Доставь или умри (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич

— Но ведь это грабёж! — Выдохнул Роан, оглянулся на стражников и добавил поражённо. — Эти люди, разбойники, слуги Аргантоса!

— Нет. Это законная власть. — Ответил Эллион, качая головой и прокладывая путь через толпу. — Узаконенный грабёж противен божеству-преступнику. В конце концов, любая власть — это росток отколовшийся от его Чёрного Дерева. Потому слуги Аргантоса так и ненавидят её. Узаконенное насилие и грабёж, это плевок на все их ценности.

— Хм... — Протянул парень, ударился плечом о плечо прохожего, качнулся.

Прохожий, вместо того, чтобы разъяриться и схватиться за меч, бросил презрительный взгляд и скрылся в толпе. Тишь держится за спиной курьера, а того люди избегают, сторонятся, будто раскалённый прут. Эллион шагает быстро, накинув капюшон на макушку.

К стенам домов жмутся торговые прилавки с пёстрыми вывесками. На первых этажах множество лавок с товарами от фруктов до мечей. Роан невольно загляделся на прилавок, полный красных яблок, размером с кулак взрослого мужчины. Кожура матово блестит, и парень запоздало понял, что яблоки покрыты тонким слоем воска для сохранности.

— Куда мы идём?

— На постоялый двор. — Ответил курьер. — Нужно отдохнуть, перевести дух и пополнить припасы.

Краем глаза заметил брата илмирита, двигающегося в противоположном направлении. Тот мазнул взглядом и почти сразу исчез. Эллион пригладил рукав, красной ткани не видно, но у курьеров особая походка. От намётанного взгляда не скрыться. Остаётся надеяться, что брат спешил и не узнал его.

На широкой улице, раздвигая толпу, движутся всадники, а меж них накрытые парусиной повозки. Внутри судя по натяжению ткани, глиняные кувшины и бочки.

Повозки тянут медлительные волы, скрип колёс теряется в гомоне толпы. Всадники сидят приосанившись, ладони вместо рукоятей мечей, сжимают яркие плётки с утяжелёнными бусинами концами. Время от времени кто-то хлещет по слишком близко подошедшему прохожему. Тот взвизгивает и отскакивает, хватаясь за поражённое место.

Эллион благоразумно держится у стен домов, оглядывается на спутников, не потерялись ли. Тишь нервно потирает плечи, крутит головой. Роан же глазеет, как будто впервые видит столько народу.

— Откуда их столько? Даже в столице людей меньше!

— Бывшая имперская столица парадоксально бедный осколок. — Ответил Эллион. — Наверное, из-за постоянных войн на завоевание соседних полисов.

***

Постоялый двор нашёлся в конце узкого переулка, высокое и узкое деревянное здание меж кирпичных домов. За низким заборчиком у корыта столпились разномастные кони, с ленцой жуют солому или окунают морды в корыто, полное чистой воды.

Эллион толкнул дверь и мрачно оглядел помещение. Полупустое, посетители мелкие торгаши, отмечающие сбыт товара. Кто-то монотонно заливает в себя стакан за стаканом креплёное вино. У кого-то на коленях пристроилась жрица платной любви. Не самого свежего вида и ещё менее выдающейся фигуры.

За столиком хозяина сидит толстый коротышка, с щеками на плечах и носом картошкой. Курьер извлёк из кошелька две серебристые монетки и положил перед толстяком.

— Комнату на троих.

Хозяин с ленцой глянул на деньги и качнул головой.

— Четыре монеты.

— Как четыре?! Месяца два назад была одна!

— Была да сплыла. — Ответил хозяин, пожимая плечами. — Брать будешь?

Эллион с лёгким раздражением положил ещё две монеты и добавил:

— Хорошо. Еды нам прямо с кухни в комнату.

— Тогда ещё две монеты.

— Чего?! Я что, в дворянский квартал зашёл?!

— В дворянском все на золото перешли. — С кислой миной ответил хозяин, сгребая монеты в ладонь. — Илляция, мать её... как говорил княжий глашатай. Шут его знает, что это такое, но налоги подняли раза в два.

— Вот как, — пробормотал Эллион, беря протянутый ключ, массивный, с круглым ушком, — весело вам тут.

— А то, обхохочешься. — Буркнул толстяк. — Ну так что с едой?

— Не надо.

***

Комната достаточно большая и поделена на зоны занавесями из плотной ткани. Если зажмуриться, то желтоватые пятна на них не так бросаются в глаза. Три узкие кровати жмутся к стене, рядом с ними по грубо сколоченной тумбе. Пахнет, на удивление, вываренными простынями и мыльной водой. Доски пола приветствовали гостей лёгким скрипом с первого шага. В распахнутое окно задувает горячий воздух, а прекрасный вид на кирпичную стену с потёками внушает чувство безопасности. Второе окно закрыто и смотрит на вход в переулок.

Пока Тишь и Роан выбирают кровати, Эллион подошёл к закрытому окну, намереваясь распахнуть и проветрить комнату. Застыл с протянутой к щеколде рукой. На углу, выпав из людского потока, стоит курьер и смотрит прямо на него. Эллион сдвинул брови к переносице, покачал головой, раскрыл створку.

Слежка слежкой, но курьер не должен стоять вот так! Если он на задании, то обязан спешить с грузом к получателю! Если же без службы, то ждать в храме, приводя разум в порядок молитвами и тренировками.

В душе колыхнулась тягучая волна чёрной злобы. Стоило огромных усилий не заорать на дурака, Эллион отступил от окна, пусть думает, что остался незамеченным. Так будет проще. Тем более, далеко не все так усердны в долге перед Илмиром. Ведь человек слаб и полон соблазнов. Брат мог поддаться прямому указанию иерархов. Посчитав авторитет весомым аргументом для нарушения наказов божества. Илмир, в конце концов, далеко, а начальник вот он, брызжет слюной в лицо.

Тишь рухнула на соломенный матрас с такой радостью, будто это лебяжий пух. Роан дважды обошёл кровать, тыкая ножнами и качая головой. Вздохнул и сел, решив, что даже солома лучше тонкого спальника на голой земле.

— Долго нам тут оставаться? — Спросил парень, глядя на желтоватые пятна на занавеси и гадая, от чего они и искренне не желая знать ответа.

— Два дня. — Ответил курьер, направляясь к свободной койке. — Нужно сбить планы тех, кто охотится на тебя и набраться сил.

В голосе илмирита сквозит неудовольствие, будто не отдыхать собрался, а вычерпывать выгребную яму голыми руками. Даже лицо перекосило, Роан впился взглядом в каждую складку, запоминая для себя. Позже отрепетирует гримасу, уж больно выразительная. Если повезёт, то сможет скопировать, просто проведя ладонью по лицу.

— А есть когда?

— Через час. — Отмахнулся Эллион, погружаясь в мысли. — Пусть ноги отдохнут.

Если за час к ним не вломится ударный отряд наёмников или братьев, будет хорошо. А если будет драка, то полный желудок только помешает. Эллион припомнил брата-курьера, что получил ножом в живот после сытного обеда. Верхняя губа дёрнулась по-волчьи.

Глава 24

Служанка принесла обед на широком деревянном подносе. Три тарелки каши с маслом, обрамленной кусочками мяса, ломоть ещё горячего хлеба и кувшин разбавленного вина. Поставила на столик и торопливо удалилась. Роан сразу потянулся за тарелкой, но Эллион хлопнул по ладони. Достал из складок плаща амулет из голубого кристалла на кожаном шнурке с серебряными бусинами. Медленно простёр руку над подносом, поочерёдно поднося к тарелкам. Брови сдвинулись к переносице, взгляд не отрывается от кристалла. Наконец, хмыкнул и кивнул, смотал амулет.

— Можно есть.

— Что это было? — Осторожно спросил Роан, уже без охотки беря тарелку.

— Проверка на яды. — Пояснил курьер, отламывая кус хлеба и беря ложку. — Если отравлено, камень темнеет.

— Оу... вот как... я думал такие штучки только у магов есть.

— У них и купил.

Тишь поставила тарелку на колени и активно работает ложкой, щурясь, как котёнок. Роан покосился на неё и невольно подумал, чувствует ли подруга вкус еды? Всё-таки язык не только за речь отвечает. Пожалуй, он предпочёл бы онеметь, чем не чувствовать вкусов. Однако, судя по довольному виду, Тишь всё-таки что-то чувствует.

За окном шумит город, зазвучала музыка и мимо переулка прошествовала труппа музыкантов во главе с бардом. Направились к главной площади. В соседней комнате сипло закашляли и торопливо умолкли.