Тайный преемник Сталина - Владимир Добров

И ведь действительно, космос сделал Советский Союза подлинно великой научной и технической державой. Только это стало очевидным через 10 лет, когда на околоземную орбиту впервые в мире был выведен искусственный спутник Земли. А без «резкого» и «неуживчивого» Королева, работавшего сутки напролет и не дававшего своим коллегам расслабиться и зажить спокойной жизнью, это вряд ли бы стало возможным…

13 мая 1946 года правительство Советского Союза принимает Постановление о создании ракетостроительной промышленности. В нем намечались основные работы в этом направлении, устанавливалось расположение и определялись конкретные сроки строительства соответствующих предприятий и научно-исследовательских институтов с выделением необходимых бюджетных средств, давались конкретные поручения соответствующим министерствам и ведомствам и даже предусматривалось выделение служебных автомобилей для руководителей новой отрасли. А ведь в тот период даже некоторые видные ученые и конструкторы авиационной техники не очень-то верили в будущее ракетостроения, которое представлялось им чем-то туманным и даже фантастическим.

Хрущев фактически пришел на готовое и снял урожай с того, что было посеяно, а затем заботливо выращивалось за долгие годы до его лрихода к государственному рулю. Его вклад в реализацию советской космической программы был скорее отрицательным — он придал ей ненужный, расточительный и отвлекающий от главной цели характер политического соперничества между двумя сверхдержавами, что в конечном счете негативно отразилось и на экономике страны. Подобного разрыва между крупными научно-техническими проектами и решением практических народнохозяйственных задач Сталин никогда не допускал, не говоря уже о бахвальстве и запугивании своего основного соперника успехами в создании ракетной техники, к чему неоднократно прибегал недалекий «Микита».

Концентрировать силы и средства на решающих участках, находить и продвигать талантливых ученых-организаторов Сталин умел, как никто иной. Он был одним из первых политических лидеров мира, осознавших всю громадную практическую значимость двух совершенно новых для того времени направлений — ядерных исследований и освоения космоса. И.В. Курчатова, которому было поручено возглавить работы по созданию атомной бомбы, научная элита не очень-то признавала, как и Королева. Тем не менее они получили твердую поддержку руководства страны. Размах, смелость подхода, взгляд на долгие годы вперед — вот характерные черты сталинского стиля, который был свойственен вождю при решении фундаментальных вопросов развитии страны. Сталин искал новаторов и находил их, — наверное, потому, что сам был первопроходцем в строительстве подлинно справедливого социалистического общества. Как-то он высказался по этому поводу:

«В науке единицы являются новаторами. Такими были Павлов, Тимирязев. А остальные — целое море служителей науки, людей консервативных, книжных рутинеров, которые достигли известного положения и не хотят больше себя беспокоить. Они уперлись в книги, в старые теории, думают, что все знают и с подозрением относятся ко всему новому».

Ломая косность и рутинерство тогдашних научных «светил», ЦК партии под руководством Сталина придал работам на направлениях, казавшихся многим даже в научном мире полуфантастическими, общегосударственное значение. В результате, сильно отставая от Запада по уровню развития экономики, Советский Союз занял ведущие позиции на ключевых участках научно-технического прогресса. И он был первым не только в освоении космического пространства: СССР первым создал атомную станцию, первым разработал токамаковскую модель для термоядерного синтеза и был признанным лидером в теоретической физике и математике, металлургии, химическом катализе, магнитогидродинамике, океанографии. Все фундаментальные научные школы, сделавшие Советский Союз ведущей научно-технической державой мира, стали развиваться при активной поддержке государства именно в сталинское время.

Следует напомнить, что еще на рубеже 20—30-х годов в развернувшейся вокруг первого пятилетнего плана борьбе столкнулись два подхода, две линии будущего развития страны. Курс на форсированное развитие тяжелой индустрии и ее сердцевины — машиностроительной промышленности, который отстаивал Сталин, и линия на преимущественный рост отраслей легкой и пищевой индустрии с постепенным переводом получаемых от них доходов на строительство предприятий тяжелой индустрии. Последней линии придерживался Н.И. Бухарин и его сторонники. Их внешне привлекательная аргументация — сначала надо накормить и одеть народ, обеспечив ему нормальные условия существования, а уже затем приступать к решению фундаментальных проблем страны, — вела фактически к неизбежной гибели социалистического государства. Создание в нем отраслей машиностроительного комплекса растягивалось при этом варианте на несколько десятилетий. Но такой любезности многочисленные враги Советского Союза за рубежом никогда бы ему не предоставили. Это хорошо понимал Бухарин, но считал, что поражение СССР в грядущей войне с отторжением от него больших территорий и распадом на мелкие вассальные государства пойдет только на пользу общему революционному делу, поскольку перспективы у социализма в отдельно взятой стране, тем более в тогдашнем Советском Союзе попросту нет. Нужна мировая социалистическая революция, которую неизбежно ускорит распад утратившего социалистический характер сталинского номенклатурно-бюрократического государства.

Открыто сказать об этом, однако, Бухарин, в отличие от стоявшего за спиной всей антисталинской оппозиции и выдворенного за границу Л.Д. Троцкого, просто не мог. Его позиции в партийном руководстве и без того были сильно подорваны, терять же остатки своего влияния лидеру правого уклона, фактически сомкнувшемуся с троцкистскими леваками, явно не хотелось. Вот он и прикрывался мнимой заботой об интересах простых людей, подавляющего большинства народа, который «заслужил лучшей жизни».

Потом, в послесталинский период, этим аргументом руководители страны будут оправдывать свое неумение обеспечивать ее постоянную модернизацию и особенно высокие темпы научно-технического прогресса. Но тогда, в 20-е годы, Сталин и его ближайшие соратники сумели убедить партию в полной несостоятельности подхода Бухарина. Впрочем, и в то время «чистый» рейтинговый опрос населения страны дал бы преимущество бухаринскому варианту — обывательское сознание всегда было характерно для большинства людей, живущих текущими повседневными интересами и не очень-то задумывающимися о будущем. Зачем терпеть лишения, страдать ради светлого будущего, когда вполне сносно можно жить уже сегодня? А то, что может произойти позже, мало кого волнует, хотя эта грядущая возможность может обернуться самыми трагическими для всех последствиями. Но ВКП(б) как правящая партии, объединяющая в своих рядах активное и сознательное меньшинство, никогда бы не позволила пойти на поводу у обывательского большинства, неспособного осознать свои фундаментальные, долгосрочные» интересы. Сталинский подход взял верх, что и спасло страну.

Впрочем, справедливость утверждения о том, что забота о будущем ухудшает жизнь в настоящем, не столь уж очевидно. Скорее наоборот. Именно способность видеть перспективу, учитывать ее в текущей политике, позволят принимать оптимальные решения и в повседневной жизни. В сталинский период партийные и советские органы куда больше заботились об интересах простых людей, чем в последующие годы, якобы более «гуманные» и нацеленные на удовлетворение повседневных нужд и потребностей народа.

Ведь это факт, что материальный и культурный уровень жизни людей в то время наклонно шел на подъем, без осложнений и откатов в обратную сторону, как это случалось в хрущевские, а затем и брежневские годы. О горбачевской «катастройке» и говорить нечего. К ее завершению, когда пустые полки наглядно продемонстрировали полный провал тогдашнего руководства, при котором антисталинские обличения достигли грани общенациональной истерии, В. Бережков, работавший в 40-х годах в советском Министерстве иностранных дел, писал: «Если перечислить продукты, напитки и товары, которые в 1935 году появились в магазинах, то мой советский современник, пожалуй, не поверит. В деревянных кадках стояла черная и красная икра по вполне доступным ценам. На прилавках лежали огромные туши лососины и семги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды — все это можно было купить без всякой очереди и в любом количеств. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты А в деревнях в любом дворе в жаркий день вам выносили кружку молока или молодой ряженки и не хотели брать деньги». Тут следует еще добавить, что все эти продукты были отечественного производства, экологически чистые и без консервантов. Без всяких химических, генетических и иных добавок, которыми напичкано сегодняшнее импортное продовольствие. Причем, все эти продукты были по действительно доступным ценам. Сталин, как свидетельствовал отнюдь не симпатизировавший ему А. Микоян, лично следил за запасами продуктов и товаров народного потребления и строго наказывал тех хозяйственников, кто допускал даже малейшие сбои в снабжении населения.