Последняя загадка тунгусского метеорита - Александр Титов

61

И вот теперь я спокойно сижу здесь и пишу этот отчет. Тайга вокруг пуста на десятки верст, и я никогда никого здесь не видел. Почему я вообще тут торчу? Самое разумное - уйти своей дорогой и больше не вмешиваться в чужое дело. Смешно, но меня удерживает обещание, данное двум монахам. Если бы не я, Шин не привел бы Хозяина к заколдованному месту. Следующее по разумности - сидеть здесь и ждать, не суетиться. Отправить ракету обратно в Гималаи? Что будет с ней потом? И вообще, откроется ли дверь? Это тоже суета. Я построил себе домик из бревен, маленький, но прочный. Лето кончилось, и я благополучно перезимовал, занимаясь охотой, но больше рыбной ловлей. Когда я выхожу на порог, передо мной открывается вид на болото с редкими, чахлыми, наклоненными в разные стороны лиственницами и темной водой. Ракету теперь не видно. Если двигаться к середине болота, вокруг поднимается туман, потом он совсем закрывает берег и тайгу, а потом становится коричневым и превращается в горы. И вот уже вокруг безлюдная горная долина, замкнутая со всех сторон, и ракета стоит на каменистом склоне. Никаких трупов возле ракеты нет. И уйти оттуда можно только обратно в тайгу - при приближении горные склоны снова превращаются в болотный туман. Я давно уже туда не хожу. И даже не снимаю с полки тот предмет, который подобрал у стенки, выходя из ракеты. Это иллюстрированный журнал за 1973 год с безобразной картинкой на обложке: розовая плоская баба на темно-зеленом фоне, стоит на доске на воде и держится за канат. Я почерпнул оттуда массу сведений о будущем, и на основании этих сведений оно представляется мне розовым (и плоским). Данных явно не хватает. Там есть и моя статья, о том, что взрыва в тайге не было. И вот теперь я спокойно сижу здесь и жду: может быть, кто-нибудь придет.

62

И они пришли. Однажды ветер донес с запада странный звук: как будто гудок автомобильного клаксона. Места здесь совсем непроходимые, тем более для автомобиля. Через десяток верст на западе начинаются высокие, крутые и скалистые горы, которые тянутся до самого Енисея. К югу и к северу местность ровнее, но дорог никаких нет. Я долго прислушивался, но звук не повторялся. А через два дня у меня объявился гость. Гость как гость, с виду охотник, весь заросший щетиной. Он заявил, что сюда направляется делегация советского правительства. Только этого я и ждал. Потом он спросил, где Перевозчиков. Я с невозмутимым видом ответил: "Не дошел", и тот больше уже ни о чем не спрашивал. Я сказал, что готов встретить делегацию, и он ушел обратно в лес, в западном направлении.

Когда прибыла делегация, я был поражен ее размерами и составом. Там было не меньше десятка известных лиц, в частности: Сталин, Луначарский, Каганович, Берия, Тимирязев. Было несколько женщин, из которых мне запомнились две: Надя и Инна. Было им каждой лет пятьдесят, но называли они себя все равно Надя и Инна, и всегда ходили вместе, только что не взявшись за руки. Все были одеты по-походному, тащили с собой огромные рюкзаки. Настроение у них было очень бодрое, веселое, жизнерадостное. Излагаю их собственное объяснение, которое остается только принять на веру: в Москве остались двойники. Подвойский и Арманд инсценировали смерть. Это мне было непонятно. Кто такие Подвойский и Арманд, я и сейчас не знаю, а портреты Сталина и Тимирязева мне приходилось видеть еще в Берлине, и сходство было несомненное. Может быть, это как раз двойники, а может, это и не люди совсем, а часть декорации. Зачем - тоже не знаю. Все они плотной группой, громко разговаривая, вышли из леса, и каждый поздоровался со мной за руку и представился. Тайга сразу наполнилась шумом, суетой, кто-то пошел рубить дрова, Сталин и Берия потащили свои мешки в дом и принялись готовить чай. Жратва в мешках вряд ли была декорацией: я уже год не видел нормальных продуктов. Никто ничего не объяснял, и я решил поговорить с Тимирязевым. Он стоял у самой воды и всматривался в болотные кочки, причем губы его слегка шевелились, а бородка дергалась. Мне показалось, что он читает какие-то стихи. Я прислушался: он бормотал что-то вроде "друзья, караваны ракет...". Я спросил его:

- Климент Аркадьевич, что это за пикник?

- Это, Наум Исакович, не пикник! Это для меня настоящий праздник!

- Что вы собираетесь делать?

- Чудак, вы же сами первый и догадались! Мы все сейчас сядем в ракету и полетим к Луне. К Марсу, к Юпитеру! На околосветовой скорости. А потом мы вернемся, да-да, вернемся на нашу Землю, и каждый будет заниматься своим делом. Знаете, как сказал однажды Владимир Ильич: нет ничего интереснее, чем делать историю своими руками. Мы с вами такую историю сделаем!

- А Ленин, Троцкий? Ленин в самом деле умер?

- Ленин умер в самом деле, окончательно и бесповоротно! Это я вам как биолог говорю. А Троцкий, представьте себе, не захотел! Он как услышал от меня, говорит, иди на х.. со своим Эпштейном! Я так его и не понял.

Я тоже не понял Климента Аркадьевича. Но мне ужасно захотелось досмотреть весь этот водевиль до конца, не упуская ни одной подробности!

- Хотите взглянуть на аппарат?

- Да. Он там? Там как будто невысокий такой холмик из тумана.

- К сожалению, придется идти по воде.

И мы пошли по болоту - прямо в сердце гор.

63

Большевики оказались приятными, демократичными людьми. Они с трогательным любопытством расспрашивали меня, как я жил один в тайге, а Луначарский даже блеснул знанием индийского эпоса. Оказывается, Хозяин привез ему в подарок картину "Майтрейя Победитель", и Луначарский жалел, что не смог взять ее с собой. Она так и осталась в кабинете у московского двойника. Все раскрыли свои мешки и принялись, как один, бриться и причесываться. Кроме необходимых в тайге вещей, в мешках у них были тщательно упакованные парадные костюмы. Сталин и Берия угостили всех чаем, а теперь принялись собирать роскошный стол, с бутылками, закусками и прочей снедью. Удивительно, как они смогли все это тащить. Но бабы, бабы! Надя и Инна, видимо, стесняясь переодеваться в такой толпе, подошли ко мне вдвоем и спросили:

- Нет ли тут места, где поменьше комарей?

Комарей - это слабо сказано. В тайге есть такая штука - гнус, или мошка. Мошка может буквально съесть человека за день. Я проводил их на ближайший сухой, обдуваемый ветром холмик, и пошел назад в домик. Когда стол был уже накрыт, и все приготовились садиться, Надя и Инна еще не пришли. Мне пришлось идти за ними. Если бы не начинало темнеть, я бы их там оставил развлекаться: они поснимали с себя трусы и лизались по очереди, судорожно втягивая морщинистые животы и шевеля кривыми босыми пальцами. Ноги у них были поцарапаны, облеплены хвоей и комарами, так что к столу женщины пришли потрепанные. И мы стали пировать. Отлет был назначен на завтрашнее утро.