На крыльях моей боли - Оксана Александровна Ильина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Думаешь, тебе сойдет с рук, – он будто не слышал ее, а губы подрагивали от злости, – потому что носишь моего ребенка?..
– Твоего ребенка? – прокричала она, но крик больше походил на жалобный писк. – Это мой ребенок! В ней течет кровь моего отца, того, кого ты ненавидишь больше жизни! Она – его родная внучка, продолжение рода. Как ты с этим справишься? Будешь вспоминать, глядя на нее? Господи, пусть будет похожа на моего папу! Можешь задушить меня прямо сейчас, только этого ты не изменишь!
Егор отдернул руку и встряхнул, будто обжегся о ее кожу. Затем мужчина посмотрел ей в глаза, сурово сжал рот и перевел взгляд на пол. Он наклонился, чтобы поднять фотографию, и стряхнул с нее стекла, ничего более не сказав.
– И остальные спрячь, – крикнула Дарья ему в спину, дрожащими руками растирая пылающую шею. – Пока я здесь, их целостность под угрозой!
ЕГОР
Мужчина спустился в подвал и, швырнув фотографию на стол, подскочил к груше. Несколько мощных ударов, и он вдруг почувствовал, как трещит по швам пиджак. Егор яростно стащил его, не щадя ткани, и кинул на пол. Его трясло, разрывало от гнева, каждая поджилка вибрировала. Увидел в руках у Даши фотографию Лены – и сорвало крышу. Он никому никогда не разрешал прикасаться к ее вещам. Если кто-то по незнанию что-то перекладывал, мужчина тут же приходил в ярость. Именно по этой причине в его доме работает только Татьяна Борисовна. Она прекрасно осведомлена обо всех его запретах.
Наконец Егор оставил в покое грушу, с жалобным скрипом раскачивающуюся на цепи, и подошел к бару. «Да, наверное, только у меня в спортзале находится бар с бухлом», – мелькнуло у него в мыслях. Первый год практически каждый день он нажирался здесь в стельку и сбивал кулаки в кровь, после чего разодранная кожа долго заживала, гноилась и кровоточила. Но это было ничто по сравнению с гниющим внутри сердцем. С тех пор физическая боль приносила лишь облегчение, помогала отвлечься от мясорубки, ежесекундно перемалывающей все органы.
Он залпом осушил третью часть бутылки с виски и даже не поморщился. Спиртное давно перестало обжигать, редко принося успокоение. Не зря же говорят «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». А на уме у него постоянно были Лена и его нерожденный ребенок. Он напивался до такого состояния, что не мог шевелиться, лежал на полу, пуская слюни, глядел в стену и видел счастливую жизнь, которой лишился. Видел сына… Откуда-то была уверенность в том, что это был именно мальчик. Егор часто видел его в снах. Ребенок лет пяти, невероятно похожий на Лену. Если бы только малыш смог родиться, он бы отдал за него жизнь! Счастливее ребенка не было бы на всем свете! Ему до разрыва мозга хотелось знать, каким бы был их малыш с Леной, на кого похож, какого цвета глазки, волосы. Хотелось узнать, каким бы был его смех. Но Егора лишили такой возможности… уничтожили всю его жизнь! А теперь у него будет дочь одной крови с ненавистным убийцей. Это такая справедливость, мол, отняли одного ребенка и дали другого? Или наказание?
Он понятия не имел, что будет, когда девочка родится. Знал лишь, что ни при каком раскладе не откажется от нее.
Мужчина сделал еще один большой глоток, и у него перед глазами всплыл взгляд Даши, полный страха, ненависти и отвращения. Он зарычал и швырнул бутылку в стену, следом ударив в нее кулаком.
– Идиот! – выругался, едва сдерживаясь, чтобы не расшибить о стол свою голову. – Да как ты мог поднять руку на нее!
Вспомнил, как сжимал ее шею, и захотелось отрезать эти омерзительные руки. Стало противно от самого себя. Жмурился, часто моргал, но в глазах все равно стоял ее испуганный взгляд. Неужели он настолько оскотинился, что смог поднять руку на женщину?
– Черт возьми! – теперь вся его ярость была направлена лишь на самого себя.
«А если я ей навредил?» От этой мысли потемнело в глазах. Если бы только мог убить себя собственными руками, давно бы уже это сделал! Спотыкаясь, Егор выскочил из спортзала.
ДАША
Дверь распахнулась, и девушка подскочила на кровати, чувствуя, как в груди от страха замирает сердце. Его массивная фигура угрожающе застыла в дверном проходе. Мужчина помешкал, а потом включил свет, войдя в спальню...
ЕГОР
Дарья сидела на кровати, в ужасе глядя на него. Глаза выглядели красными, видимо, девушка плакала… Он сделал несколько шагов в комнату и вновь остановился, нервно произнеся:
– Едем в больницу.
Даша на ответила, а лишь посмотрела на Егора, теребя побелевшими пальцами одеяло. Он нерешительно подошел к кровати и осмотрел девушку, заметив на коже темные следы от своих пальцев. Крепко сжал зубы и опустился на корточки, машинально протянув руку к ее шее. Девушка дернулась, как от удара током, и попятилась назад.
– Даш, я переборщил, знаю, – произнес он вдруг виновато, но изо рта слова вылетали со злостью. – Я, правда, не хотел тебе навредить.
– Ты давно мне навредил! Это ничто по сравнению с тем, что ты сделал тогда, – произнесла Даша, едва шевеля губами. – Уходи!
– Давай съездим в больницу. Нужно убедиться, что с тобой все в порядке.
– У-хо-ди, – выдавила она из себя по слогам и побледнела.
– Хорошо…
Егор Вышел из ее комнаты и, пошатываясь, направился к себе. «Черт возьми! О чем я думал, привезя девушку сюда? Не хотел этого делать, но другого выхода не было».
В городской квартире Егор не мог ее поселить, так как Даша подняла бы на уши всех соседей. А здесь под присмотром вроде, да и территория охраняется. Это было вынужденной мерой, иначе бы он никогда не привез Дашу в дом, который построил для Лены. Но ничего, завтра, наконец-то, все закончится...
18 ГЛАВА
ДАША
Егор пригласил Дашу к себе в кабинет, но она понятия не имела зачем. После вчерашнего девушка вообще не хотела его видеть. Вот просто от слова «совсем». Ей порой казалось, что у него раздвоение личности: то бывает сдержан и в меру вежлив, то бешеный, как черт. Она каждой клеточкой своего тела не желала находиться
