Тибетский лабиринт (новая версия) - Константин Жемер

Многие аплодировали. Достаточно многие для чёткого понимания, что среди них не только немцы, но и представители других стран. Осенённый внезапным импульсом, Герман тоже вскочил и захлопал в ладоши. Надо было видеть, какие у Орлова при этом сделались глаза: вначале увеличились до размера пятикопеечных монет, а потом – раз – и сузились, будто обе монеты повернули на «ребро».

«Это он напоследок про донос подумал, который состряпает по возвращении», – догадался Герман и весело подмигнул коллеге.

Тем временем провожаемый овациями Генрих Гиммлер покинул зал – видимо, его ожидали неотложные государственные дела, а трибуной завладел благородный старик, спутник рейхсфюрера.

– Бригаденфюрер СС Карл Вейстхор[50], – так его представил председательствующий.

– Что такое современная официальная наука? – послышался надтреснутый старческий голос Вейстхора. – Сборище ограниченных и самодовольных ослов – вот что такое современная наука! Ослами я называю всех, кто, подобно страусам, засунул голову в песок и не желает видеть очевидных фактов. Особенно фактов, которые противоречат их собственным глупым теориям. О-о, если бы они просто не видели фактов – так нет же, сплотившись вокруг набора несостоятельных бредней, а правильнее сказать – болота, которое сами же величают официальной наукой, они противятся любым новым веяниям, проявляя неслыханную для ослов расторопность, чтобы не допустить торжества истины!

Старик прочистил горло кашлем и продолжил:

– А чего не хватает современной официальной науке? Ей не хватает прихода гениального дилетанта, который навёл бы порядок в головах, подобно тому, как гениальный дилетант Адольф Гитлер навёл порядок в политике. Пока же, увы, науке остаётся лишь уповать на приход такого гения и продолжать тонуть в болоте лжи. Всё – ложь! От начала и до конца! Как официальная наука объясняет возникновение Вселенной? Динамическая эволюционирующая модель[51] – тьфу ты, ну разве это не бред?!

– А как же, по-вашему, появилась Вселенная? – с характерным французским прононсом крикнул кто-то из зала.

– Как? – взвизгнул Вейстхор. – Я скажу, как! В бесконечном космическом вакууме родился гигантский раскалённый объект, во много раз превосходящий размерами наше Солнце. Этот гигант однажды столкнулся со своим антиподом – колоссальной ледяной глыбой, которая, глубоко проникнув в Сверхсолнце, заставила его взорваться. Образовавшиеся осколки и послужили основой нашей Солнечной системы…

– А что же другие звёзды, другие галактики? Они откуда взялись? – снова спросил француз из зала.

– Никаких звёзд и галактик на самом деле не существует – всё сплошное надувательство, фотоснимки подделаны! – пренебрежительно махнул рукой старик. – Звёзды – всего лишь сверкающие куски космического льда, оставшиеся от изначальной ледяной глыбы, а так называемый Млечный путь – видимая часть огромного кольца вокруг Солнечной системы, состоящего из таких осколков. На Земле же борьба льда и огня послужила основным движителем эволюции, породившим наших предков – титанов, которые обрели силу в снегу и во льдах. Их потомки-атланты за тысячелетия создали великую и мудрую цивилизацию, более развитую, чем наша. К сожалению, эта цивилизация погибла в водах Всемирного Потопа. Нашему же поколению она оставила лишь родовую память, вот почему вера в мировой лед – естественное наследие нордического человека. Но эволюция продолжается, грядут времена, когда Луна снизится, начав существенно влиять на земное притяжение, и тогда арийцы вновь обретут свой исполинский рост, вспомнят забытые знания, и будут повелевать миром[52].

Аплодировать оказалось выше Германовых сил, большинство сидящих в зале отнеслись к услышанному так же – лишь жиденькие хлопки стали наградой оратору. Однако это обстоятельство не помешало тому с поистине королевским достоинством спуститься с трибуны и прошествовать на свое место в первом ряду.

В дальнейшем оказалось, что, хоть престарелому бригаденфюреру и не удалось сорвать овации, всё же его выступление вызвало у присутствующих весьма бурную реакцию: все, кто в течение дня выходил терзать трибуну, обязательно высказывались относительно сумасбродных космогонических и эволюционных идей Вейстхора, каковые, собственно говоря, задали тон всей последующей дискуссии. В основном, выступали «ограниченные самодовольные ослы», то есть, представители официальной науки. Кстати, в отношении них старик оказался совершенно прав: сплотив ряды, убелённые сединами мужи предприняли массированное и искусное контрнаступление на «ледяных титанов и атлантов».

Например, один авторитетный учёный – доктор наук и профессор, путём несложных арифметических подсчётов совершенно наглядно доказал, что современной численности народонаселения – в два миллиарда[53] – человечество достигло за шесть тысяч лет, а, с учётом войн, катаклизмов и эпидемий – максимум за семь тысяч. Следовательно, это и есть возраст вида «хомо сапиенс».

Другой – тоже доктор и профессор – с гамлетовским надрывом кричал:

– Должны же быть хоть какие-то артефакты, свидетельствующие о существовании в древности высоких технологий! Но их нет! Ни машин, ни механизмов – сохранились только примитивные орудия. А где жилища атлантов? Если археологи в состоянии обнаружить хижину первобытного человека, сложенную из мамонтовых бивней, а таких хижин найдено великое множество, то уж какого-нибудь величественного небоскрёба точно не пропустили бы?

Это выступление горячо поддержал профессор Орлов, высказавшийся с места.

Ещё один учёный, веско жестикулируя, объяснил, что те места в «Диалогах» Платона, где указывается на существование в древности высокоразвитого государства – Атлантиды, записаны с чужих и не очень правдивых слов. А, поскольку больше никаких источников на сей счёт не существует, то Атлантида – всего лишь миф, который подхватили, и на весь мир растиражировали разного рода псевдоучёные.

Слушая, Герман с горечью думал: «Какая тайная сила действует за кулисами исторической науки, позволяя существовать только двум типам мировоззрения: либо совершенно наивным и несостоятельным идеям, вроде высказанных Вейстхором, либо чёрствому ретроградству его оппонентов, стеной неприятия встречающих любого, кто способен на настоящее открытие. Не так ли случилось с Андреем Шлиманом[54] и с недавно почившим Говардом Картером[55]?»

Герману тоже не раз доставалось от высоколобых ретроградов, чья ненависть сопровождала всю его научную карьеру, начиная с кандидатской диссертации, каковую, к слову сказать, удалось защитить лишь со второго раза и до последнего времени. Подобного отношения он ожидал и здесь, на Берлинском симпозиуме. Ожидал и готовился преломить копья. Выйдя на следующий день к трибуне, он начал с форменной провокации: