Не созревшая рябина - Алина Карская

Даня потер ушибленную коленку. Он немного жалел о том, что они так поспешно сбежали – в такой темноте оторваться от преследования хватило бы и десятка шагов. Его не интересовало, почему Чижов захотел это сделать, и что его так веселило, Даня был рад уже тому, что тот взял его с собой.

– А тут уютно, – тихо вырвалось у Чижа. Даня невольно схватил его за рукав и встряхнул, проверяя, живой его друг или уже нет. Ваня раздраженно отмахнулся от него. – Я серьезно. Тихо, спокойно, и никого нет.

–Ага, хоть ложись рядом и помирай, – фыркнул Даня. Отдышавшись после бега и успокоившись, он по-новому взглянул вокруг. Постепенно его легкие сдавливал страх, и он снова вцепился в рукав Чижа. В голову пришел образ, как его друг внезапно оборачивается призраком или еще какой нечистью, пока настоящий он валяется мертвый тут же за оградкой.

– Если существуют зомби, призраки тоже должны существовать? – пробормотал Даня, перебирая в руках плотную и теплую ткань.

– Нет, – отрезал Чиж, оставив попытку освободить рукав. В существование призраков он верил, но никогда их не боялся, и сейчас он не собирался поддаваться мистической паранойе Дани.

Вскоре Чижу все же пришлось успокоить Мухина, когда тот своей нервозностью начал портить умиротворенную атмосферу. Ваня называл это «успокоением», а Даня считал, что над ним издеваются. Когда ему надоело слушать шутки Чижа, он вспомнил про свертки в своем рюкзаке.

В нескольких пакетах оказались значки с рисунками мультсериалов, которых даже искушенный Даня не узнавал, ещё в одном нашлись косметические маски. Парни поняли, почему эти посылки оставили около кассы.

– Выкинь. Да не здесь же, дурень, поимей уважение к покойникам.

– А, ага.

Даня опустил уже занесшую для броска руку обратно в рюкзак и вздохнул. Парни замолчали, отдыхая в спокойствии ночи.

Чиж не помнит, когда в последний раз он встречал рассвет на улице. Было прохладно и так сыро, что он мог почувствовать влагу воздуха своей кожей. Даня дремал рядом с ним, обняв свой рюкзак.

Стоило Чижу моргнуть пару раз, как на улице посветлело настолько, что он мог без труда прочитать надписи на памятниках соседних могил. «Остановись, не спеши. Я уже дома, а ты еще в пути», – гласили светлые буквы на черной глянцевой поверхности гранита, и Ваня думает, что не возражает последовать совету от могилы незнакомца.

Ему показалось: он снова задремал, потому что, открыв глаза в следующий раз, стало не столько светло, сколько оживленно. На смену ночному безмолвию стремительно шагало утреннее пробуждение.

Прямо за Даней, на территории соседнего участка возле надгробия, рос небольшой кустарник с чёрными ягодами. Куст был молодой, с совсем редкими гроздьями плодов, напоминающих рябину. На железной оградке, крепко хватаясь за тонкие ветки, сидел крошечный грызун. Чиж не знал, кто это, но, по его мнению, именно так должен выглядеть бурундук.

Зверёк скрывал ягоду, грыз ее и тут же тянулся за следующей. Ветки потряхивало с каждым рывком, и с вздрагивающих листьев на землю срывались капли росы. Чиж не соврал, когда сказал, что ночное кладбище кажется ему уютным, но и при свете солнца ему было здесь комфортно. Порыв холодного ветра разбудил Даню, и он чихнул. Увидев, как странно в его сторону смотрит Чиж, подросток вопросительно вскинул голову, но тот лишь отвёл взгляд с разочарованным вздохом.

Телефон Чижа разрядился, и парни не знали, сколько было времени, когда они уходили с кладбища. Они выходили через главные ворота, а не отверстие в ограде, поэтому в скором времени оказались рядом с церковью.

Это место и квартира Дани находились в одном районе, и он порой приходил на кладбище вместе с родителями, чтобы навестить каких-нибудь родственников, но, будучи нерелигиозной семьей, в церковь они не заходили и ее жизнью не интересовались. Поэтому Даня был удивлен, увидев, пусть и в по-осеннему поздний рассвет, толпу людей, собравшихся у входа.

Мухин в любопытстве вытянул шею в их сторону, но разговоров слышно не было, а так и не рассеявшаяся усталость, усугубившаяся голодом и замерзанием, настаивала на уходе отсюда. Чиж последовал за ним, но через несколько шагов он увидел, как дверь церкви открылась. Мгновенно сменив направление, Ваня потащил слабо сопротивляющегося Даню в сторону хлынувшей внутрь здания толпы.

Мухин задыхался. Он чувствовал, что комната маленькая и душная, но кроме голов людей не видел ничего. Зажатый между чьей-то широкой спиной («Точно бандит грехи замаливать пришел»), пахнущей мочой старушкой и упрямо отказывающимся уходить Чижом.

Даня был оглушен навязчивым гулом голосов, заглушающих бурчание его голодного живота. Под потолком он заметил отблески пламени, но свечек видно не было. Он даже не осознавал, в какой части храма они находятся. Кто-то толкнул его сзади, сбоку шикнула старушка. Люди затихли, стоило двери открыться.

Сквозь волосы и платки Мухин мог видеть, как над толпой возвышается человек. Возможно, дальше была ступень или какая-то приподнятая часть церкви, но Даня отчетливо видел только верхнюю часть священника. Он мог и не быть им, но парень не уверен, существуют ли в церкви еще какие-то работники, носящие крест на шее и одетые в черную мантию как студенты-волшебники магической академии.

Даня засмеялся, прикрыв рукой рот, и получил тычок в бок от Чижова.

– Слушай, – прошептал ему Ваня, но Дане подумалось, что его самого не особо интересует речь священника. Поприветствовав прихожан, мужчина что-то принялся говорить чересчур мелодичным, женским, голосом, растворяющимся среди людей, отчего Мухин никак не мог осознать смысл, долетающих до него слов, отвлекаясь на мысли о том, что такой голос он слышал только в программах о педофилах.

– Братья и сестры, мы живем в эпоху перемен. По всему миру распространяется страшная инфекция, глобальная напасть, каких еще не знала наша история. Долго, слишком долго приходилось Отцу нашему мириться со злом, и больше так продолжаться не могло. Милосердный, Он прощал все грехи человеческие, и дети Его забыли о тех ужасах, что таит мрак зла, который сами же и породили. Мир проходил через множество испытаний, среди которых были и эпидемии. Чума, холера, оспа или тиф, человечество ждало бесчисленное число испытаний на его пути, но еще никогда не случалось, чтобы людей постигло столь страшное наказание Господне. Ни одно испытание Божье не может быть направлено на истребление детей Его, они несут перемены!

В нездоровом воодушевлении, батюшка простер руки к прихожанам, Дане казалось, будто тот указывает прямо на него. Невольно сделав шаг за спину Чижа, он окончательно потерял из обзора маленькую фигуру священника. Не видя человека, он не мог скрыться