Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская

– Да брось! – ехидно прыснула Шели. – Ты никогда не любила его. Он всегда был твоей обсессией, только и всего. И то – лишь потому, что с ним встречалась твоя лучшая подруга, а ты была, как говорится, "не у дел". Вот если бы ты действительно любила Шахара, то не искалечила бы ему жизнь.

– По какому праву ты судишь о моих чувствах? – возмутилась Лиат.

– Я тоже – любящая женщина, – парировала Шели. – И я могу с полной уверенностью тебе сказать, что когда любишь, то не заставляешь страдать ни себя, ни своего партнера. Вот если б ты его действительно любила, то и сама бы меньше плакала, и он, да и мы все тоже.

– Знаешь, Шели, я бы на самом деле плакала меньше, если бы вы поддержали меня тогда. Если бы рядом со мной была хоть одна живая душа, которая сказала бы: "ты не виновна, Лиат! Просто у тебя так сложилось, что ты не смогла повести себя по-другому". Звучит конечно, нагловато, но представь, что я прожила с этим ощущением все минувшие месяцы, а теперь – живу с ним и вдвойне тяжело. Но ты, Хен, и прочие, закрывали мне любые ходы! Вы предпочли видеть во мне банальную предательницу, поскольку так вам было проще. И вот я перед тобой, отверженная, презираемая, и просящая услышать меня, наконец.

В глазах Лиат стояли слезы. Она сдерживала их трудом, и говорила медленно, растягивая слова. Тем не менее, она, впервые в жизни, была абсолютно искренна, и с нетерпением ждала ответной реакции бывшей подруги.

А Шели, после ее слов, мгновенно забыла о своих прежних сомнениях. То, в чем эта коротышка упрекнула ее и Хена, было не просто наглым, но и вызывающим. И, если всего несколько минут назад, она еще пыталась разъяснить ей сущность ее вероломных поступков, то сейчас ей это все опротивело. Взглянув в ее жалкое лицо в обрамлении черных коротких патл, и, резко изменив свой тон, она воскликнула:

– Ну ты и стерва, Лиат! Ну и сука!

Та оторопела и даже отодвинулась к спинке стула. А у Шели, между тем, была заготовлена для нее целая партия розг:

– Как ты знаешь, я никогда не покину друга в беде. Я бескорыстна и бесхитростна. Мы с Хеном прекрасно видели твое состояние, Лиат, и поверь: нам обоим было очень больно и обидно оттого, что ты дошла до такого. Однако, к сожалению, я слишком хорошо тебя знаю, чтоб доверять тебе теперь. Я говорю тебе правду именно потому, что мы так долго общались. Никто другой не стал бы объясняться с тобой, как я. Думаю, пришло время признаться тебе кое в чем…

Она прервалась на секунду, вся дрожа от возмущения, и продолжила:

– Ты знаешь, еще в седьмом классе, все девчонки из нашей компании, и даже парни – хотя, казалось бы, им какое было дело? – убеждали меня от тебя отдалиться. В один голос! Они утверждали, что мы настолько разные, что между нами не может быть ничего общего. Но я предпочла не слушать их, потому, что, во-первых, имела собственное мнение о тебе, а во-вторых, из-за Галь, с которой вы были тогда неразлучны. Напротив, я даже отдалилась от остальных, ради того, чтобы сблизиться с вами двумя. Вспомни, как нам было хорошо втроем! Как мы гуляли по торговому центру, сидели в кафе, ходили друг к другу в гости! Честно скажу, я наслаждалась каждой минутой общения с вами!

Шели вновь пришлось сделать паузу, ибо ее охватило глубокое волнение.

– Но я – не Галь! – повысила она голос. – Это для Галь ты была самой лучшей подругой на свете, но не для меня! Это Галь могла позволить себе такую роскошь, как драться с тобой из-за неподеленного между вами, двумя сучками, кобеля, и сентиментальничать по поводу вашего счастливого детства! Я же ни в коем случае не стала бы впадать в депрессию, и уж тем более – принимать наркотики, разочаровавшись в такой прирожденной лицемерке, как ты! Более того, я нашла бы способ проучить тебя, и как можно скорее! Но, повторяю, я – не Галь, – подчеркнула она. – Я, наконец-то, поняла, насколько мои приятели были всегда правы насчет тебя. И поэтому, дорогуша, как бы ты ни пыталась сейчас убедить меня в том, что изменилась, тебе это уже не поможет.

– Ты никогда не говорила мне об этом, – еле выдавила Лиат, чувствовавшая себя совершенно униженной.

– Еще чего не хватало! – злорадно рассмеялась Шели. – Чтобы я предавала своих товарищей? Доносила до тебя то, что они думают? За кого ты меня принимаешь, Лиат? Это только Галь всегда все выбалтывала тебе, по наивности. Будь она тогда прозорливее, осторожнее, то тебе не удалось бы увести у нее парня. Я абсолютно уверена в этом!

Тут Лиат потеряла самообладание. Жгучие, мучительные слезы потекли по ее щекам. Шели безмолвно и презрительно смотрела на нее, а затем, немного смягчившись, со вздохом протянула ей пачку салфеток. Лиат взяла одну из них и долго не отрывала от опущенного лица.

Пока она заходилась плачем, Шели сумела овладеть собой. "Хорошо, что все закончилось", – подумала она. – "Я приняла окончательное решение". С ее души точно свалился тяжкий камень, который она невольно протащила в себе все эти сумасшедшие месяцы. Наконец-то, можно было вздохнуть свободно. Затянувшись второй сигаретой, она твердо сказала:

– Вижу, мои слова оказались для тебя слишком жестокими. Сожалею, если это так. Но твоя попытка, увы, не удалась, и другие попытки ничего не изменят. Отныне тебе придется самой справляться с положением, в которое ты сама себя поставила. У тебя нет иного выхода. Прости.

Лиат Ярив приподняла голову и пристально посмотрела на нее двумя своими черными зрачками, вокруг которых образовалась краснота из-за слез.

– Вы ненавидите меня? – тихо, с ноткой утверждения, спросила она.

Шели многозначительно промолчала.

– Разве вы настолько меня ненавидите? – повторила Лиат.

Шели, все-таки, довольно долго размышляла, прежде чем ответить:

– Нет, тут дело вовсе не в ненависти, Лиат. Скорее, в чести. Ты знаешь, что такое «честь»? Это – то, из-за чего от тебя все отвернулись. Понимаешь, ненависть – это такая банальная штука, что утверждать, будто она всему причиной, на мой взгляд, глупо. Глупо и незрело.

– Да уж, ты всегда была специалистом по вопросам зрелости, – прошипела Лиат со злостью.

– Представь себе. Мне в этот год пришлось здорово повзрослеть, – уверенно улыбнулась та, – и приподняться над многими мелочами. Такими, как ненависть к тебе. Ненавидеть других, только лишь за то, что они чем-то лучше тебя, – это по твоей части. А теперь извини, – грубо прервала она разговор, – я должна заниматься.

Словно ледяная струя воды окатила бешено колотящееся сердце