Спальня, в которой мы вместе - Эмма Марс

Я забыла, что стены старых вилл на берегу моря были такими тонкими. Год назад во время вынужденной остановки в одном мотеле на трассе я спрашивала себя, слышит ли Соня мои движения. Но в этот раз не было никаких сомнений. Я слышала ее собственные постанывания за тонкой перегородкой. Мы были объединены общей любовью к чувственности. На мгновение я задумалась, не встать ли мне и не пойти в соседнюю комнату, чтобы лечь рядом с Соней. Я была уверена, она приняла бы мое вторжение, не испытывая ни малейшего смущения. Возможно, Соня даже ждала меня. Мы познакомились слишком поздно, чтобы предаваться играм познания по вечерам в среду во время отсутствия родителей дома. А не восполнить ли нам этот пробел?

Приступ целомудрия и нарастающее наслаждение, уже пригвоздившее меня к постели, заставили меня сдержаться. Два пальца, отправленные на разведку, сейчас уже отважились войти в меня. Они двигались взад-вперед в истекающем желанием лоне. Я вся промокла, от груди до низа ягодиц, как если бы Луи вошел в меня, несмотря на то что он был так далеко.

Вскоре я испытала оргазм в одиночестве. Но громко крича от наслаждения в унисон с подругой. Я слышала вызванные бурным наслаждением пронзительные модуляции ее голоса и даже грубое животное урчание.

Тишина, которая последовала затем, не нарушалась ничем, кроме ветра и треска веток снаружи. Ночь могла укрыть нас. Мы насытились.

– И какая у нас программа на день? – осведомилась Соня, когда я появилась на первом этаже.

Она в своей манере избегала всяческих комментариев по поводу прошлого вечера.

– Прогулка в Сен-Энога. Я надеюсь, что ты предусмотрительно захватила свою ветровку.

Лето 2010 года было хмурое. Мелкий, но интенсивный дождь обрушился на всю северную часть Бретани этим утром 4 июля.

Квартал Сен-Энога изначально считался сердцем Динара, и пляж с таким же именем входил в число четырех пляжей, составляющих фешенебельный морской курорт.

Помимо церкви, квартал был также знаменит кладбищем, рынком, мини-гольфом, стационарными пляжными кабинками и главное – целым рядом роскошных вилл.

– Вот это да! Впечатляет… Ты думаешь, это здесь?

Ноги принесли нас к почерневшим развалинам. Это был одноэтажный дом из гранита.

– Не знаю, – выдохнула я из-под капюшона.

Мне показалось странным, что ничего не было построено на этом месте за столько времени…

Мы позвонили в двери соседних домов, но все окна и потайные окошки с испуганными щелчками закрылись. Наконец одна совсем высохшая дама, на лице которой сияла широкая улыбка – можно было бы сказать, что она была сестрой той бабушки-с‑варенья с Орлеанской площади, – открыла нам дверь облупившегося коттеджа в тупике неподалеку.

– Здравствуйте. Извините, что беспокою вас. Я просто хотела спросить: сгоревший дом, тут рядом, – это дом семьи Лебурде?

– Да, – ответила она, качая своей птичьей головкой из-за приоткрытой двери.

– Вы уверены?

– Ну что вы, я хорошо помню это, я ведь живу здесь уже пятьдесят лет.

Лишь бы не позволить старушке разматывать клубок ее бесконечных воспоминаний.

– Вы видели то, что произошло в день пожара?

– Да, немного. Был громкий взрыв, и затем все моментально загорелось. Пожарным понадобилось несколько часов, чтобы потушить пламя.

– А вы знаете, как мог взорваться котел?

– Я знаю только то, что говорили полицейские, – ответила она осторожно.

– То, что это было самоубийство, так?

– Да, конечно… Я хорошо знала его, Роже Лебурде. Это был славный малый. Он даже чуть было не женился на моей сестре Аннет. Самая красивая девушка во всем Сен-Энога! Такой шум поднялся, когда он сделал предложение девушке из Сен-Мало, Ноэль…

– Но почему у него могло возникнуть желание убить себя? – оборвала ее Соня.

– Разве когда-нибудь можно понять, почему люди делают такого рода вещи? Может, он был не так уж счастлив в своем браке. Поди разберись…

Бесспорно, она предпочла бы, чтобы он женился на Аннет!

– Ходят слухи, что самоубийство Лебурде было связано с продажей его газеты, – вернула я собеседницу на нужные рельсы. – Он был вынужден уволить много народа… Наверное, это оказалось непросто.

– Безусловно, это ему доставило немало хлопот. Все отвернулись от Роже. Между прочим, он, который никогда в жизни не касался сигареты, начал курить, как пожарник… В буквальном смысле этого слова.

Она изобразила озадаченную улыбку.

– А их дети, вы знаете, что с ними стало?

– Нет, – ответила она тотчас же, даже слишком поспешно. – Но это были два маленьких ангелочка. В хорошую погоду они приходили в мой сад, чтобы пособирать клубнику.

Соня с трудом сдержала язвительный смешок: ангелочки, брат и сестра, связанные инцестом!

Грядки, на которые указывала старушка, были пусты и, похоже, не приносили никаких плодов с тех самых пор.

– Как получилось, что они выжили тогда, когда их родители погибли?

– Ах, это… это все малыш… как его звали? Дэмьен?

– Дэвид, – поправила я ее.

– Это так, Дэвид. Ловкий, как обезьянка. Это он вытащил сестренку из кровати и помог ей доползти до двери. Он спас ей жизнь.

Уже тогда у него был этот инстинкт самосохранения. Уже тогда было стремление защищать Эмили…

– А потом? Кто их взял к себе на попечение?

– Эмммм… – зашлепала она губами. – Об этом я ничего не знаю. Сначала они убежали на пляж, а потом пожарники забрали их оттуда. Дети были все черные, словно трубочисты, но на них не было ни царапинки.

Нам показалось, что она больше ничего не знает о происшедшем, и мы собрались распрощаться с ней, выразив свою благодарность, когда ее тихий голос окликнул нас с крыльца:

– Погодите…

Осмотревшись по сторонам, будучи настороже, убедившись, что никто из соседей ни слева, ни справа не наблюдал за нашей беседой, она скользнула к нам с заговорщицким видом:

– Если вы интересуетесь всей этой историей… Вы знаете, может быть, вернутся ли они?

– Вернутся? Но кто это «они»?

– Ну эти, два привидения.

София озадаченно посмотрела на меня.

– Какие привидения, мадам?

– Я их никогда не видела… Но многие в округе говорят, что Лебурде и его жена возвращаются сюда каждый год. Как будто отмечают годовщину, просто чтобы вновь посмотреть на свой дом. Ровно в день трагедии.

То есть каждое 10 февраля. А на дворе стоял июль. Вероятность того, что мы встретимся с этими тенями из прошлого на соседней улице, была близка к нулю.

– А на кого они похожи, привидения?

– Странный вопрос… На Лебурде! Они не состарились ни на морщинку. Кажется только, они надевают солнечные очки, чтобы не быть узнанными.

– А кто-нибудь с ними уже разговаривал?

– Ааааа, нет! С этим не шутят, тем более здесь. Они совершают небольшую прогулку, устраиваются перед домом ненадолго, на несколько минут, а затем возвращаются туда, откуда пришли.

Вот оно, чистилище Дэвида и Эмили Лебурде. Авроры и Дэвида Барле. Кто еще, кроме них, обрек бы себя на подобное паломничество?

– И что мы будем делать сейчас? Вызовем охотников за привидениями?

– Что-то типа того, – ответила я, умышленно как можно более загадочно.

Как и во время моего предыдущего приезда более месяца назад, никто не ответил на мои настойчивые звонки по адресу: Сен-Мало, проезд Тийель, дом 7. Флоранс Дельбар снова испарилась. Что-то мне подсказывало, что со дня, когда она выбежала на улицу из кафе, в котором я расспрашивала ее, она не появлялась больше в своем обиталище. Но у меня был в наличии еще один адрес. Я вытащила из своего портфельчика маленькую визитную карточку, которая пролежала там более года:

Жан-Франсуа ДЕЛЬБАР

Нотариус

8, Пласитр

3540 °Cен-Мало

Телефон: +33 99 32 69 45

Факс: +33 99 32 69 47

По номерам на визитке не отвечали. «Телефонные линии меняются… но многоэтажные дома остаются», – подумала я, идя под шквалом дождя, который бил нас все сильнее и сильнее.

Пласитр – это удивительная небольшая площадь из гранита в стенах старого города-крепости. Полностью облагороженная во время реконструкции города, она, со своими скрытыми нишами, придает Сен-Мало особенное очарование.

Комплекс многоэтажек, который возведен там, возвышается над пляжем Бонсекур – известном во всем мире необычным бассейном и бетонным трамплином для прыжков в воду – и представляет собой еще одну архитектурную особенность: к лестничным клеткам ведет узкий коридор на первом этаже.

Под номером 8 нас ждал сюрприз.

– Нотариус… – прочитала я вслух без эмоций.

– Ты думаешь, что в его офисе обосновался другой нотариус?

– Если я правильно помню даты, Дельбар умер пять лет назад… Кто-то, возможно, продолжил его занятие, да. Такое случается.

Колеблясь, я нажала кнопку интерфона. Никакой реакции. Затем после нескончаемо долгого ожидания:

– Да?

Этого единственного слова мне было достаточно, чтобы узнать Флоранс, приемную мать Авроры.