Новый старый 1978-й. Книга двенадцатая (СИ) - Храмцов Андрей

Вот вспомнил про еду и сам захотел есть. Правильно, обед по земному времени я пропустил, поэтому и чувствую себя голодным. Но это всё потом. Сейчас главное — разобраться с арахнидами. А затем срочно мчаться, во весь опор, в Чикаго. Время до концерта ещё есть, но его осталось не особо много.

В связи с этими телепортациями и хронопутешествиями, у меня создалось ошибочное впечатление, что прошла уже целая неделя. А на самом деле всё ещё четверг на календаре, только вторая половина дня. Я ведь встал сегодня в шесть часов утра, да и дел сделал много. Вот поэтому и кажется, что прошло уже несколько дней. Одно спасение взрослой Ди было похоже на многодневную эпопею. Кроме этого, на Пране уже наступила ночь. У нормального человека крыша бы давно поехала от таких резких смен времени суток. Какие, к чёрту, часовые пояса. Это всё мелочи по сравнению со сменой галактик и целых эпох. Я же перемещался то в 1997 год, потом 2019 и сразу после этого в 1978-й. Кому расскажи — не поверит. Даже если книгу об этом напишу, всё равно возникнет ко мне масса вопросов по поводу истинности произошедших событий или моего психического состояния.

Это я всё успел обдумать по пути в зал телепорта. Этот зал стал для меня уже родным. Я из него вышел буквально пятнадцать минут назад. Стоп.

— Крис, — позвал я ИИ, — я тут ещё одного арахнида с собой привёз. Я сейчас верну ему первоначальный размер и отправлю его к тебе в лабораторию. Мне кажется, что он не из простых тараканов будет. Ты пока его особо не препарируй, он мне вечером, перед концертом в Чикаго, понадобится.

— Поняла, — ответила Крис. — Значит, экспонатов в вашем зверинце прибавилось.

Чуть не забыл про богомола. А он оказался очень непростым членистоногим. Ещё на Пране я успел понять, что это кто-то из среднего, а то и высшего иерархического звена арахнидов.

На линкор, который оборонял Юпитер, я телепортировался без проблем. Специально для меня был открыт туда доступ. Вот что значит быть большим начальником что в космосе, что на Земле. В Союзе я был вторым, а в Солнечной системе — первым. Сложилась парадоксальная ситуация. Мне это напоминало старую русскую поговорку, что «Лучше быть первым парнем на деревне, чем последним в городе». Только космос — далеко не деревня. Но так уж всё у меня сложилось.

Первое, что я увидел, когда оказался в командной рубке линкора, были тысячи наших ЛА, атакующих неповоротливые биокорабли арахнидов. Но жуки очень серьёзно огрызались. И их было очень и очень много. Мне вспомнились слова из мультфильма «Маугли»: «Они текут, как рыжая безбрежная река!». С них велся плотный заградительный огонь, поэтому близко мои ЛА подойти к ним не могли и линкору приходилось стрелять без передышки, выполняя роль основного сдерживающего фактора. «Кальмарам» удавалось создавать вокруг себя непроницаемую защиту из электрических всполохов, которую не могли пробить мои небольшие ЛА.

Наэлектризованный космос просто искрился от разрядов, что сбивало настройку приборов и не давало моему кораблю точно прицелиться.

Но мы держались. Создалось шаткое равновесие, которое могло нарушиться в любое мгновение. Оценив ситуацию, я сначала отозвал все ЛА назад, под защиту линкора, а потом применил своё испытанное оружие, которе сегодня уже уничтожило весь ударный космический флот арахнидов в секторе Праны.

Здесь мне не надо было отключать какую-либо защиту и дополнительно куда-то перемещаться. Я просто широким лучом вырывал целые куски из плотного строя биокораблей противника, которые, напичканные жуками-переростками, взрывались густой слизью. Ох я и отвёл же душу. Благодаря моим возросшим возможностям, мне удавалось всё больше и больше захватывать вражеских «кальмаров». И так продолжалось непрерывно минут тридцать. А потом арахниды дрогнули и отступили.

Они начали разворачиваться и пытаться уходить в гипер, но я и два главных калибра линкора этого им сделать не дали. Ничего, что я вымотался, как собака. Ничего, что антивещества осталось меньше десяти процентов. Главное, что мы победили. Причём, везде. Арахниды не прошли. Всё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хотя, вряд ли, что всё. Пока я их логово полностью не выжгу, они так и будут пытаться меня достать. Буквально через пару недель они полностью восстановят свою популяцию и полезут снова. Надо искать их главную планету и перебрасывать к ней свои линкоры.

Получается, у меня есть максимум дней пять-семь, чтобы успеть подготовиться и нанести ответный удар. За эти дни Крис придётся поработать и проложить прямой путь к центральной планете арахнидов. Наверняка, прыгать моим линкорам к ней через гипер придётся долго, поэтому необходимо свернуть ткань пространства-времени, то есть чтобы она из плоской стала изогнутой. А потом создать туннель между нашей Солнечной системой и логовом членистоногих. Этот туннель земные астрофизики называют кротовой норой или червоточиной.

Я абсолютно уверен, атланты умели это делать. Зачем тогда надо было держать на Луне межгалактические линкоры? Да, понятно, необходимо было защищать лунную базу с её машиной времени. И «Изумрудную скрижаль» Гермеса тоже надо было охранять, как и «чужих» атлантов, обитающих внутри полой Земли. Но ведь не только для этого.

Основная проблема была в том, чтобы стабилизировать и правильно задать координаты будущей точки назначения. Дополнительной трудностью в реализации задуманного мною может стать то, что по мнению земных учёных, подобные объекты быстро коллапсируют и либо разрушаются, либо становятся чем-то иным, например, «чёрной дырой». Мне только «чёрной дыры» не хватало случайно создать рядом с нашей планетой. И будет тогда ещё один коллапсар у меня под боком, из гравитационного притяжения которого не сможет вырваться даже свет. А раз ни одному кванту света не удасться покинуть это космическое тело, то оно будет невидимым. Брр, вот это я себя нагрузил. Аж самому стало не по себе.

— Крис, — вызвал я свой ИИ, — доклад.

— Атака арахнидов отбита по всем фронтам, — раздался голос искина. — По моим подсчётам, уничтожено несколько сот тысяч кораблей противника. Но у нас тоже есть потери. «Звезда смерти» пострадала больше всего. Имеются серьёзные разрушения как внешней оболочки, так и внутренних помещений станции. Около пятисот наших ЛА уничтожено и повреждены три линкора. Дроиды уже начали работу по их восстановлению. Необходимо, как минимум, двенадцать часов для их полноценного возвращения в строй. И ещё очень остро стоит вопрос с антивеществом. Его запасы составляют меньше допустимого критического минимума.

— Задачу понял. Я сейчас пойду к девчонкам, там поем и буду пытаться решить проблему. Да, есть какие-либо результаты по богомолу?

— Предварительно можно сказать, что эти создания занимают одну из наивысших ступенек в иерархии общества арахнидов. Но у нашего экземпляра многие участки мозга искусственно заблокированы.

— Хорошо. Это я тоже беру на себя.

В столовой меня встретили пять пар встревоженных глаз. Они зразу поняли, по моей счастливой улыбке, что мы победили. Сколько же радости сразу выплеснулось на меня. Только ради этого стоило ещё раз выманить сюда арахнидов и снова их разгромить. Девчонки целовали меня и висли на моей многострадальной шее. Но тяжести я не чувствовал. Их вес мне казался пушинкой по сравнению с той огромной горой врагов, которую я сегодня уничтожил вокруг Юпитера и Праны. Лилу всё уже рассказала остальным девчонкам о сражении вокруг её родной планеты, поэтому их радость была двойная.

— Мы так рады, — щебетали мои галчата, — что всё закончилось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я тоже рад, — ответил я, целуя их по очереди. — Только успокаиваться пока рано. Этих тварей в космосе обитает просто немерено. Около ста пятидесяти планет уже захвачено ими.

— Но ты ведь один со всем этим не справишься, — сказала Солнышко.

— И «Лига планет» тебе сейчас помочь ничем не сможет, — ответила Лилу. — Ей самой требуется помощь. Космического флота «Лиги», как такового, больше не существует.

— У меня есть дополнительно около сорока линкоров и крейсеров, которые я могу ей передать. Они сейчас находятся на Кеплере.