Ветры границы - Валентина Яковлевна Голанд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такси домчало Шкредов до гостиницы «Золотой Рог». Едва вошли в обставленный массивной деревянной мебелью номер — ребята повалились на кровати: «Устали, хотим спать».
— А кто же будет раздеваться, умываться, кушать? — спросил Степан Федорович.
— Папа, сил нет, — сказала Света. — Глаза сами слипаются. Давай, поспим немного.
— И правда, Степан, все устали, да еще разница во времени сказывается. Ты занимайся своими делами, а мы чуток отдохнем.
— Договорились, — согласился он.
Вернулся Степан Федорович только к вечеру, утомленный и озабоченный. Объявил всем «подъем», и покуда Маша помогала малышам одеться, рассказал все новости. Его посылают в местечко километрах в трехстах отсюда. Должность по званию подходящая, с жильем тоже нормально — недавно выстроили кирпичный дом со всеми удобствами для семей офицеров, Шкредам выделили трехкомнатную квартиру.
— Так что везет нам, Маша, — подытожил разговор Степан Федорович.
— Это мне с тобой везет, Степа, — счастливо сверкая глазами, сказала она.
Подошел Алексей, потянул отца за китель, потребовал:
— А есть мы сегодня будем?
— Что, проснулся? — смеясь, поднял его и подбросил несколько раз к потолку отец.
— Конечно, будем, сынок!
Они спустились на первый этаж, заняли столик в кафе. Надюша впервые сидела самостоятельно за таким большим, красиво сервированным столом.
— Ну, что будем заказывать, орлы? — как всегда весело спросил Степан Федорович всех, раскрывая меню. Он читал названия блюд медленно, радуясь возможности неспешного, без суеты выбора. Остановились на шашлыке из чавычи, солянке из трепангов. Светлане и Наде заказали бефстроганов из кальмаров в сметанном соусе. Ели с удовольствием, все время балагурили по поводу города у моря, рыбаков и изысканных рыбных блюд.
На улицу вышли, разомлевшие от еды и отдыха, у всех было приподнятое настроение, и все единодушно решили прогуляться.
Смеркалось. С залива дул свежий ветерок, тотчас снявший со всех утомление и усталость.
Светлана и Алеша тянули их к заливу, где у причалов стояло много транспортных, рефрижераторных, рыболовецких судов. Отсюда, снизу, Владивосток напоминал огромный стадион, открытый в сторону залива. Вместо трибун — дома. Такое впечатление, что задние стоят на плечах передних. И много огней.
Они сверкали всюду: горели в зданиях, на мачтах судов, в порту. Огни отражались в воде бухты, напоминающей гигантский рог, и придавали ей бронзовый, с золотистым отливом свет.
— Теперь ты видишь, Маша, как точно окрестили залив русские моряки!: «Золотой Рог»! Иначе и не скажешь.
— Да, Степа, — тихо согласилась она, очарованная открывшимся зрелищем. Ребята тоже приумолкли, стараясь запомнить все, что видят.
Они ходили по вечернему городу, наслаждаясь новизной и обилием впечатлений. Степан Федорович объяснял, глядя на причал и склады, тянувшиеся вдоль берега:
— Вот сюда, к этим причалам, приходят из морских походов китобойные и краболовные флотилии, плавучие рыбоконсервные заводы. Отсюда и уходят они в многомесячные рейсы.
— Как интересно, — не выдержал Алеша, — а как же без пап-моряков дома дети живут? Они ведь совсем забывают их.
— Нет, сыночек. Если один человек любит другого, такого не случится, а тут всего-то счет идет на месяцы. Правильно я говорю, мама Маша?
— Правильно, правильно, — согласилась Мария Павловна. Для них обоих этот разговор имел особое значение. Конечно, она не захочет жить без него ни одного дня. И Степан, она уверена, ни за что не согласится, хотя все время предупреждал ее — такое может случиться, он же пограничник.
Втайне она надеялась, что судьба будет милостива к ним, и они никогда не расстанутся надолго.
— Папа, а нельзя нам посмотреть этот пароход? — не оставлял Степана Федоровича Алеша.
— А ты очень хочешь?
— Очень-очень.
— И мы хотим! — тотчас включились в разговор девочки.
— Ну давайте попробуем, — согласился Степан Федорович. — Попросим капитана.
Транспортный рефрижератор «Остров Лисянский» напоминал многоэтажный, хорошо освещенный дом с многоярусными, ослепительно белыми надстройками.
Они все, прошли по трапу, держась за поручень. Надюша уютно устроилась у папы на руках.
Матрос у трапа почтительно поприветствовал Степана Федоровича, на котором сейчас особенно ладно сидела пограничная форма с погонами майора, и попросил моряка, проходившего мимо, проводить их к каюте капитана.
С присущим дальневосточникам гостеприимством капитан и старший механик пригласили их осмотреть судно. Они шли по длинным гладким коридорам, отделанным эмалью и линкрустом; над головами сияли матовые колпаки ламп. У Степана Федоровича было такое ощущение, будто они попали не на рабочее транспортное судно, а на пассажирский лайнер. Все чисто, рационально и красиво. Каюты капитана и старшего механика — все равно что квартиры в добротном доме со всеми удобствами. Алеша все тянул добровольного гида вниз, к двигателям, но Мария Павловна решительно запротестовала: нельзя злоупотреблять гостеприимством. Тогда старший механик, гордясь своим заведыванием, взял Алешу за руку: «Пошли!» — и вся семья двинулась за ними в машинное отделение, в царство двигателей, холодильных и испарительных установок и опреснителей. И там так же, как и везде на судне, все сверкало чистотой, все было залито электрическим светом.
Людей они видели мало, только электронно-вычислительная машина, регистрируя все параметры работы двигателей, говорила о том, что двигатель живет, исправен, значит, живет и судно.
— Здорово! — выразил общее впечатление Алеша.
— Да, брат, хорошая техника! — согласился Степан Федорович. — Ты что ж, изменяешь границе?! По глазам вижу — моряком хочешь стать?! И у нас ведь кое-что из техники имеется.
— Нет, папа, я еще окончательно не решил, кем буду — моряком или пограничником, — как можно солиднее ответил Алеша.
— А можно и тем и другим! — подал голос старший механик. — У меня в машинном шесть человек — бывшие солдаты погранвойск. Уволились в запас, и к нам! Я пограничников люблю, народ надежный!
— Ну вот и решили, — заметил Степан Федорович и начал благодарить старшего механика: пора было возвращаться в гостиницу. Завтра с утра им предстояло ехать в новую часть.
2
Теперь, в дороге, Машу больше всего поражали пространства — неоглядные просторы. Встречались села, которые и городу протяженностью не уступят — десять–двенадцать километров. Едешь-едешь по главной улице и конца-края не видно. Иногда наплывали на машину фиолетовые от цветущего багульника сопки, и девочки восторженно ахали, а Маша представляла себе прогулки по этим сказочным сопкам и по тайге, где, говорили, много медведей, косуль, кабанов. Упоминали даже про тигров. Но сейчас ей было ничего не страшно — она жила будущим.
Степан Федорович, подремывая, вспоминал разговор в управлении округа. Очень хотели там послать его командовать учебным пунктом, но он просил пока повременить, он и сам толком не мог бы сказать, почему. Может быть, для такой работы, очень
