Покончить с ФРС - Рон Пол

Однако рынок жилья — и это важно — просто оказался крайним в череде пострадавших. Трудности не обошли и другие секторы экономики — финансы, автомобильную промышленность, сферу услуг, розничную торговлю и рынок акций. Все это лишь симптомы более глубокой проблемы, первоисточником которой является ФРС и ее роль в поддержке нежизнеспособной системы фиатных денег.

Я с интересом заметил, что даже министр финансов на каком-то уровне ощущает, что кризис связан с системой центральных банков. Ныне действующий министр финансов Тимоти Гайтнер сказал Чарли Роузу с канала PBS: «Я бы выделил три системные ошибки нашей политики, притом как внутренней, так и внешней. Первая заключается в том, что кредитно-денежная политика слишком долго оставалась чересчур свободной. Из-за этого возник гигантский рост цен на активы, началась опасная погоня за деньгами. Люди со всего мира старались получить более высокую прибыль. Это чрезвычайно мощный фактор».

Чарли Роуз уточнил: «Легко ли было быстро заработать?»

Гайтнер продолжил: «Да, очень легко. В некоторой степени не так легко здесь, в Соединенных Штатах, но во всем мире именно так»[61].

Редко кто в Вашингтоне говорит об истинных причинах кризиса с полным пониманием ситуации и без обычных уклонений от ответов. Большинство не осознает сущности циклов деловой активности и их связи с политикой Федеральной резервной системы. Более того, многие из тех, кто разбирается в кредитно-денежной системе, не стремятся к тому, чтобы общественность знала, как ее используют в интересах правительства, крупных корпораций и банков.

Однако есть и люди, сведущие в экономике свободного рынка, которые прекрасно знают и понимают, как развивался этот кризис. Поскольку прогнозы экономистов австрийской школы оказались верными, а остальные продемонстрировали свою несостоятельность, именно в их трудах мы должны искать ответ на вопрос, в чем причина текущего кризиса и каково его решение.

Генри Хэзлитт и другие экономисты австрийской школы знали, что Бреттон-Вудская система не просуществует долго, еще в 1944 году, когда она только устанавливалась. Точно так же представители этой школы прекрасно понимали, что система, появившаяся 15 апреля 1971 года, в конце концов потерпит крах. Пусть точная дата была никому не известна, кончина была предсказуема.

Текущий кризис, начавшийся в 2007 году с обвала рынка ипотечного кредитования, сейчас находится в самом разгаре и предвещает кончину системы бумажного доллара как резервной валюты. Понять этот кризис невозможно без знания сущности международной валютной системы, в которой господствующее положение занимает наша ФРС.

Истоки современной проблемы восходят к 2001 году, когда ФРС попыталась предотвратить рецессию с помощью низких процентных ставок. Реальные процентные ставки упали намного ниже исторического среднего значения и нарушили все монетарные правила, на соблюдение которых претендовала ФРС[62]. Гринспен резко снизил ставки ФРС с 6,5 % в январе 2001 года до 1 % в июле 2003-го. Он удерживал их на этом уровне целый год, прежде чем снова дать им подскочить до 5,25 % в июне 2006 года, что взорвало пузырь, созданный ранее.

Для справки: когда ФРС снижает процентные ставки ниже их естественного рыночного уровня, это приводит к чрезмерному увеличению объемов инвестирования, которое выходит за пределы жизнеспособного уровня. Бизнес начинает инвестировать так, как будто у потребителей есть накопления, которые и заставляют процентные ставки падать, посылая соответствующий сигнал. Но реальных ресурсов в действительности нет. Нет новых состояний, которые компенсировали бы инвестиции. Пониженные процентные ставки не создают новых капиталов; они просто искажают сигналы, на которые ориентируются заемщики для оценки рисков[63].

Мы также должны учитывать политический контекст того времени. На американской земле произошли террористические акты, и вся страна погружалась в воинствующее безумие. Идея была в том, чтобы не позволить террористам ударить по нам экономически или политически — прекрасные стремления, но обстоятельства способствовали принятию глупых и недальновидных решений. Отчасти инфляция денег, проводимая ФРС в течение последующего за терактами года, была вызвана желанием создать впечатление того, что страна никак не пострадала — и наша экономика стала еще сильнее, чем прежде.

К сожалению, Гринспен ошибся с выбором средств передачи этого послания врагу. Тот момент был идеальным временем для того, чтобы поставить экономику на прочный фундамент, пусть даже с риском рецессии, а не использовать искусственные стимулы, которые позже доказали свою иллюзорность. Все тогда были охвачены желанием не дать террористам выиграть войну. Таким образом, ФРС подорвала самые основы американской экономики и в долгосрочном плане причинила больший ущерб экономическому благополучию Америки, чем теракты 11 сентября. Гринспен хотел сокрушить террористов, но в итоге подкосил американскую экономику.

Здесь мне хотелось бы внести ясность. Политика ФРС полна чудовищных перекосов. Во власти Гринспена было ее улучшить. Он совершил ужасные ошибки. Но это не значит, что ответ, который мы ищем, кроется в политике ФРС, в более жестком контроле над ее деятельностью, в лучшем управлении ФРС. Мы почти сто лет снова и снова возвращались к одной и той же модели, так пришла пора поумнеть и чему-то научиться. Когда в распоряжении правительства имеются печатный станок и банковский картель, оно этим пользуется, а не печется о всеобщем благе.

Проблема не в том, какие решения принимают центральные банки. Проблема в том, что они обладают властью принимать любые решения. Дополнительная сложность заключается в том, что рынки постоянно должны догадываться, что собирается предпринять ФРС, в результате чего создается режим, который историк Роберт Хиггс назвал «режимом неопределенности»[64]. С помощью этой концепции Хиггс объясняет, почему рынки порой так долго восстанавливаются после ошибок кредитно-денежной политики. Действие рыночных сил всегда направлено на исправление ошибок, допущенных отдельными людьми или правительством. Поскольку инфляция, проводимая центральным банком, всегда разрушительна, рынок пытается остановить ее как можно быстрее. Это свершается по непредсказуемому графику.

Система, пришедшая на смену Бреттон-Вудской, неоднократно за последние тридцать лет доказывала свою недееспособность, однако властям удавалось заново накачивать денежный насос, отвлекать общественность и не допускать уменьшения инфляции и исправления ошибок, обязательно присутствующих в экономическом планировании системы центральных банков.

Нестабильность была очевидна уже в 1987 году, когда на фондовой бирже произошла резкая коррекция под названием спад. ФРС вызвала повторную инфляцию и восстановила доверие к подорванной системе. Окончательной расплаты за инфляцию, которая проводилась с 1971 года, пока не произошло. Неустойчивость доллара в мировой экономике по-прежнему затушевывалась. Произошедший в 1989 году крах на японском рынке показал, что отсутствие равновесия на международных рынках позволяет экспортировать часть нашей долларовой инфляции в другие страны, вместо того чтобы причинять ущерб собственной стране. Недавно мы стали активно экспортировать инфляционные доллары в Китай.

Кризис ссуд и сбережений в 1980-х был еще одной попыткой рынка исправить ошибки, присущие системе. Долговые обязательства до какой-то степени были ликвидированы, но поскольку никаких существенных изменений в политике не произошло, страна и Федеральная резервная система вернулись к старым добрым методам — и инфляция стала еще больше.

Японский рынок так никогда и не восстановился полностью после кризиса 1990-х, поскольку власти не допустили списания безнадежных банковских долгов. На протяжении 1990-х годов американский рынок приводил доводы в пользу списания безнадежных долгов и устранения крупного неэффективного инвестирования. Но наша рецессия, азиатский и российский кризисы сгладили с помощью еще большей инфляции. Даже крах Long-Term Capital Management в 1999 году едва отобразился на экране экономического радиолокатора.

К 2000 году дисбаланс достиг уже такого уровня, что сдерживать его стало невозможно. Крупное вливание кредитов для решения проблемы Y2K[65] смягчило удар рецессии 2000 года, но уже тогда было ясно, что час расплаты близок. Подозреваю, что Гринспен это знал. Он энергично начал раздувать и без того уже внушительный пузырь на жилищном рынке, снижая и удерживая на низком уровне процентную ставку на протяжении нескольких лет. Он купил отсрочку для себя и для системы, которую он представлял.

Крах на фондовой бирже в 2000 году, особенно взрыв пузыря NASDAQ, был началом текущего кризиса, хотя многим хочется отнести его наступление к 2007 году, когда стал очевидным ипотечный кризис. Рынок «быков» на бирже закончился намного раньше. Мощные инфляционные процессы, направленные на стимулирование жилищного строительства, были организованы для того, чтобы люди почувствовали себя увереннее, чтобы у потребителей вновь возник соблазн тратить больше, брать кредиты под собственный капитал хотя бы под номинальным влиянием инфляционных ожиданий. Кредитно-денежная политика никогда не благоприятствует сбережениям. Низкие процентные ставки вводят вкладчиков в заблуждение. Гринспен на мой вопрос по этому поводу ответил ни много ни мало: «Что поделать, некоторым просто не везет».