Драконья погибель - Барбара Хэмбли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я, конечно, варвар и все такое,– сказал он.– Откуда мне знать, как это называется в цивилизованных землях! Но у нас на севере есть крепкое словцо для тех, кто вот так платит за гостеприимство.
На какой-то момент Зиерн онемела; воздух, казалось, потрескивал от ее гнева и колдовской власти. Наконец она рассмеялась мелодично.
– Клянусь тебе, Драконья Погибель, ты восхитительно наивен. Рядом с тобой я чувствую себя столетней старухой.– Говоря это, она отбросила прядь волос со щеки, свежая и простодушная, как двадцатилетняя девушка.– Хватит. Кое-кто из нас собирается ускользнуть от этой скуки и прогуляться верхом к морю. Ты идешь, Гарет?– Ее рука вкралась в его руку так, что освобождаться было бы невежливо. Дженни видела, как порозовело лицо Гарета.– А ты, наш варвар? Король вряд ли захочет сегодня с тобой встретиться.
– Будь что будет,– негромко сказал Джон.– Я остаюсь здесь и буду ждать.
Бонд засмеялся жестяным смехом.
– Непреклонность, побеждающая царства.
– Ага,– согласился Джон и вернулся к резной скамье, упрочив таким образом свою репутацию эксцентричного варвара.
Гарет вырвал руку из пальцев Зиерн и тоже уселся неподалеку, зацепившись при этом мантией за резную львиную голову на подлокотнике кресла.
– Думаю, я тоже останусь,– произнес он с достоинством, невероятным для человека, ведущего отчаянную борьбу с мебелью.
Бонд засмеялся снова.
– Я думаю, наш принц слишком долго пробыл на севере.
Зиерн сморщила носик, словно нашла шутку весьма сомнительной.
– Погуляй пока, Бонд. Мне еще нужно поговорить с королем. Я скоро вернусь.– Она подобрала шлейф и двинулась к бронзовым дверям королевской приемной; опалы вспыхивали на ее вуали, как роса на цветке, когда она входила в полосы света из окон. Стоило ей поравняться с группой гномов, как старый Дромар снова встал и двинулся к ней, явно принуждая себя к неприятной, но необходимой встрече. Но Зиерн лишь отвела взгляд и ускорила шаги. Теперь, чтобы догнать ее, старику пришлось бы бежать, уморительно семеня короткими кривыми ножками. Он не сделал этого и остался стоять, глядя вслед колдунье полными ненависти янтарно-бледными глазами.
***– Не понимаю,– говорил Гарет – много позже, когда они прокладывали путь в узких переулках многолюдных портовых кварталов.– Она сказала: отец сердится… Да, но он же знал, кого я привел! И он не мог не знать о нападении дракона на обоз.– – Чтобы не столкнуться с тремя моряками, вывалившимися из дверей таверны, ему пришлось перепрыгнуть через пахнущую рыбой слизь сточной канавы, едва не запутавшись в собственном плаще.
Когда распорядитель Бадегамус назвал в опустевшей галерее имя последнего просителя, с которым сегодня пожелал говорить король, Джон и Дженни увели расстроенного и рассерженного Гарета к себе – в покои, отведенные им в дальнем крыле дворца. Они принялись освобождаться от нелепых официальных мантий, и тут Джон объявил о своем намерении идти в город и встретиться там с гномами.
– С гномами?– удивленно переспросил Гарет.
– Ну, если это никому не приходило в голову, то мне пришло. Раз уж я собираюсь драться с драконом, то должен же я хотя бы узнать план этих самых подземелий.– С поразительной ловкостью Джон выпутался из перекрещивающихся крыльев своей мантии, и его голова вынырнула из двустороннего атласа, взъерошенная, как куст сорной травы.– И раз уж мне не удалось поговорить с ними при дворе…
– Но они же заговорщики!– запротестовал Гарет. Умолк, ища, куда положить пригоршню старомодных цепей и колец, но стол был завален книгами, гарпунами и содержимым лекарской сумки Дженни.– Заговорить с ними при дворе – самоубийство! И потом, не собираешься же ты драться в самой Бездне! Я полагал…– Гарет осекся, чуть было не добавив, что в балладах дракона положено поражать перед его логовом, но уж никак не в самом логове.
– Если я встречусь с ним на открытом месте, он поднимется в воздух – и мне конец,– возразил Джон, как будто они обсуждали партию в триктрак.– Заговорщики они, не заговорщики – я знаю одно: пока дракон в Бездне – добра не жди. Остальное – не мое дело. Так ты проведешь нас, или придется выспрашивать у прохожих, где тут найти гномов?
К удивлению Дженни и, может быть, немножко и к собственному, Гарет согласился быть их проводником.
– Расскажи мне про Зиерн, Гар,– сказала Дженни, засовывая на ходу руки поглубже в карманы своей куртки.– Кто она? Кто ее учитель? К какой она школе относится?
– Учитель?– Гарет явно никогда не думал о таких вещах.– Школа?
– Если она владеет магией, то должна была у кого-то учиться.– Дженни взглянула снизу вверх на юношу, пока они делали крюк, обходя гогочущих прохожих, окруживших пару уличных фокусников. Позади них на площади с фонтаном темнокожий толстяк южного типа установил вафельную печь, и зычные его зазывания разносились вместе с клубами дыма в сыром туманном воздухе.
– Существуют десять или двенадцать школ магии, и называются они по именам основателей. Вообще-то их было больше, но некоторые школы пришли в упадок и исчезли. Мой наставник Каэрдин, а следовательно и я как его ученица, или его учитель Спэт, или другие ученики Спэта, – все это школа Херна. Достаточно сказать: я принадлежу к школе Херна – и любому колдуну уже ясно, какова твоя власть, твои возможности, какого рода заклинания ты применяешь…
– В самом деле?– Гарет был заинтригован.– Я даже и не подозревал о таком. Я всегда думал, что магия – это… что-то врожденное.
– Разумеется, врожденное,– сказала Дженни.– Но без надлежащего обучения дар просто не разовьется. Нужно долгое время, нужны усилия…– Она замолчала, горько улыбнулась.– За все приходится платить,– продолжила она момент спустя.– Власть сама собой не дается…
Говорить об этом было трудно, и не только из-за сознания ничтожности твоей собственной власти, но еще и из-за того, что многое здесь показалось бы непонятным тому, кто никогда не имел дела с магией. За всю свою жизнь Дженни встретила одного– единственного человека, способного понять ее, и этот единственный стоял сейчас возле вафельной печи, и пледы его были припорошены сахарной пудрой.
Дженни вздохнула и остановилась на краю площади – подождать Джона. Булыжники мостовой были увлажнены близостью моря и слизью отбросов. Ветер здесь отдавал рыбой, как и везде в этом городе, отравленном дыханием океана. Площадь была такая же, как сотни других в Беле – вымощенный пятачок, окруженный с трех сторон высокими рахитичными строениями, над которыми вздымала заплесневелые камни сланцево-серая башня с часами, в основание которой был врезан алтарь с выщербленным образом Квиса, загадочного владыки времени. В центре площади побулькивал фонтан в широком водоеме из тесаного гранита. Каждый камень был покрыт сверху белесым налетом, а снизу – черно-зеленым мхом, который, казалось, рос везде во влажном воздухе города. Женщины зачерпывали воду и сплетничали, юбки их были подоткнуты чуть ли не до ляжек, но головы приличия ради покрыты неуклюжими шерстяными вуалями, приколотыми к узлам волос.
В оштукатуренных лабиринтах портовых кварталов нездешний вид Джона внимания не привлекал. Жители трех четвертей королевства и всех южных стран толпились на мощенных камнем наклонных улочках: моряки с бритыми головами и бородами – как шелуха кокосовых орехов; коробейники из западных провинций в допотопных неуклюжих одеяниях, лица укрыты вуалями – как у женщин, так и у мужчин; ростовщики в черном габардине и шапочках, говоривших о том, что это блудные дети, изгнанники из своей страны; проститутки, раскрашенные до последнего дюйма; актеры, фокусники, продавцы шарфов, крысобои, карманники, калеки и бродяги. Некоторые женщины бросали в сторону Дженни, вышедшей в город без вуали, взгляды, исполненные насмешки и неодобрения, и она была весьма раздосадована тем, что взгляды эти ее, честно говоря, рассердили.
– Что ты вообще знаешь о Зиерн?– спросила она.– Чему ее учили в Бездне?
Гарет пожал плечами.
– Не знаю. Кажется, она была вхожа в Пещеры Целителей. Это такое место Бездны, где хранятся вся мудрость и сила целителей– гномов. Больные приезжали к ним из самых дальних стран, и я знаю, что многие маги были с ними связаны.
Дженни кивнула. Даже на севере, где многие и понятия не имели о жизни и обычаях гномов, Каэрдин с величайшим почтением отзывался об огромной власти, накопленной в Пещерах Целителей – в Сердце Бездны Ильфердина.
Через площадь потянулась процессия богомольцев. Священники Кантирита, владыки моря, шествовали, закрыв лица капюшонами, дабы не оскверниться прикосновением нечистых взглядов; из многоголосого бормотания выплывал вой ритуальных флейт. Все обряды, связанные с Двенадцатью Богами, были настолько древними, что слова молитв давно уже утратили смысл, а музыка… Ничего подобного Дженни не слышала даже при дворе.