Стигматы Палмера Элдрича - Филип Киндред Дик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не особенно.
Элдрич сел рядом, положил свою искусственную руку на колени и задумчиво покачивал тростью, внимательно поглядывая на глюка, который еще не ушел.
— Когда мы вернемся в прежние тела… Заметь, что я употребляю слово «прежние», чего не сделал бы в случае кэн-ди. Я говорю это не без причины, поскольку, когда ты вернешься, ты обнаружишь, что время остановилось. Мы могли бы оставаться здесь в течение пятидесяти лет, и все было бы точно так же. Мы оказались бы в моем имении на Луне и не нашли бы никаких изменений, а наблюдающие за нами люди не заметили бы у нас потери сознания, которая наступает после приема кэн-ди, какого-либо транса или апатии. Ну, может быть, дрожание век, длящееся доли секунды. И все.
— Чем определяется время пребывания здесь? — спросил Лео.
— Нашим желанием. Не величиной дозы. Мы можем вернуться в любой момент. Таким образом, количество наркотика остается…
— Это неправда. Я уже давно хочу выбраться отсюда.
— Но это не ты, — сказал Элдрич, — создал эту… среду. Это сделал я, и она принадлежит мне. Я создал глюков, этот ландшафт… — Он сделал жест тростью. — Все, что ты здесь видишь, включая твое тело.
— Мое тело?
Лео пригляделся к себе. Это, несомненно, было его старое, знакомое тело, известное ему до самых интимных подробностей. Его, не Элдрича.
— Я пожелал, чтобы ты появился здесь точно таким же, какой ты есть в своей Вселенной, — объяснил Элдрич. — Видишь ли, именно это убедило Хепберн-Гилберта, который, естественно, буддист. Переселение души в любое тело, какое ты себе выберешь или какое будет тебе выбрано — как в данном случае.
— Так вот почему ООН проглотила эту наживку, — сказал Лео.
Это объясняло очень многое.
— С помощью чуинг-зет человек может проживать жизнь за жизнью, быть насекомым, учителем физики, ястребом, простейшим, моллюском, уличной девкой из Парижа тысяча девятьсот четвертого года или…
— Глюком, — сказал Лео. — Кто здесь из нас глюк?
— Я же тебе сказал: я создал его из части самого себя. Ты тоже мог бы что-нибудь создать. Ну давай — передай фрагмент собственного «я». Он сам примет материальную форму. То, что ты ему даешь, — это логос. Запомнил?
— Запомнил, — ответил Лео.
Он сосредоточился, и вскоре неподалеку материализовалась сложная конструкция из проволок и решеток.
— Что это, черт побери? — спросил Элдрич.
— Ловушка для глюков.
Элдрич откинул голову назад и рассмеялся:
— Очень хорошо. Только, пожалуйста, не делай ловушек для Палмера Элдрича. Я еще не все тебе сказал.
Вместе с Лео он смотрел, как глюк, подозрительно принюхиваясь, приближается к ловушке. Глюк вошел внутрь, и ловушка с громким треском захлопнулась. Глюк был схвачен и уничтожен. Короткое шипение, маленькое облачко дыма, и он исчез.
Воздух перед Лео задрожал, и в сиянии появилась книга в черном переплете, которую он взял в руки, перелистал и с удовлетворением положил на колени.
— Что это? — спросил Элдрич.
— Библия короля Якова. Я думаю, что она может меня защитить.
— Не здесь, — сказал Элдрич. — Это мое королевство.
Он сделал жест рукой, и Библия исчезла.
— Однако ты можешь владеть своим собственным королевством и заполнить его библиями. Каждый это сможет. Как только мы развернем свое дело. Мы будем, конечно, делать наборы, но это будет позже, когда мы начнем нашу деятельность на Земле. Впрочем, это и так лишь формальность, ритуал, облегчающий перемещение. Кэн-ди и чуинг-зет будут поступать на рынок на равных условиях и свободно конкурировать друг с другом. Мы не будем говорить, что чуинг-зет обладает какими-то свойствами, которых не имеет кэн-ди. Мы не хотим отпугнуть людей, мы не хотим также затрагивать чьих-либо религиозных чувств. Впрочем, попробовав несколько раз, они убедятся в двух вещах: в отсутствии течения времени и, что, может быть, еще более существенно, в том, что это не галлюцинация, что они действительно переносятся в другую Вселенную.
— Многие испытывают это и после кэн-ди, — заметил Лео. — Они действительно верят, что переносятся на Землю.
— Фанатики, — с отвращением сказал Элдрич. — Это обычная иллюзия, поскольку не существует ни Подружки Пэт, ни Уолтера Эссекса, а их воображаемый мир ограничивается артефактами, из которых состоит набор. Они не могут пользоваться машиной для мытья посуды, если ее миниатюрная копия не была предварительно установлена в модели кухни. А человек, который не участвует в сеансе, а только наблюдает, видит, что обе куклы никуда не перемещаются. Никто в них не перевоплощается. Можно доказать…
— Однако тебе не так-то просто будет переубедить этих людей, — сказал Лео. — Они останутся верны кэн-ди. Собственно говоря, нет никого, кто был бы недоволен наборами Подружки Пэт. Зачем им отказываться…
— Я объясню, — ответил Элдрич. — Каким бы чудесным ни было перевоплощение в Подружку Пэт и Уолта, в конце концов приходится возвращаться в барак. Ты представляешь себе это, Лео? Как-нибудь попробуй. Проснись в бараке на Ганимеде после двадцати — тридцати минут свободы. Этих ощущений ты никогда не забудешь.
— Гм…
— И есть еще кое-что — ты знаешь что. Когда этот короткий промежуток свободы кончается и колонист возвращается, он не в состоянии вести нормальную повседневную жизнь. Он полностью деморализован. Но если бы вместо кэн-ди он принял… — Он замолчал.
Лео не слушал, он был занят сотворением чего-то нового. В воздухе перед ним появилась лестница, ведущая к светящемуся облаку. Конец лестницы скрывался в сиянии.
— Куда она ведет? — сердито спросил Элдрич.
— В Нью-Йорк, — ответил Лео. — Я вернусь по ней в «Наборы П. П.». — Он встал и подошел к лестнице. — У меня такое впечатление, Элдрич, что с этим чуинг-зет что-то не в порядке. И мы вовремя этого не обнаружим.
Он начал подниматься по лестнице и вдруг вспомнил девочку Монику. Он подумал о том, будет ли ей хорошо здесь, в мире Палмера Элдрича.
— А что с девочкой? — Он остановился. Внизу виднелась маленькая фигурка Элдрича, все еще сидевшего на траве с тростью в руке. — Глюки ее не схватили?
— Этой маленькой девочкой был я, — ответил
