Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой - Куртис Кейт

На следующий день после своей успешной миссии над Авиньоном Сент-Экзюпери поднял в воздух новый «лайтнинг» в тренировочный полет. Он приземлился, полагая, что полет прошел успешно, и тут понял: один из пропеллеров остановился еще в полете, а он этого не заметил. Оказывается, только один из двух топливных баков был установлен на самолете и лишь один двигатель работал. Второй пропеллер продолжал вращаться в воздушном вихревом потоке достаточно быстро, и это не позволило Антуану сообразить, в чем дело. К счастью, никакой беды не случилось, но тот случай послужил еще одним примером его рассеянности, заставлявшей других качать головой: кого – удивленно, кого – укоризненно.

Кажется, удача отвернулась от него 29 июня. В тот день лейтенант Анри и его кухонная команда собрались приготовить сложный обед к празднованию сорок четвертого дня рождения майора. Порядок вылета на разведку обычно устанавливался капитаном Жаном Лельо, офицером, ведающим вылетами, придерживавшимся основного правила, по которому пилот, вернувшийся из разведки или из дальнего перелета, попадал в конец списка на вылет, состоящего из тринадцати фамилий. В то самое утро подошла очередь Гавуаля, но, когда Сент-Экс узнал, что его цель – фотографировать Аннеси, регион его юности, он умолял позволить ему вылететь вместо Гавуаля. Ведь тогда он смог бы насладиться своим днем рождения намного больше, если ему позволят возвратиться из полета с чувством выполненного долга!

Гавуаль, наконец, внял его просьбам, чтобы доставить другу удовольствие, и Сент-Экзюпери улетел, направляясь в район Гренобля и Альп. По мере приближения к озеру Аннеси его левый двигатель начал кашлять и трещать, и в конечном счете ему пришлось полностью выключить его, иначе «лайтнинг» рассыпался бы на части из-за вибрации. Сент-Экс продолжил полет только на одном двигателе, понимая, что стал легкой мишенью для любого немецкого истребителя. Тому следовало лишь подняться и сбить француза. Так что он повернул к Альпам, где насчитывалось меньше вражеских баз, и у него оставался шанс нырнуть в долину, если бы он заметил самолет на расстоянии. Он, очевидно, следовал долиной реки Арк вплоть до Сен-Жан-де-Морьен, а затем не стал продолжать полет на юг через перевал Галибьер (самый высокий во Франции) к Бриансону, а полетел на перевалы Модань и Монт-Сени. Горы под ним медленно переходили в предгорья и холмы.

Позже он так описывал те свои приключения Рене Гавуалю: «Пролетев через долины и между снежными пиками, я рассчитывал выйти к морю, когда увидел огромную равнину, а на этой равнине – большой город, окруженный множеством аэродромов». Город оказался Турином, так как, вместо движения на юг, Антуан летел на юго-восток. Внезапно забеспокоившись, он поглядел в зеркало заднего обзора, а «там, напоминая большую черную муху, висел истребитель». Не сомневаясь в своей неминуемой гибели, он вжал голову в плечи и замер. «Мой бедный Антуан, – подумал он, – на сей раз твое старое тело нашло свой покой». В любой момент трассирующие пули разорвут обшивку кабины, приборная панель разлетится вдребезги, штурвал в его руках истерично задрожит. «Последние мысли о каждом, обо всех тех, кто ждет меня вон там, за горизонтом… Бог мой, как это долго! Как долго не приходит смерть!.. Я протираю глаза… Я сжимаюсь в комок… Нет, я не мечтал, я не спал… Я зашевелился. Но тогда… он, должно быть, принял меня за своего! Как глупо! Разве мог он вообразить, будто враг станет так неуклюже и с грохотом тащиться по столь часто посещаемой немцами зоне?»

Самолет союзников, летящий над долиной реки По с одним пропеллером на высоте 8 тысяч футов, где он представлял собой великолепную мишень для любого немецкого или итальянского истребителя, – действительно явная аномалия. Невероятно и другое – Сент-Экзюпери, выходит, не понимал, как фантастически далеко от курса он находится, пока не увидел море и расстилавшийся перед ним город. «Я признал Геную, – рассказывал он потом Гавуалю, – и перед глазами всплыли карты в оперативной палатке с множеством крошечных флажков, воткнутых булавками вокруг Генуи. У Генуи мощная оборона».

Было слишком поздно разворачиваться обратно, и Антуан продолжил полет (пан или пропал!), пролетая над большим портовым городом на высоте 8 тысяч футов. Зенитки молчали, наперерез ему не поднимались самолеты. Он летел уже на значительном расстоянии в открытом море, и ему стало посвободнее дышать, когда вдруг понял, что руководитель полетов все настойчивее запрашивает его. По инструкции пилотам на пути домой следовало включать свои датчики, передававшие сигнал опознания, указывающий принадлежность самолета к своей, а не вражеской авиации. Пролетев Геную, Сент-Экс от волнения забыл включить сигнал, и эскадрилья союзнических истребителей уже готовилась подниматься на перехват «вражеского» самолета. Хотя у Сент-Экзюпери возникали трудности с восприятием инструкций с земли, он смог, по крайней мере, уловить слово «Борго» – ему указывали повернуть на запад и следовать на юг до Бастии, на восточное побережье Корсики, вместо Альгеро в Северной Сардинии.

Его вызвали к командиру даже прежде, чем он смог выбраться из своей едва долетевшей машины и тем более смыть пот в душе. У командира ждал особист из разведки. Сент-Экс был подвергнут «допросу» прямо в Борго на летном поле. Допрос, должно быть, шел с пристрастием и поразил его американских «следователей» донельзя. Сделанные фотографии (поскольку он забыл выключить камеру) подтверждали его фантастическую историю о том, как он преспокойно пролетел над Генуей на высоте 8 тысяч футов!

В тот полдень беспокоившиеся о его судьбе товарищи по эскадрилье обрадовались, когда получили сообщение по радио с Корсики о том, как «лайтнинг» майора Сент-Экзюпери благополучно приземлился в Борго. Жан Лельо вылетел на другом «лайтнинге» для выяснения обстоятельств случившегося. И тем же вечером группа гурманов, мучимая совестью из-за отсутствия виновника торжества, именинника, вгрызалась в приготовленный (явно в расчете на Пантагрюэля) полный шоколада праздничный торт и гору, напоминающую Эверест, из мороженого, созданную руками Анри к застолью в честь сорокачетырехлетия майора.

Только 2 июля Сент-Экс смог вылететь назад в Альгеро, и то уже на другом самолете, поскольку его «лайтнинг» все еще стоял с неисправным двигателем. На следующий день ему позволили вылететь снова в Алжир на одном из резервных «лайтнингов» эскадрильи на какую-то свадьбу вместо Гавуаля, которому важнее было оставаться на базе. Тем же вечером (или, возможно, на следующий день) Сент-Экзюпери неожиданно появился в доме Моно в Аин-Тайе. Граммофонные записи в то время были настолько редки, что небольшая коллекция мадам Моно, вывезенная контрабандой из Франции, высоко ценилась знатоками. Они во множестве толпились у нее на террасе, слушая Ванду Ландовски, исполняющую вариации Гольдберга на музыку Баха. Но тут благоговейную тишину внезапно нарушило появление ликующего гиганта в форме, с криком ворвавшегося на террасу: «Взгляните на меня, пощупайте меня, это – чудо! Я жив!» Его появление перевернуло тихое течение вечеринки в саду, наполнив все вокруг шумом и гамом, взамен тихого тлиньканья мадам Ландовски. Обычно сам пылкий почитатель Баха, Тонио в тот памятный вечер не мог успокоиться, без конца повторяя: «Дотроньтесь до меня! Я говорю вам, это – чудо!»