Тайна «Коварной русалки» - Анна Устинова

– Но мы даже и в этом случае его не найдем, – покачал головой Димка. – Ты же сам говоришь, что он теперь скорее всего скрывается под чужим именем и чужой фамилией и…

– Не суетись, – перебил старого друга Петька. – У нас еще остался «утопленник». Может, их с Геннадием что-то связывает.

– Даже если и связывает, – поежился Димка при одном лишь упоминании об агрессивном Ростиславе, – то нам-то какая польза? Этот «утопленник» все забыл, кроме слова «убью».

– Зато уж это слово он хорошо помнит, – подхватила Маша.

– И старается, чтобы оно у него не расходилось с делом, – добавила Настя.

– Ребята! – вдруг появилась перед ними Ниночка. – Вы знаете, я тут нашла… Вы как раз про Геннадия меня спрашивали… Ну, как он выглядит. Так я две его фотографии случайно обнаружила в библиотеке. Он на них снят вместе с Екатериной Филипповной. Уж не знаю, зачем это вам понадобилось, но, если хотите, можете взглянуть.

– Конечно, хотим, – мигом откликнулся Петька.

И вместо того чтобы поспешить на обед, члены Тайного братства кленового листа в полном составе направились в библиотеку.

Фотографии оказались старые, черно-белые. На одной из них Геннадий стоял на заднем плане, и лица почти не было видно. Зато на другом снимке фотограф запечатлел его в полный рост.

– Ниночка, можно мы возьмем на денек? – попросил именно эту фотографию Командор.

– Бери, что с тобой сделаешь, – разрешила библиотекарша.

Петька бережно положил снимок в карман. Тут взгляд Маши упал на часы.

– Кошмар! – запричитала она. – Мы уже пятнадцать минут назад должны были быть дома! Сейчас бабушка и Какумирала скальпы с нас снимут!

Близнецы понеслись домой. Петька и Настя последовали их примеру. Уже сворачивая в свои ворота, Командор крикнул:

– После обеда собираемся в шалаше! У меня возник план!

Прибежав домой, близнецы застали бабушку и Какумиралу за столом.

– Извините, не дождались, – с убийственной иронией произнесла Анна Константиновна.

– Мы задержались, – объяснил Димка.

– Об этом я как-то догадалась, – усмехнулась бабушка. – Я просто устала взывать к вашей совести.

– О-очень нехорошо-о, – с постным видом протянула Елизавета Вивиановна, – вот умре-ет ваша бабушка…

– Типун тебе на язык, Лиза! – перебила Анна Константиновна. – Я сначала должна написать мемуары. А у меня еще с ними работы непочатый край. И вообще, что ты заладила: «Вот умрет, как умирала…»

Близнецы не сдержались и разом прыснули.

– Я вроде бы не сказала ничего смешного! – немедленно возмутилась Анна Константиновна.

– Да это мы так, – сказала Маша. – Не обращай внимания.

– Нет, не так! – охватил праведный гнев пожилую ученую даму. – Мне кажется, что весь мир сговорился против меня. Внуки постоянно опаздывают! Несчастная старуха Коврова-Водкина истерзала меня своими звонками по телефону… Кстати! – воскликнула Анна Константиновна. – Вы, наверное, еще не знаете самой последней новости.

– Неужели картину нашли? – разом встрепенулись близнецы.

– Ах, да при чем тут это! – поморщилась пожилая ученая дама. – Я совсем о другом. Несчастная полубезумная Наташа Коврова-Водкина сегодня приступила к собственным мемуарам!

– Ну, это мы знаем, – с полным равнодушием восприняли бабушкино сообщение близнецы.

– Откуда? – была порядком удивлена та.

– В библиотеке встретили Коврову-Водкину, – ответил Димка.

– И между прочим, под ручку с ее соседом, – добавила Маша.

– У этого человека просто ангельское терпение, – тут же отметила Анна Константиновна.

– Такие мужчины обычно до-олго не живу-ут, – внесла свою лепту в беседу Елизавета Вивиановна.

Анна Константиновна с неудовольствием покосилась на гостью. Близнецы поняли, что бабушка уже на пределе от многодневных похоронных разговоров.

– По-моему, Павиановне у нас жить осталось недолго, – прошептала Маша на ухо брату.

– Точно, – кивнул тот. – Бабка вот-вот взорвется.

– Вы меня совсем не слушаете! – повысила голос Анна Константиновна.

– Наоборот, слушаем, – откликнулась Маша. – Я только не понимаю, чего Ковровой-Водкиной от тебя-то нужно? Сидела бы да писала свои мемуары.

– Она советовалась, – исторгла многозначительный вздох бабушка.

– О чем советовалась? – спросил внук.

– С какого момента лучше начать мемуары. Когда Наташа появилась на свет или еще раньше.

– Как это раньше? – хором воскликнули внуки.

– Вот я то же самое у нее спросила, – продолжала Анна Константиновна. – А несчастная старуха мне отвечает, что прекрасно помнит себя в утробе матери. И вообще, по ее мнению, этот период определяет духовное развитие личности.

– Что же ты ей посоветовала? – с любопытством осведомилась Маша.

– Я посоветовала ей писать все, что вспомнится, – покровительственно изрекла бабушка. – А всю чушь издатели выкинут. Если, конечно, подобным бредом хоть кто-то заинтересуется. Она ведь, бедняжка, рассчитывает, что с ней, как и со мной, заключат договор.

– Конкуренция налицо, – шепнул Димка сестре.

Та тихо фыркнула.

– Нехорошо смеяться над старостью! – гневно воскликнула Анна Константиновна. – Наташа – замечательный человек. А то, что она немного безумна… У всех свои недостатки.

– Да мы, бабушка, ее очень любим! – заверили близнецы и в общем-то не погрешили против истины. С Ковровой-Водкиной у них сложились хоть и своеобразные, но весьма хорошие отношения.

– Я знаю, что надо посоветовать Натааше, – объявила Елизавета Вивиановна. – Пусть подробно опишет, как умира-ал ее первый муж. Это так интересно.

– На этот счет будьте спокойны, – скривила губы в усмешке Анна Константиновна. – Она опишет не только, как он умирал, но и как жил! Причем не только до смерти, но и после нее. На мистике сейчас все помешались, – с досадой добавила пожилая ученая дама.

– Ах, жи-изнь после сме-ерти! Это та-ак увле-ка-ательно, – словно не слышала своей собеседницы Елизавета Вивиановна. – А помните, Анечка, как умира-ал второй муж Наташи!

– И вспоминать не хочу! – решительно отказалась от продолжения похоронного разговора бабушка Димы и Маши. – Давайте скорее кончать с обедом, – поторопила она. – Меня ждет письменный стол.

После этого Елизавете Вивиановне ничего не оставалось, как заняться бифштексом. Димка и Маша тоже усиленно жевали. Во-первых, им хотелось есть, а во-вторых, они торопились как можно скорей попасть к Петьке и выяснить, какой план возник в его изобретательной голове.

Когда они наконец собрались в шалаше, Командор сказал:

– Сейчас мы с вами снова отправимся в больницу и предъявим Ростиславу Кузьмичу фотографию Геннадия.

– Поумней ничего придумать не мог? – посмотрел Димка на Петьку. – Во-первых, я лично видеть этого Ростислава больше не желаю. А во-вторых, кто, интересно, нас туда второй раз пустит? Разве забыл, что сегодня там было?

– Такое не забывается, Димочка, – покачала головой Маша.

– Вот именно, – проворчал брат. – Хочешь, чтобы нас вчетвером к Шмелькову доставили в качестве злостных хулиганов?

– Да как-то не очень хочу, – усмехнулся Петька. – Но у меня совершенно другой план.

– Не понимаю, какой тут еще может быть план, – сказал Димка.

– Сейчас ведь жарко, – исподволь начал Петька.

– Ну, – кивнул Димка.

– И дождя вроде в ближайшее время не предвидится, – указал на раскаленное зноем небо Командор.

– Ты что, готовишься в прогнозе погоды по ящику выступать? – не выдержал Терминатор.

– Как-нибудь обойдусь, – усмехнулся Петька. – Я просто имел в виду, что окна палаты Ростислава Кузьмича сейчас настежь распахнуты. А палата, как вы, наверное, помните, на первом этаже. Вот я и предлагаю залезть в нее через окно. Попадем по-тихому к Ростиславу и представим ему снимок Геннадия.

– И что ты от этого ждешь? – спросил Димка.

– Поглядим, как Ростислав отреагирует на светлый образ внучатого племянника Екатерины Филипповны, – объяснил Петька.

– Он скажет: «Убью», – без тени сомнения заявила Маша.

– Вопрос в том, как он это скажет, – продолжал Петька. – Я полагаю, что если они с Геннадием чем-то связаны или, например, тот пытался утопить Ростислава, то реакция будет не совсем такой, как на остальных людей, а гораздо сильнее.

– Тогда он уж точно нас прибьет, – испытывал сильные опасения Димка.

– Я-то надеюсь совершенно на другое, – покачал головой Петька. – Ростислав Кузьмич потерял память от шока. А, между прочим, один из методов лечения заключается как раз в том, что больного возвращают в критическую обстановку.

– Верно, – подтвердил Димка. – Я даже слышал про одного человека, который попал в аварию, стукнулся головой, и у него пропала память. А потом в больнице его случайно уронили с носилок. Он брякнулся об пол кумполом, и память тут же восстановилась.