Unknown - Кирилл

Благодаря удерживающим рукам Далласа, я возвращаю себя вертикальное положение, наблюдая как Стефани и Мелинда стоят обнявшись.

— Что ты имеешь ввиду? Мы можем поехать туда, куда захотим? — взволнованно спрашивает Мелинда Стефани.

— Мать твою, мы что наблюдаем порно? — бубнит рядом со мной Даллас, наблюдая за двумя женщинами, как они целуются.

У меня вырывается смех, но потом спохватившись, я вспоминаю, что до сих пор злюсь на него. Черт!

— Ты поняла, о чем я говорил? Я люблю тебя, Лорелей. Думай своим сердцем, а не головой. Ты прекрасно знаешь, что я лгал, говоря Теду все эти слова, — шепчет мне Даллас. — Ты необходима мне, чтобы разрулить это дело. Ты однозначно совершенно не нуждаешься во мне в виде няньки. Ты запросто избила вчера до смерти напавшего, и ты все сделала сама. Я черт побери так горжусь тобой.

Я прикусываю губу и отказываюсь смотреть ему в глаза. Знаю, стоит мне только взглянуть на него, считай я пропала.

— Положи пистолет, и мы уйдем прямо сейчас, — говорит Стефани Мелинде.

Всего несколько шагов отделяют меня и Далласа от его пистолета, лежащего на полу. Краем глаза я вижу, как он крошечными шажками продвигается в его сторону.

Мелинда вдруг переводит взгляд на него, и улыбка тут же спадает с ее лица.

— Ты крадешься к оружию? — спрашивает она.

Даллас всего лишь пожимает плечами.

И вдруг все происходит очень быстро. Мелинда поднимает пистолет, Даллас молниеносно пригибается к полу в направлении своего оружия, а я бросаюсь к Далласу, звучит, словно гром, выстрел в тишине комнаты.

Я наваливаюсь на него согнувшегося всем телом, мы оба валимся на пол, только я нахожусь сверху. Почему-то боль простреливает мое тело, наверное, я задела больное место, оставшееся от вчерашнего мордобоя с Мелиндой.

Даллас обхватывает меня руками и переворачивает меня на спину, прикрывая сверху собой, и вдруг крики полицейских наполняют помещение, ворвавщихся в дом.

Даллас поднимает голову, и мы видим, что Мелинда со Стефани, лежат на полу в наручниках.

— Вы в порядке? — спрашивает Тед, подлетая к нам с пистолетом в руке, в происходящем полном хаосе.

— Да, все хорошо. Лорелей только что спасла мою задницу. Уверен, это доказывает, что она любит меня, — говорит Даллас, улыбаясь мне.

Я стараюсь улыбнуться ему в ответ, но чувствую себя немного опьяненной. Должно быть, я слишком сильно упала на Далласа. Комната начинает вращаться, я моргаю несколько раз, чтобы прийти в чувство.

Даллас немного отстраняется от меня, и я замечаю кровавое пятно у него на плече.

— О Боже, у тебя кровь. В тебя стреляли, — бормочу я.

Он в замешательстве окидывает себя взглядом, а потом переводит взгляд на меня.

— Это не моя кровь, — шепчет он.

Я вижу, как он быстро приподнимается и его глаза расширяются от ужаса.

— Тед! Быстро вызови скорую!

Даллас прижимает руку к моему плечу, и я ору от боли.

— Ой! Не так сильно, — жалуюсь я, закрыв глаза.

— Нет, нет, нет. Лорелей, открой глаза, детка. Останься со мной.

У меня словно дежа вю. Почему он раньше мне не говорил таких слов? На меня накатывает такое веселье, что я начинаю смеяться. У меня такое чувство, словно я опять напилась. Но я точно знаю, что не пила ни грамма.

— Я здесь, и никуда не собираюсь, — смеюсь я. — Я так устала. И у меня болит плечо.

Я закрываю глаза и слышу вокруг себя какое-то движение и шорохи. Крики людей, кто-то стучит мне по лбу, Даллас что-то шепчет мне на ухо.

— Давай, открой глаза и скажи мне, что я напыщенный мудак. Скажи мне, что я упрямый болван. Мне не важно, что ты скажешь, только поговори со мной. Скорая уже в пути.

Я до конца не осознаю, зачем едет скорая, но от слов Далласа я опять начинаю смеяться.

— Ты такой глупый. Я люблю тебя. И ты не настолько уж напыщенный мудак, — говорю я ему.

Я с трудом разлепляю глаза и смотрю на него, у него на лице появляется улыбка с оттенком грусти.

Пусть ему будет стыдно за мое признание в любви, что ему от этого грустно.

Глава 21

— Просыпайся, соня.

Голос врывается в мой сон, и я хмурюсь от досады. Мне снится самый удивительный сон. Я раскрыла дело об убийстве, и Даллас сказал, что любит меня.

— Не буди ее. Она придет в ярость, когда узнает, что госпиталь выбросил ее туфли от Джимми Чу, поскольку они были в крови.

Я кряхчу и пытаюсь перевернуться на другой бог, чтобы опять погрузиться в сон, но не могу двигаться и что-то щекочет мне в носу, а руки, словно опутаны веревкой.

— Я уже поняла, что на госпиталь ты уже излила достаточно своей ярости. Не могу поверить, что ты обвинила санитара, что он пустое место, из-за того, что не знает, что такое стоящая обувь, хотя и совершенно убитая.

Мне хочется рассмеяться над этим разговором, но чувствую, что будет очень больно смеяться.

— Он сказал мне, что туфли были совершенно некрасивые и все в крови. Ему повезло, что я не дала ему под зад. Джимми Чу не может быть не красивым, в любом своем проявлении.

Я прихожу к мнению, что пора прекратить этот разговор, поэтому медленно моргаю, открываю глаза и вздрагиваю от яркого света. Повернув голову в сторону, вижу Кеннеди и Пейдж, сидящих на стульях рядом с моей кроватью. Что они делают в моей комнате? И почему в моей спальне такой яркий свет?

— Где я?

Мой голос слышится каким-то хриплым и тихим, я откашливаюсь, пытаясь прочистить горло.

Пейдж тут же вскакивает со стула и бросается к моей кровати.

— Я знала, что разговоры про обувь заставят тебя проснуться. Как ты себя чувствуешь?

Я вдыхаю, опираюсь на руки, пытаясь подтолкнуть себя вверх, и взвизгиваю от боли, как только прикладываю силу на левую руку.

Кеннеди поднимается и спешит ко мне, нежно толкает меня обратно в лежачее положение.

— Нет, не поднимайся, так сказал врач. Тебе больно?

Закрыв глаза и пытаясь поудобнее устроиться на кровати, я пытаюсь прочувствовать все свое тело. У меня болит все, каждая мышца, особенно левое плечо, словно его пропустили через мясорубку.

— Плечо. Что не так с моим плечом?

Я опускаю глаза, заметив толстый бинт вокруг плеча и поперек грудной клетки. Дальше я замечаю капельницу, установленную к руке.

— Подруга, тебя ранили. Ты что-нибудь помнишь из вчерашнего? — спрашивает Кеннеди, хватая стакан воды с трубочкой и поднося к моим губам.

Ранили? Она, должно быть, шутит.

Я делаю несколько длинных глотков через соломинку, прохладная вода мгновенно успокаивает першение у меня в горле.

Оглянувшись, понимаю, что Далласа здесь нет. Я помню его слова, и то, что Тед говорил в полицейском управлении ему. Помню, как мое сердце разбилось на миллион мелких осколков.

— Помню, как видела двух целующихся женщин, — бормочу я, опуская голову обратно на подушку.

— Странно, — со смехом отвечает Кеннеди. — Что-то мне подсказывает, что Стефани Ковингтон и Мелинда Банкс, были вместе, и ты наблюдала за отношениями девушка-девушка.

Пейдж хлопает ее по руке.

— Ты помнишь, как пошла к Стефани, чтобы обвинить ее в убийстве Ричарда?

Я хмурюсь, стараясь что-либо вспомнить, возникает смутные воспоминания, как я стою в гостиной Стефани, спорю с Далласом… и пистолет, направленный в его сторону.

Воспоминания пролистываются с такой скоростью, словно кто-то листает страницы книги, потом вспышка.

— Я действительно загородила Далласа от выстрела? — спрашиваю я.

— Да, накрыла собой. Ты спасла мою задницу.

Переведя глаза к двери, я вижу изможденного и измученного Далласа с двумя стаканчиками кофе.

Кеннеди и Пейдж забирают у него стаканчики.

— Мы оставим вас одних. Я позову медсестру, чтобы она вколола тебе обезболивающее, — говорит Пейдж, прежде чем покинуть палату.

Даллас засовывает руки в карманы и смотрит на меня. Я вспоминаю, как сказала ему, что люблю, после того, как меня подстрелили. Он что испугался? Я сама не могу поверить, что такое могла сказать. Я смутно вспоминаю, что вроде бы он тоже мне говорил, что любит меня, но сейчас мне кажется, что это были мои галлюцинации или нет.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, приближаясь к кровати.

— Словно меня застрелили, — отвечаю я.

Он усмехается, пододвигая пустой стул поближе к кровати. Я наблюдаю, как он упирается руками в кровать. Мне хочется, чтобы он дотронулся до меня. Меня смущает, что вчера мы признавались в любви друг другу, а потом случился полный хаос, но мне холодно в этой яркой палате одной. Он так близко сидит ко мне, и так далеко.

— Ты помнишь, что случилось? — спрашивает он после нескольких минут молчания.

Я пожимаю плечами, но это движение причиняет мне боль. Я стараюсь не показывать, что мне больно, но это бесполезно. Даллас тут же протягивает руку и убирает волосы у меня со лба. Чувствуя его теплое прикосновение к моей коже, боль уходит.

— Я помню все какими-то отрывками. Немного рассказали Пейдж и Кеннеди, — отвечаю я, прижимаясь к его ладони и вздыхая.