Беззвездный Венец - Джим Чайковски

– Все в порядке, отец. Что сделано, то сделано.

– Вы оба меня неправильно поняли. – Гайл обратила взгляд на Никс. – Было решено, что ты не станешь продолжать обучение на восьмом уровне вместе со своими одноклассниками. Поскольку на девятой террасе ты очевидно получила благословение, никто не посмел бросить камень против красноречивых пожеланий Матери.

– Не понимаю, – сказала девушка.

– Через двунеделье ты поднимешься сразу на девятый уровень, – объяснила настоятельница.

Никс потребовалось три полных вдоха и выдоха, чтобы понять смысл слов Гайл. Она ошеломленно заморгала.

Девятый уровень…

Ее отец опомнился быстрее. Его крик получился таким громким, что все вздрогнули.

– Ну, что я тебе говорил! Я знал, что все так будет! – Высвободив руку, он упал на колени у койки, сложил ладони и поднес большие пальцы ко лбу. – Спасибо Матери Снизу за ниспосланные ею милость и благословение!

Не в силах сдерживать радостное возбуждение, отец вскочил на ноги, не прибегнув к помощи трости, схватил Никс за щеки и поцеловал ее в лоб. Лишь после этого он несколько успокоился. У него увлажнились глаза.

– Вы можете в это поверить? – улыбаясь, пробормотал отец. – Моя Никс – девятилетка! Жду не дождусь, когда смогу рассказать об этом Бастану и Аблену! Мальчишки будут так гордиться тобой!

– В таком случае поспеши принести своим сыновьям благую весть! – подошла к нему Гайл. – Есть еще один вопрос, который я хочу обсудить с твоей дочерью, и эти слова не предназначены для посторонних ушей.

– Да-да, конечно. – Отец Никс взял свою клюку. – Понимаю, вы с физиком люди занятые. Не стану больше отнимать у вас время.

– Мы тебе крайне признательны, торговец Полдер.

Отец напоследок еще раз повернулся к Никс. Его лицо сияло от гордости, отчего он казался на добрый десяток лет моложе.

– Вы можете в это поверить? – покачав головой, повторил он.

«Лично я не могу».

Никс тщетно пыталась принять невозможное. После стольких чудес – еще одно, это, последнее. Она улыбнулась отцу в ответ. Ей было приятно видеть его счастливым. Стоило побывать так близко к смерти, чтобы увидеть, как сбылись все его мечты, как он был вознагражден за свою душевную щедрость.

– Я принесу тебе ужин к первому колоколу Вечери, – сказал отец. – И захвачу Бастана и Аблена. Мы отметим это событие медовым пирогом.

– Это будет просто замечательно! – улыбнулась Никс.

Поклонившись настоятельнице и физику, ее отец пробормотал слова благодарности и вышел из кельи. Из коридора донесся удаляющийся стук его палочки.

Дождавшись, когда стук затихнет вдали, Гайл знаком попросила Ойрика закрыть дверь. Как только это было сделано, настоятельница снова повернулась к Никс, и ее лицо стало строгим.

– То, о чем мы поговорим сейчас, должно будет остаться между нами.

Усевшись в кровати, Никс смотрела, как настоятельница и физик перешептываются у двери. До нее долетали лишь обрывки фраз.

– …Сообщить в Азантийю…

– …Слухи об Ифлеленах…

– …Король не потерпит…

– …Кощунство и святотатство…

– …Должны убедиться наверняка…

Последнюю фразу произнес физик Ойрик, оглянувшийся на Никс. Тяжело вздохнув, настоятельница кивнула. Подойдя к кровати, она снова присела на край.

Никс вздрогнула, ощутив пробуждение сил, многократно превосходящих ее. Гайл долго всматривалась в ее лицо. Наконец, по-видимому, найдя то, что искала, она заговорила:

– Никс, пребывая в отравленном забытьи, ты билась и металась в кровати, словно под впечатлением кошмарного сна. Ты помнишь что-либо из этого?

Девушка отрицательно покачала головой. Хотя это была ложь. Она точно помнила звучавшие в темноте крики, содрогающийся мир, затем сокрушительную, нескончаемую тишину. Никс не собиралась лгать, но она боялась говорить об этом вслух, словно тем самым могла сделать свои страхи реальностью. Она хотела забыть все, отбросить, как лихорадочный бред, видение, порожденное страхом смерти.

Но только сейчас настоятельница собиралась оживить сон, придать ему плоть.

– Нам нужно знать правду, Никс, – сказала Гайл, прочитав ее опасения. – То, что ты нам сейчас расскажешь, останется между нами. Даю тебе слово.

Никс выждала еще два дыхания. Как она могла отказать этой женщине, которая так ее защищала? Девушка сознавала, что не может молчать, хотя бы из чувства благодарности.

– Я… я помню лишь обрывки, – наконец призналась Никс. – На Урт обрушилась катастрофа. Все голоса во всех землях возопили в ужасе. Мир содрогнулся и разорвался. А потом… а потом…

Переживая все заново, она почувствовала, что у нее пересохло во рту.

Голова ее опять наполнилась пронзительными криками, по спине пробежала дрожь.

– Что было дальше? – мягко спросила Гайл, беря ее за руку.

Никс сжалась в комок, желая сохранить все в себе. Затем, собравшись с духом, она подняла лицо к настоятельнице, чтобы та видела ее искренность и страх.

– Полная тишина. Протянувшаяся в пустоту. До самых холодных звезд.

У Никс сдавило горло, словно она пыталась сдержать внутри свои следующие слова, не высказать вслух то, что чувствовала со всей определенностью.

– Я… я уверена в том, что это произойдет. Не знаю как, но это непременно случится.

Гайл и Ойрик переглянулись.

Физик шагнул ближе.

– Ты сказала, что тишина дотянулась до звезд. А что насчет луны?

– Луны? – наморщила лоб Никс. – Не понимаю.

Настоятельница крепче сжала ей руку.

– В бреду ты кричала и повторяла одни и те же слова. Постоянно упоминая луну. Ты неоднократно повторяла слова «павшая луна».

Никс снова покачала головой – и теперь это была правда.

Всмотревшись в ее лицо, настоятельница разочарованно покачала головой.

– Ты точно ничего не помнишь о луне?

– Быть может, ты видела ее в своих снах? – предположил Ойрик.

Никс перевела взгляд с него на Гайл.

– Я ничего не видела. Клянусь Сыном и Дочерью, избравшими луну своим домом. – Подняв руку, она прикоснулась сначала к одному глазу, затем к другому. – Я слышала крики. Ощущала содрогание земли. Но в том кошмаре я оставалась такой же слепой, какой была всегда.

– Конечно, – опустила плечи настоятельница.

– Я очень сожалею, – пробормотала Никс, сознавая, что обманула ее ожидания. – Это все, что я помню. Честное слово.

– Я тебе верю.

Устало застонав, Ойрик закрыл глаза.

– Похоже, боги выбрали разбитый сосуд, чтобы наполнить его своей мудростью.

Никс обиделась такому сравнению. Пусть ей в раннем детстве очень не хватало зрения – она никогда не считала себя разбитой. Свидетельством тому был ее подъем по террасам школы.

– Быть может, ее выбрали не боги… – загадочно пробормотала Гайл, поднимаясь на ноги. – Неважно, хотя мы не можем подтвердить того, что считается святотатством, мы поделимся тем, что нам известно. Я отправлю почтовую ворону в Вышний Оплот.

– Но что, если король решит…

– Не бойся, мой просвещенный бывший ученик послушает нашего совета. Мы оба знаем, какую кропотливую работу ведет он на вершине Тайнохолма.

От мысли, что она подвела настоятельницу и физика, Никс стало плохо. Однако при упоминании Тайнохолма она встрепенулась. Это была старейшая школа в стране, расположенная на самом высоком холме на окраине Вышнего Оплота. Там же находился древний замок Исповедников, где, по слухам, те, кто достиг Высшего Прозрения, как в алхимии, так и в религиозных знаниях, погружались в изучение сложнейших наук.

В самых