Зимняя роза - Кэтлин Вудивисс

В самом деле, было большой редкостью, если ей разрешали выезжать за пределы Мобри и его окрестностей. И хотя повод для поездок был далеко не из приятных, Эриенн тщательно приводила себя в порядок и готовила свой лучший наряд. По крайней мере, никому еще в портовом Уэркингтоне это темно-лиловое платье не успело наскучить.

Как и подобает любому благородному человеку, Эйвери оставил дочь перед гостиницей дожидаться экипажа, а сам зашел внутрь. Устроившись с кружкой эля в своем самом любимом месте, он завел беседу с владельцем гостиницы. Нисколько не пытаясь понизить голос, он рассказал о своем намерении съездить с дочерью в Уэркингтон. Помимо азартных игр и выпивок огромное наслаждение Эйвери доставляло опробование своих голосовых связок. Увлеченный этим, в то утро он не заметил очертаний высокой фигуры, вдруг поднявшейся в тени массивной колонны. Дверь распахнулась и снова закрылась, но Эйвери не обратил на это никакого внимания, жадно заливая жажду.

Бодрящий ветерок поиграл мягкими завитками ниспадавших волос Эриенн и подолом ее юбки, навел свежий румянец на щеки. Строгая, прямая и аккуратно одетая, она неумолимо притягивала взгляды проходящих мимо мужчин. Многие из них останавливались и, не скрываясь, оглядывались, чтобы еще раз полюбоваться ее красотой. Тот, кого лишили ее компании, остановился на мгновение за дверьми гостиницы и с восхищением посмотрел на ладную, прекрасную и без всяких ухищрений фигуру. То, что теперь она стала для него запретным плодом, лишь только распаляло его интерес.

Кристофер двинулся вперед и остановился позади девушки и чуть справа. Эриенн почувствовала, что кто-то стоит за спиной, однако подумала, что это отец, и не спешила как-либо на него прореагировать. Когда она обернулась и в поле ее зрения попали высокие и дорогие черные сапоги, желание посмотреть, кто там, перешло в сильное любопытство. Эриенн вскинула голову и увидела симпатичное, приятно улыбающееся лицо человека, мысли о котором не давали ей покоя.

Кристофер притронулся к своей шляпе и улыбнулся девушке. Потом он сцепил руки за спиной и уставился в небо, по которому налетавший порывами северо-западный ветерок весело гнал пушистые стайки белых облаков.

— Очень приятный день, чтобы прокатиться, — заметил он. — Хотя, подозреваю, позже мы можем попасть под дождь.

Эриенн сжала губы, стараясь строго держать себя в рамках приличия.

— Вышли строить глазки женщинам, мистер Ситон?

— По правде говоря, это не входило в круг моих первоочередных намерений сегодня утром, — ответил он без запинки. — Хотя было бы глупо не обращать внимания на такие красоты, раз уж они здесь.

От Эриенн не укрылось то, что глаза его многозначительно блеснули, и она спросила резко:

— Тогда каковы же были ваши первоочередные намерения?

— Я жду экипаж в Уэркингтон.

Эриенн опять сжала губы, удерживая себя от вспыльчивого ответа. Такое совпадение повергло ее в смятение. Но он был вправе поступать так, как ему хотелось, и тут сказать ей было нечего. Эриенн заметила принадлежавшего Ситону гнедого, жеребца, стоявшего у коновязи. Это говорило о том, что в планах Кристофера относительно способов передвижения буквально только что произошли изменения. Зная, что он лишь мгновение назад вышел из гостиницы, куда до этого вошел ее отец, можно было предположить, что Кристофер стал свидетелем какого-то разговора, и это явилось причиной решения ехать в экипаже. Она махнула рукой в сторону животного:

— У вас же оседлана лошадь! Почему бы вам не поехать на ней?

На лице Кристофера появилась обычная для него насмешливая улыбка.

— Мне гораздо больше нравится путешествовать в удобном экипаже, когда путь не близок.

Эриенн усмехнулась:

— Не сомневаюсь, вы подслушали, как мой отец говорил, что мы поедем в Уэркингтон, и вознамерились всю дорогу изводить нас.

— Моя дорогая мисс Флеминг, уверяю вас, мне необходимо в Уэркингтон по делу чрезвычайной важности. — Кристофер не стал объяснять, что все, связанное с ней, имело для него первостепенное значение. — Конечно, вы можете поступить просто, — любезно предложил он. — Если вы не выносите моего общества, то всегда можете остаться дома. Я ни в коей мере не заставлю вас ехать.

— У нас тоже есть дела в Уэркингтоне, — промолвила она, важно вздернув подбородок.

— Еще один поклонник? — дружелюбно поинтересовался Кристофер.

— Вы… Ох! — Моментально залившая ее лицо густая краска, вызванная отнюдь не сильным ветром, подсказала ему, что он был прав. — Почему вы не можете оставить нас в покое?

— Я вложил в вашу семью деньги. Я интересуюсь только тем, что мне принадлежит, или, по крайней мере, рассчитываю получить компенсацию, если долг так и останется неоплаченным.

— Ах да, долг, — проговорила Эриенн насмешливо. — Это деньги, что вы выманили у моего отца.

— Моя дорогая, мне нет нужды кого-либо обманывать.

Протестуя, Эриенн топнула ногой:

— Мистер Ситон, какой бы я ни была, я не ваша дорогая!

Он тихо хмыкнул от восхищения:

— Вы самая милая из всех, кого я когда-либо видел.

Взгляд его скользнул вниз, легко коснулся ее округлой груди и тонкой талии и остановился на узких черных туфлях, выглядывавших из-под юбок. Эриенн тут же пожалела, что на ней нет ее колючего и неудобного плаща из грубой шерсти, который остался лежать брошенным на сумку. Этот взгляд не оставил без внимания ни один из изгибов ее тела. Он так внимательно ее разглядывал, словно снимал глазами одежду. Когда глаза Кристофера снова поднялись и встретились с ее глазами, щеки девушки пылали от возмущения.

— Да, — он улыбнулся в ответ на ее взгляд. — Вы действительно милое и дорогое создание.

— Вы всегда раздеваете женщин глазами? — спросила Эриенн резко.

— Только тех, которых я страстно желаю.

Раздраженно вспыхнув, Эриенн отвернулась и попыталась не обращать на него никакого внимания. Однако задача эта оказалась выше ее сил. Выкинуть его из головы было так же трудно, как убежать от преследующей по пятам черной пантеры. Имелся, однако, способ оградить себя от его неумолимого разглядывания. Подняв плащ, она накинула его на плечи, безмолвным взглядом остановив Кристофера, который было протянул руку, чтобы помочь ей.

Небрежно пожав широкими плечами, Кристофер улыбнулся и убрал руку. Эриенн сосредоточилась на завязывании шнурков у горла и не заметила, как он оказался совсем рядом, пока ее уха не коснулся его шепот, от которого по ней пробежала горячая, обжигающая до дрожи волна:

— Вы пахнете так прекрасно, как жасмин в летнюю ночь.