Покоренное сердце - Барбара Смит

Клер мечтала о большой, настоящей любви. Союз родителей был для нее примером супружеского счастья. И Клер решила, что лучше вовсе не выйдет замуж, чем предаст свою мечту об идеальном возлюбленном. Если она кого и полюбит, то только человека, похожего на ее отца: такого же верного, доброго, ласкового, любящего и веселого.

И уж конечно, ее избранник не будет таким заносчивым, как Рокфорд. И не станет спорить на девушку.

– Миссис Браунли! Вы что, так и будете здесь сидеть? Вздрогнув от резкого окрика тети, Клер вдруг заметила, что все встали и собираются уходить. Она вскочила с кушетки.

– Простите, миледи.

– Идемте со мной, – скомандовала леди Эстер. – Займетесь починкой белья. Оставим молодых в малой гостиной, пусть побудут наедине. Там их никто не потревожит.

– Какая разумная идея, миледи, – сказал лорд Рокфорд. – Мне будет необыкновенно приятно побыть с леди Розабел наедине.

И он предложил руку Розабел. На мгновение Клер показалось, что Розабел сейчас убежит, однако та взяла графа под руку, бросив на Клер умоляющий взгляд.

Клер приготовилась следовать за графом и Розабел. Нельзя допустить, чтобы он выиграл свое дурацкое пари. Но прежде нужно как-то избавиться от леди Эстер.

Когда все направились к двери, лорд Уоррингтон вдруг сказал, обращаясь к Розабел:

– Вернись на минутку, девочка. Я забыл спросить, как тебе понравилась пьеса.

Розабел и лорд Рокфорд остановились. Клер бросила взгляд на столик рядом с креслом лорда Уоррингтона. Сегодня там вместо книги ее отца лежал увесистый том в красно-коричневой кожаной обложке.

– В последнее время я не читала никаких пьес, – удивленно сказала Розабел. Внезапно ее лицо прояснилось. – Но мне хотелось бы увидеть новую постановку в королевском театре. Это история о том, как один джентльмен влюбился в девушку, подарившую свое сердце другому…

– Я имел в виду «Сон в летнюю ночь». Миссис Браунли собиралась почитать тебе ее. – Он самодовольно посмотрел на Клер. – Ну, как, теперь вы убедились в моей правоте? И не говорите, будто я вас не предупреждал.

Взгляд его голубых глаз пронзил ее насквозь. Без очков она чувствовала себя беззащитной, и вопреки всем ее убеждениям ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы он узнал в ней свою потерявшуюся внучку. Конечно, для того, чтобы она смогла высказать ему все, что накопилось за столько лет.

– У меня пока не было возможности убедиться в вашей правоте, – сказала она. – Мы еще не успели прочитать пьесу.

– Хм-м… Ну, значит, вам это еще только предстоит. – Он махнул рукой. – Ступайте. Я вижу, вы снова собираетесь, что-то возразить, а мне хочется покоя.

Постояв в нерешительности, Клер направилась к двери. Ей никак нельзя ссориться с дедом. Тем более что он, вероятно, прав: у Розабел нет ни малейшей склонности к интеллектуальным занятиям. Да и вообще, пьеса была всего лишь поводом…

Побыть в обществе деда и присмотреться к нему. Внезапно Клер осенила идея. Она круто развернулась и подбежала к креслу. Лорд Уоррингтон уже нацепил на нос очки. При появлении Клер он раздраженно сдернул их.

– Что еще? Я просил вас уйти.

– Я подумала… нельзя ли мне взять книгу, которую вы читали в прошлый раз?

– Какую? Ну, говорите же, говорите. У меня много книг. – Он обвел рукой библиотеку. – Какая вам нужна?

– «Путеводитель по Шекспиру».

Лицо лорда Уоррингтона стало темнее грозовой тучи. Жесткие седые брови нависли над холодными голубыми глазами, губы сжались в тонкую линию, на щеках вспыхнул багровый румянец.

Он с яростью смотрел на нее. Клер уже собралась произнести обличительную речь в адрес своего отца, надеясь вызвать у него вспышку гнева: вдруг дед в запальчивости скажет что-нибудь такое, что сможет послужить зацепкой в ее расследовании?

Или прогонит меня вон из этого дома, вовремя одернула она себя.

– Наверное, мне следует объясниться, милорд. Эта книга поможет мне истолковать неясные места в пьесе, когда мы будем разбирать ее с вашей внучкой.

– Я сам еще ее не прочитал, – отрезал лорд Уоррингтон. – А теперь ступайте, ступайте, вам говорят.

Он снова надел очки на свой ястребиный нос и раскрыл книгу.

Разочарованная, Клер направилась к двери, где ее дожидались леди Эстер, граф и Розабел. Дочь с матерью горячо спорили, что подать к вечернему чаю. А лорд Рокфорд, похоже, подслушивал разговор Клер с маркизом. Когда она встретилась с ним глазами, ей показалось, что его взгляд проник ей в самую душу.

Глава 8

В таких делах рука небес видна.[9]

На следующее утро Клер вышла из дома и направилась в переулок, находившийся неподалеку от Линкольн-Инн-Филдс. Несмотря на то, что теплый плащ с капюшоном из мериносовой шерсти надежно защищал ее от непогоды, Клер зябко поежилась. Когда она свернула в нужный переулок, в лицо ей ударил ветер, и полетели холодные брызги дождя. Мимо нее, сутулясь, торопились на свои рабочие места тощие клерки и дородные адвокаты. В этом квартале располагалось множество адвокатских контор.

От густого тумана у Клер запотели очки. Наконец, едва не столкнувшись со встречным прохожим, она убрала их в ридикюль. Здесь, вдали от Уоррингтон-Хауса, она уже не боялась встретить знакомых.

Подгоняемая тревогой, она торопливо шагала по улице, пока, наконец, не увидела нужный дом среди почерневших от копоти зданий. Толкнув дверь, она вошла в дом и оказалась в небольшом темном холле. Клер показалось, что здесь еще холоднее, чем на улице. Наверх вела широкая лестница, но Клер направилась прямо по коридору первого этажа. Каблуки ее ботинок громко стучали по деревянному полу.

Здание было полностью арендовано адвокатскими конторами. Двери некоторых из них были закрыты, но многие были отворены настежь, и, проходя по коридору, Клер видела клерков, сидящих за своими столами. Иногда из комнат доносились обрывки разговоров. Она уже приходила сюда на прошлой неделе в поисках адвоката, который согласился бы защищать ее отца. Солидные адвокаты отказались иметь с ней дело, и вовсе не из-за денег. «Совершенно безнадежное дело, – напрямик сообщил ей один из них. – Против вашего отца слишком много улик, и слишком много высокопоставленных особ жаждут его крови». Он смотрел на Клер с жалостью, и она поняла, что он считает ее отца преступником. Мистер Мэнди стал ее последней надеждой.

Воспоминание об этом эпизоде вызвало у нее прилив тревоги и гнева. Что, если и другие люди не захотят разбираться в этом деле? Что, если и суд, и присяжные заранее согласны с тем, что ее отец – закоренелый негодяй? Последствия этого могут быть ужасны.

Она постучала в последнюю дверь и подергала ручку. Через несколько секунд, показавшихся ей часами, дверь отворилась, и молодой человек в плохо сшитом черном сюртуке и серых брюках провел ее в крошечную приемную. В соседнем кабинете спиной к двери сидел еще один джентльмен.