империи, всеобщая ненависть европейских народов к мировому «жандарму» и военно-техническая отсталость России (как следствие её социальной, политической и культурной отсталости) предопределили исход войны. Ни героизм русских моряков, ни таланты русских адмиралов (Нахимова и Корнилова), ни огромные просчёты, ошибки и плохая скоординированность в действиях англо-французского командования не могли повлиять на исход войны, лишь немного продлив её и приумножив бессмысленные жертвы с обеих сторон.

Русский парусный флот не мог противостоять паровому флоту англичан и французов (и был годен лишь на затопление на рейде севастопольской бухты, не сделав ни одного выстрела по врагу). Коррупция, охватывающая всю систему российской Империи, ужасное бездорожье, палочная муштра в армии, нехватка образованных кадров и техническое отставание сделали своё дело. Винтовые ружья союзников в четыре раза превосходили по дальности стрельбы архаичные гладкоствольные ружья русских солдат. Если в 1800 году в России выплавлялось столько же чугуна, сколько и в Англии, то в 1860 году – в 13 раз меньше! Промышленная революция на Западе почти не затронула Россию – страну с деспотическим самодержавием, крепостным рабством, крепостной промышленностью и рабской армией. Осадив Севастополь, союзники тотчас проложили к нему железную дорогу. Им было легче подвозить войска и снаряжение под Севастополь (из Западной Европы!), чем защитникам Севастополя – из России с её бездорожьем, воровством, коррупцией и отсутствием нормальных коммуникаций. Армия, основанная на страхе, палочной дисциплине и рабском повиновении, не могла противостоять европейским солдатам.

События развивались следующим образом. В сентябре 1854 года шестидесятитысячный десант союзников высадился в Крыму. Разбив русскую армию на реке Альме и в ряде последующих сражений и отбросив её со своего пути, союзники осадили Севастополь. Из рук вон скверное командование действиями английских и французских войск (и их взаимная конкуренция), а также отчаянное сопротивление русских продлили агонию русской армии, но не могли спасти её от катастрофы. Через год обороны – к осени 1855 года – Севастополь был сдан русскими. Несмотря на троекратный численный перевес над противником, русская армия в Крыму была разгромлена.

Обе стороны не были заинтересованы в долгой полномасштабной войне. В ходе Крымской войны с обеих сторон погибло примерно по сто пятьдесят тысяч человек. Франция стремилась к скорейшему миру (боясь усиления Англии и Пруссии). По её инициативе в марте 1856 года был заключён Парижский мир – не столь тяжёлый для России, каким он мог бы быть, учитывая масштабы её разгрома, но всё равно позорный и унизительный (особенно на фоне её былого имперски-милитаристского могущества). По мирному договору гарантировалась территориальная целостность Османской империи. У России отбиралось устье Дуная. России и Турции запрещалось иметь военные флоты и крепости на Чёрном море, которое объявлялось нейтральным (впрочем, уже через 15 лет военное присутствие России на Чёрном море, в нарушение условий Парижского мира, было восстановлено). Крым возвращался России, а Карс – Турции.

Крымская война покончила как с военным господством России в Европе, так и с самодовольными иллюзиями и с незыблемостью Петербургской Империи, продемонстрировав, что этот колосс был колоссом на глиняных ногах, прогнившим изнутри. Тотальная гнилость и отсталость петербургского режима, военная слабость, экономическое бессилие, культурная отсталость, непригодность государственного аппарата базировались на крепостном праве, как своей первопричине.

Настроения русского общества по поводу итогов Крымской войны ярко выразил поэт-монархист и видный дипломат Ф.И. Тютчев, писавший о падении Севастополя: «И это только справедливо, так как было бы неестественно, чтобы тридцатилетнее господство глупости, испорченности и злоупотреблений увенчалось успехом и славой… По-видимому, то же бессмыслие, которое наложило свою печать на наш политический образ действий, присуще и нашему военному управлению. И не могло быть иначе. Подавление мысли уже давно было руководящим принципом нашего правительства. Последствия подобной системы не могут иметь пределов. Ничто не было пощажено. На всём отразилось это давление. Всё и все сплошь одурели…»

Победы под Полтавой и на Березине неизбежно вели и привели Россию к севастопольской катастрофе. И, как те победы консервировали и укрепляли самодержавный деспотический режим (ибо «победителей не судят»), так и это поражение принесло некоторое горькое отрезвление, показало всю бездну падения Петербургской России со времён Петра I и породило «Великие Реформы» Александра II.

6.2.2. Самодержавие: изгибы «генеральной линии»

Со смертью Петра I в русском государстве сложилась довольно парадоксальная ситуация: абсолютизм монарха, не подконтрольного обществу, сочетался с его полной зависимостью от гвардии, бюрократической машины, придворных группировок, собственных фаворитов, зарубежных посольств. Итогом стала чехарда дворцовых переворотов, когда вокруг трона мелькали «временщики», а нередко свергались и непременно убивались сами монархи.

При всём хаосе мелькающих правителей России общий вектор движения Империи за полтора века от смерти Петра I до воцарения Александра II (1725–1855) не изменился, а в политической жизни наблюдались некоторые общие закономерности: постепенное увеличение роли дворянства (достигшее своего пика в правление Екатерины II и Александра I: 1762–1796, 1801–1825), как опоры трона и правящего сословия, чередование периодов реформ с жёстким «закручиванием гаек», попеременный приход к власти группировок, использующих более «либеральную» и более «авторитарную» риторику, групп, опирающихся на «про-немецкое» и «про-русское» окружение.