Мир-ловушка - Антон Орлов

Иначе и быть не могло. Он – афарий, обученный сохранять контроль над своим умом даже после приема больших доз спиртного. Забытье не для него.

Титус хотел сломать внедренные в его сознание защитные механизмы и набраться до полной отключки. Непохвальное для афария намерение, но он не знал другого способа заглушить боль.

Он понял, что любит Роми, – и понял, насколько ужасна и преступна ее душа. Кем она была в прошлой жизни? Она не просила его о защите (это было бы понятно, правильно, это бы его тронуло!), нет-нет, она хотела с его помощью раздобыть оружие для убийства. Вряд ли она когда-нибудь видела, как убивают и как умирают… Да, это нехорошо, что ее бьют, но она все равно не имеет права на такие мысли!

Боль не уходила, в голове шумели крылья мотыльков, луна в окошке дрожала, как отражение в черной воде.

Титус решил пойти к наставнику и поведать ему о своих мучениях. Афарии соблюдали обет безбрачия, однако руководство Ордена смотрело сквозь пальцы на любовные похождения молодых братьев (возбранялось только связываться с куртизанками и соблазнять чужих жен – вот за это наказывали строго). Магистр пожурит его, но поймет и что-нибудь посоветует.

Попытка встать успехом не увенчалась. Стены закачались и куда-то поехали, окно с луной перекосилось… Титус мертвой хваткой вцепился в столешницу и опять плюхнулся на стул.

Все. Допился. Ему теперь даже до койки своим ходом не добраться. Если бы у него был такой же, как у Эрмоары, амулет, заряженный протрезвляющим заклятьем…

В дверь постучали.

– Титус, можно?

Он не ответил. Не смог.

За дверью решили, что можно, и в келью вошел брат Ганий.

– Пьешь «особое»? Я тоже плесну себе чуток? Титус, я сегодня второй раз родился, поздравь!

– Оружие в руках у прелестной девушки – это противо… естес… естве… – с трудом заставляя свой язык двигаться, выговорил Титус.

– У какой девушки? – Ганий, оглядевшись, достал с полки другую кружку, втиснутую между книгами, и уселся на свободный стул.

– У нее белые волосы… глаза из янтаря… Она как лунный свет… Не знает… что такое нищенство… и поэтому хочет оружие… Это нехорошо!..

– Понятно, – кивнул Ганий, наливая себе «особого». Потом вытащил из кармана бумажку, развернул. На бумажке лежал тонкий темный шип длиной в полдюйма. – Смотри, эту штуку извлекли у меня из живота. Она была смазана ядом замедленного действия. На пятый день я бы умер.

– Откуда… это?.. – Титус качнулся вперед и вновь откинулся, не позволяя своему стулу завалиться набок.

– Тубмон из самострела засадил, помнишь?

– Помню…

– Ну вот. Это не «сонный шип», это хуже.

Титус почувствовал, что трезвеет. Обозначилась проблема, перед которой боль отступила.

– Ганий… Тубмон этот… Он два раза стрелял… В тебя и в меня…

– Так пошли к целителю! Хм, ты много выпил? Если не можешь идти, я сюда целителя приведу. Эту гадость надо поскорей вытащить!

– В меня он не попал… В Атхия… Помнишь, я Атхием прикрылся…

На пятый день. Через пять дней Атхий по прозвищу Козья Харя умрет. По вине Титуса.

Ему нередко приходилось драться, выполняя задания Ордена, но покойников на его совести пока еще не было.

– Бывает, брат. – Ганий наполнил и пододвинул к нему кружку. – Вспомни, что писал Луиллий Зинабиус о наших невольных прегрешениях!

– Нет… – помотал головой Титус. – Не надо… Я найду его… Пять дней… Найду и спасу.

Ректор полулежал в своем любимом кресле, кутаясь в атласное одеяло. Его знобило. Следуя его указаниям, Шертон смешал снадобья и приготовил лекарство. Рабыни и слуги, пострадавшие от магического зноя, сейчас не в том состоянии, чтобы выполнять свои обязанности. Четверо умерли, еще один, выпрыгнув из окна на седьмом этаже, разбился насмерть (окно выходит во двор, никто не заметил), остальные выжили, но чувствуют себя плохо.

Воры похитили информационную шкатулку, больше их ничего не заинтересовало. Самострел с ядовитыми шипами, подаренный ректору бывшим студентом, ныне видным алхимиком, они вытащили из чрева Драгохранителя и за ненадобностью выбросили. Никаких сомнений, они приходили именно за шкатулкой!

Осмотревшие комнату маги-сыщики заверили ректора, что к утру установят личность человека, державшего в руках разбитый стеклянный жезл (его осколки валялись на полу). Предметы такого рода впитывают информацию о своих владельцах, как губка, и грабитель, не позаботившийся собрать все до единого кусочки, сделал глупость, а заодно оказал следствию крупную услугу.

Также были найдены два ножа и запирающий стержень, коим преступники заклинили пасть Драгохранителя. С этих вещиц просто так информацию не считаешь, но хватит и осколков жезла.

– Арсений… – позвал ректор.

– Что?

В свете лампы-ночника лицо Шертона еще больше походило на непроницаемую, с резкими чертами маску.

– Ты можешь вернуть мне шкатулку?

Шертон пожал плечами.

– Я все расходы оплачу… Маги установят, кто ее взял, но всего лишь установят, а дальше начнутся трудности. Только ты сможешь это сделать! Без нее у меня в голове пустота, ничего не помню… Массу важного не помню. Помоги мне, Арсений, прошу тебя! Мы же с тобой друзья?

– Ладно, – помолчав, согласился Шертон. – Пусть они выяснят, где шкатулка, и я попытаюсь ее вернуть.

Глава 8

Террасы, один из древнейших районов Нижнего Города, встретили Титуса громким хлопаньем развешанного на веревках белья.

Вырубленная из желтовато-серого камня лестница для великанов поднималась к небу. Много веков назад, если верить летописям Панадара, на ее ступенях-террасах стояли величавые дворцы – ныне их сменили бурые наросты глинобитных трущоб. От дворцов даже развалин не осталось – все они были сметены в ходе одной из великих войн между людьми и богами. Зато сами Террасы сохранились. Их связывало друг с другом множество истершихся каменных лесенок. Сейчас по этим лесенкам поднимался Титус, явившийся сюда в поисках Атхия.

Он уже третий день преследовал Козью Харю. Половина срока истекла. Титус надел темный парик и приклеил над верхней губой черные усики, вместо рясы на нем была рубашка с пышными рукавами, парчовый жилет, плетеный пояс и модные двуцветные шаровары – одна штанина желтая, другая синяя. В этих районах Нижнего Города, если не хочешь выделяться, надо одеваться попестрей.

Титус испытывал нарастающее смутное беспокойство. Он редко бывал на Террасах. В детстве он усвоил, что нищие с Террас – злые люди: гоняют рыночных, если те в поисках хорошего места забираются на их территорию. Могут даже побить. Деда однажды побили. (Рыночные нищие тоже гоняли чужаков – но это совсем другое дело, это справедливо.) Маленький Титус привык обходить Террасы стороной.