Самоцветы для Парижа - Алексей Иванович Чечулин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да нет, я ничего, — примирительно сказал Димыч. — Значит, правильно, что не отдали ему послание Вологжанина.
— Правильно, но не совсем. Я, кажется, что-то придумал. — Саня посмотрел на девочку: — Ты вроде бы свой человек в милиции...
— Скажешь тоже. Была я там по просьбе Макара Андреевича, познакомилась с одним майором... Его фамилия Шевченко, а вот имя-отчество забыла...
— Борис Иванович, — подсказал Саня.
— Точно, — удивилась Даша. — А ты откуда знаешь?
— Приснилось, — загадочно ответил Саня. — Так вот, нам надо срочно повидаться с Борисом Ивановичем.
— Я могу позвонить.
— Хорошо бы... Хотя дед Макар говорил, что там не верили его рассказу.
— Ну и что? Теперь у нас на руках записка ротмистра.
(2) Камнегорск. Август 1988 года
Шевченко согласился «подышать свежим воздухом». Новость из бурной жизни младшего поколения увлекла его больше, чем ожидали ребята. Он переспрашивал, уточнял детали, особенно интересовался мотобандой.
Как-то так получилось, что Саня рассказал и о том, как они с Димычем лазили в пещеру Нечаевского лога.
— А люди, которых вы встретили в пещере, вам больше не попадались? — спросил майор.
Саня замялся, и в разговор вступил Димыч:
— Знаете, разглядеть было трудно, там темнота, хоть глаз коли. Но вот голос одного из них... Он такой, как бы вам сказать, как у физрука нашего, когда он команды подает.
— Повелительный?
— Точно. Еще этот человек любит употреблять слово «хорош».
— Стой! — вмешался Саня. — Так это же Лысый! И ты молчал?!
Димыч притих.
— Смотри-ка, — Шевченко, похоже, остался доволен, — а вы, ребята, наблюдательный народ. Ну, а какие-то имена, адреса они называли?
— Ничего такого не слышал, — покачал головой Саня, — вот разве...
И он рассказал, как Лысый упомянул шефа-полиглота.
Спокойный Шевченко, оказалось, может и волноваться.
— Как? Как?
Саня повторил слова Лысого.
Странно, но майор чему-то улыбался. Ребята переглянулись: может быть, сейчас рождался план поимки главаря камнегорской банды.
— Ну что ж, — заключил Шевченко. — Я вас внимательно выслушал, теперь послушайте меня. Митрию надо помочь.
— Помочь?! — молчавшая до сих пор Даша съехидничала: — Пригласить его на совет дружины и всыпать по первое число?
— Может быть. — Шевченко не шутил. — Это дело ваше, но я не о том. Надо помочь ему с запиской.
— Зачем?! — не понял Саня.
— Не кипятись, сыщик, — осадил его Борис Иванович. — Это тактический ход. Митрий что? Он пешка в чужой игре. А кто игру затеял? Мне, например, хочется познакомиться с этим шефом-полиглотом.
Даша захлопала в ладоши:
— Западня? Гениально придумано!
— Только с Митрием осторожно. Чтоб не догадался, — напутствовал ребят Шевченко.
(3) Камнегорск. Август 1988 года
Вернувшись к себе, начальник ОБХСС задумался. Год назад они обезвредили группу добытчиков изумрудного сырья, и вот снова кто-то безобразничает в окрестностях Камнегорска.
А тут еще история с драгоценностями Вологжанина. Впрочем, она, конечно же, чушь, детское баловство. Покойный ротмистр мог без зазрения совести ввести в заблуждение своего компаньона, а если и нет, то ищи-свищи тайник на дне Рассох, а это тридцать квадратных километров.
«Чушь, — свел воедино мысли Шевченко. — А вот что записка нашлась — хорошо».
Это хорошо, что она нашлась, став приманкой, на которую польстилась крупная рыба. Кто? Обух? Этот воротила сибирскую тайгу рубит. Крайнев? Тоже в зоне. В прошлом году многие любители драгоценных камней против своего желания отправились из уютных квартир на казенные нары. Многие, но не все. Тот же Витковский. Он поплатился коллекцией, дороговатой коллекцией, но остался на свободе. Нет, он не щука, так себе, окунек... Хотя...
Витковский, Витковский... При последней встрече он торжественно обещал, что «гражданин начальник еще услышит о нем добрую славу». Думалось тогда: мужик серьезный, раскаивается искренне. Но таких клятв на своем веку он, Шевченко, наслушался вдосталь...
Да, если бы не объявившаяся вдруг таинственная, всегда казавшаяся мифической записка ротмистра Вологжанина да не ребячья вера в изумрудный клад, пришлось бы повозиться с новоявленными «рыцарями фарта» из Нечаевского лога и с их осторожным шефом. Шевченко хмыкнул: повезло, помощники у него что надо. Только как бы их, дьяволят, отвлечь от операции задержания. Они так и рвутся в бой, как бы дров не наломали.
СУББОТНИЕ СЦЕНЫ
(1) Выселки. Август 1988 года
В субботу, ближе к полудню, Митрий серой мышкой выскользнул из подъезда и, постоянно озираясь, прячась во дворах, прошмыгнул к автовокзалу.
Вчера он получил записку, обошлось без уламывания. Выходит, пламенная речуга сыграла свою роль.
Вручая ему бумажку, Ладыгин строго сказал:
— А ты не боишься? Если мотобанда узнает, что записка у тебя...
И он, Митрий, не моргнув глазом, бодро, по-геройски ответил:
— Скажешь тоже, так я и дался...
И все-таки приходилось держать ушки на макушке. А вдруг додумаются следить за ним.
Митрий не знал, что осторожничал напрасно. Тех, кого он опасался встретить, с утра не было в городе. По версии для Бориса Ивановича, они отправились на Макарово озеро, как он того и хотел: будут под присмотром деда Макара.
Однако, обогнув таежное озеро, ребята устремились к Выселкам.
И теперь терпеливо ожидали событий, облюбовав местечко для наблюдения в скопище дикой малины на окраине заброшенного старательского поселка.
Отсюда хорошо просматривалась разбитая лесная дорога. Наверное, она была точно такой же, как во времена ротмистра Вологжанина. Только теперь по ней ездили на современных машинах, а не на лошадях.
Как на ладони и покосившиеся, полуразрушенные избы Выселок. Наиболее уцелевшая из них выбрела к самой дороге и присела среди бурьяна и здоровенных камней.
— Сань, а Сань, — беспокоилась Даша, — вдруг они совсем не появятся?
Саня сердито покосился на нее. Впервые в жизни ему захотелось накричать на Дашу, потому что она прочла его тайную мысль, а эта мысль и ему не давала покоя.
— Появятся, куда им деться. Им Митрий во́ как необходим. Как бы наши не опоздали.
«Наши» — это, каждый понимал, Борис Иванович с милицейской группой.
— Тише! — прошипел Димыч. — Хватит болтать! — И, точно по его команде, из-за поворота показались мотоциклисты.
Они приближались. Один из этих круглоголовых,
