(Не) брать! (СИ) - Цай Ольга

— Конечно, конечно. А теперь к делу. Слышал проблемы у вас начались, и стоит за ними Беджиков.

— Вы, как всегда, осведомлены, как никто, — и сделал глоток.

— А как же, сынок, — усмехнулся Сафар. — О том, что ты крысу у него ищешь, уже прознали. Мурад заявочку кинул: всю семью крысовскую до пятого колена вырежет, если кто рискнет. Так что трудно придется.

— Знаю, Сафар, знаю. Эту суку Беджиковскую не выкурить, хоть бы намек какой, что задумал — не пойму, подо что копает. Не просто все так. Я ему «гостинцы» отправил: всех его шестерок по частям и крысеныша бонусом — не реагирует тварь.

Джагоев задумчиво смотрел на жидкость янтарного цвета в бокале.

— Готовится, сучонок. Но к чему? Я тут поднапряг человечка хорошего, — сказал Сафар, тяжело вставая. Подошел к столу, открыл ящик и извлек оттуда карточку. — На вот, держи.

Орлов подошел и взял белый картонный прямоугольник, на котором был написан только телефон. Вопросительно поднял глаза.

— Ты позвони ему, скажи от меня. Человечек найдет недобропорядочного бойца среди отряда Мурада и заставит работать хорошим людям во благо.

— Спасибо, Сафар!

— Зачем спасибо? Одно дело делаем. Вам хорошо — всем хорошо, — усмехнулся он. Помолчал и добавил:

— Ты ведь знаешь, какая благодарность меня устроит, когда все разрешится?

— Сафар, я обещал только подумать на счет Зарины.

— Я не давлю, — поднял руки Джагоев, посмеиваясь.

Но Глеб знал его, если Сафар что-то вбил в голову, то будет добиваться всеми методами. Надо быть на чеку.

— Да, и Глеб, будь осторожен — Беджиков младший — это не его отец. Вот с тем можно было договориться, а Мурад — мстительный сукин сын, две головы за одну. Он тебе еще пришлет «гостинцы». Оберегай близких.

— Спасибо, Сафар! — еще раз поблагодарил того Глеб.

— Ну вот и ладненько, пошли к гостям.

Вышли из кабинета.

— Я сейчас подойду, — сказал Орлов и пошел в сторону выхода. Срочно захотелось на улицу, вдохнуть кислорода. А в голове: «две головы за одну» и «оберегай близких». Сразу вспомнил лицо Полины и неприятно кольнуло. Достал телефон и набрал ее номер. Длинные гудки — не отвечает. Что за х*йня? Сама же утром звонила. Может, не слышит? А в голове мысли одна хреновей другой. Тут же набрал номер.

— Костян, привет!

— О привет, бро! Как дела? Когда домой?

— Завтра буду. Слушай, пробей местонахождение Полины, где она сейчас. Телефон активен — проверял только что.

— Что, не отвечает на твои звонки? — усмехнулся Костя.

— Тип того. Пробей. Жду инфо.

Через полчаса раздался звонок.

— Глеб, пробили. Дома она.

— Понял. Кость, приставь человечков к ней. Глаз не спускать. И чтоб по-тихому.

— Принято.

Ценность Фролова была в том, что он не задавал лишних вопросов и схватывал многое на лету.

Спустя еще полчаса, когда покинули дом Джагоева-старшего, Глеб не выдержал и еще раз набрал номер. Опять не отвечает, а после и вовсе выключила телефон.

— Сука, — тихо выругался.

— Все в порядке? — удивленно на него посмотрел Алан.

— Да, все норм.

Приехал в отель, сделал пару контрольных звонков ей — абонент выключен, и один Косте, чтобы убедиться, что пределы квартиры она не покидала. Ну он задаст ей жару, когда приедет. Охренеть, так его не динамили с тех пор, как…. Хм… А когда вообще динамили? Ответ пришел быстро — никогда. Все, что хотел — получал. Не добровольно, так силой. Но вот именно с ней не хотелось силой или шантажом, хотелось, чтобы сама, чтобы по доброй воле. И хрен его знает, зачем ему это нужно. Нужно и все.

На следующий день вечером, как только его самолет приземлился, хотел было рвануть сразу к Полине. Набрал ее номер — длинные гудки, не снимает. Она что, не понимает с кем поиграть решила? Отыскал номер Фролова.

— С прибытием, — приветствовал тот.

— Спасибо. Кость, координаты Поли мне кинь.

— Дай пару минут.

Еще через пять минут Глеб узнал, что Полина находится в гостях у подруги. Значит, есть время заехать, принять душ и переодеться. Если через несколько часов она оттуда не выйдет, он присоединится к празднику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но она покинула дом Ани даже раньше, чем он предполагал. Пришлось ехать к дому Полины и караулить неуловимую. По его прикидкам она должна была уже доехать. Набрал — длинные гудки, — опять не берет трубку. От злости сжал кулаки.

Курил Глеб крайне редко — так, иногда, когда нервы на пределе. Но именно сейчас, стоя у ее дома, захотелось сделать пару затяжек. Нашел в бардачке машины резервную пачку, выудил сигарету, прикурил, сделал затяжку и чуть не поперхнулся этим самым дымом. По мощенной дорожке, ведущей к ее дому, прогулочным шагом шла Полина, а с ней какой-то «смертник». И внешность «смертника» не соответствовала фотографии супруга, которое хранилось в досье на Полю. Кто это? Любовник? А где муж? Дома? Перевел глаза на дом, пытаясь вычислить какие ее окна. «Ромео чертов, бля», — усмехнулся про себя. Опять посмотрел на пару. Теперь они подошли близко, метров двадцать пять от силы, но по-прежнему так и не заметили Глеба. Может, тому причиной была их увлекательная беседа, а, может, то, что на улице темно и на Глебе полностью черная одежда и заглушен двигатель авто. Но он стоял, облокотившись о капот, и смотрел на эту парочку. Достал телефон и набрал ее, а она….охренеть, она просто слила его! Вот она обращается к этому "овощу" и говорит, что не намерена знакомиться. Глеб сам для себя незаметно выдохнул — не любовник. Но тут же разозлился, даже сделал шаг вперед, чтобы разобраться с этим недоделанным пикапером, когда услышал, как они прощаются, но этот упырь все равно всучил ей визитку. Глеб отшвырнул недокуренную сигарету, уровень кипения достиг финальных отметок и сделал шаг вперёд со словами:

— Тебя не учили, что нельзя знакомиться на улице с чужими дяденьками?

— Тебя не учили, что некрасиво не отвечать на звонки?

Подошел вплотную. Но как увидел ее глаза, а в них ураган, чувство ярости от ее поведения в последние дни сменилось совершенно другими эмоциями. А потом она губу закусила, это была последняя капля. Финальная мысль, мелькнувшая в мозгу: «Не могу больше!» Подошел и поцеловал. Ее губы, ее тело через пальто в его руках, ее запах, она вся — это все бьет по оголенным нервам с адовой силой. Это съедающее много дней пламя вырвалось наружу и загасить его просто нереально в данный момент. Ему было по хрен, где они находятся, по хрен, что это ее зачуханный двор и дом. Он потерял ориентацию в пространстве. Расстегнул ее пальто, — проникая руками под теплую ткань, отодвинул шарф и с наслаждением впился в ее шею. Бл*дь, да он готов сейчас понять вампиров, каннибалов и всех остальных упырей, мать их. Он готов был сожрать ее, всю целиком.

Послышался звук подъезжающего авто, фары выхватили из темноты их пару и Поля резко отпрыгнула в сторону, как заяц, попавший под луч света. Сделала еще два шага назад. Медленно осмотрела парня с головы до ног, потом огляделась вокруг так же не спеша, несколько раз очень глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание, но видно, ей это не удавалось. Облизала губы и вновь посмотрела на Глеба.

— Я..я… ты как здесь? — самое гениальное, что смог выдать ее воспаленный мозг.

— За тобой, — убрав руки в карманы куртки произнес Глеб, пытаясь унять бешено бьющееся сердце и восстановить дыхалку. Орлов был готов к любому развитию событий: к препиранию с ней, к крикам, к побегу, но не к такому…

Моя третья с ним встреча, и надеюсь последняя. Или боюсь, что последняя

Прошел еще один год.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рождественская ночь. Рождественский сон. И вновь он.

Я иду быстрым шагом по центральной улице Рима. Прохожих практически нет. Я знаю, что он где-то рядом. Я знаю, что он меня ищет. Я ускоряюсь. На миг останавливаюсь, чтобы убедиться, что оторвалась от преследования, но увы, это не так. Мужчина в черных джинсах, в черном пуловере и в такой же черной куртке быстро приближается ко мне. Я не выдерживаю, срываюсь на бег. Заворачиваю за угол, и вот я уже в Нью-Йорке, бегу к центральному парку. Мне кажется, что если я добегу до Земляничных полей и Мемориала Джона Леннона, я спасусь. Останавливаюсь внезапно. У пешеходного перехода стоит бабушка с палочкой — старенькая, скукоженная. Подхожу, улыбаюсь, беру ее под руку, помогаю перейти дорогу. Она поднимает на меня свои мутные глаза, чуть улыбается, пожимает своей морщинистой рукой мою руку и говорит: