Сказки дервишей - Идрис Шах

Когда Малик Динар, наконец, осмелился поднять глаза, он увидел своего Учителя, идущего по дороге с небольшой группой путешественников, которые обсуждали трудности предстоящего пути.

Сегодня имя Малика Динара упоминают среди имен наиболее выдающихся дервишей, его называют спутником, образцом, достигшим.

Малик Динар – один из ранних классических мастеров.

Победоносный султан в этой истории олицетворяет «высшую функцию ума», называемую Руми «человеческим духом»; эту функцию человек должен воспитывать в себе, чтобы достичь просветления.

В настоящем варианте сказание принадлежит эмиру аль-Арифину.

ГЛУПЕЦ И ВЕРБЛЮД

Глупец однажды увидел верблюда и спросил его:

– Почему у тебя такое уродливое горбатое тело?

– Из оценки создается мнение, – ответил верблюд. – Ты приписываешь ошибку тому, кто создал меня таким. Сознаешь ли ты это?! Не считай мой горб недостатком. Я создан таким по определеной причине и для определенной цели. Лук должен быть согнутым, тетива – прямой.

Ты глупец! Ослиное восприятие – от ослиной натуры.

Мауляна Маджуд, известный также как Хаким Санаи, просветленный мудрец из Газны, наделяющий жизнью, много писал о ненадежности субъективных мнений и обусловленных оценок.

Одно из его высказываний гласит: «В кривом зеркале твоего ума ангел может показаться тебе дьяволом».

Приведенная притча взята из его произведения «Окруженный стеной сад истины», которое написано около 1130 года.

ТРИ ДРАГОЦЕННЫХ КОЛЬЦА

Жил некогда мудрый и богатый человек и был у него сын. Однажды он сказал своему сыну: «Сын мой, вот я даю тебе драгоценное кольцо. Храни его как знак того, что ты мой наследник, и передай своему потомству. Это очень редкое и красивое кольцо, и с его помощью можно открыть дверь в сокровищницу».

Через несколько лет у этого человека родился еще один сын. Когда он немного подрос, мудрец дал ему другое кольцо с таким же напутствием.

Так же он поступил и с третьим, последним своим сыном.

Прошло время, и старец умер, его сыновья выросли и стали доказывать друг другу свое превосходство, ибо каждый полагал, что кольцо, которое он получил от отца, несомненно, свидетельствует о его избранности. Ни один из них, однако, не мог объяснить, почему он считает свое кольцо самым ценным.

У братьев появились свои последователи, отстаивающие ценность и красоту одного из трех колец.

Но странная вещь – «дверь в сокровищницу» по-прежнему оставалась закрытой для обладателей «ключей» и их сподвижни-ков. Все они были слишком поглощены проблемой первенства, обсуждением красоты и достоинств своих колец.

Лишь немногие пытались найти дверь в сокровищницу старца. А кольца обладали волшебными свойствами. Хотя они были ключами, ими нельзя было в буквальном смысле открыть дверь в сокровищницу: нужно было просто взглянуть на них, позабыв раздоры и не привязываясь ни к одному из их качеств. Те, кто догадывался сделать это, могли указать, где находится сокровищница, и проникнуть в нее, удерживая в своей памяти контуры кольца. Сокровища также обладали чудесными свойствами – они были неисчерпаемы.

Между тем, поклонники колец каждый на свой лад повторяли то, что говорил их общий предок о достоинствах колец.

Первая община решила, что она уже нашла сокровища.

Вторая община считает историю о сокровищах аллегорией.

По мнению третьей общины, дверь в сокровищницу откроется в далеком будущем, о котором они имеют весьма смутные представления.

Эту сказку, в которой многие видят намек на три религии – иудаизм, христианство и ислам, – в несколько измененном варианте можно встретить в «Джеста Романорум» и в «Декамероне» Бокаччо.

В настоящем варианте она, как сообщают, была рассказана одним из суфийских мастеров ордена Сухравердийа в ответ на вопрос о достоинствах различных религий. Некоторые комментаторы полагают, что она послужила источником для «Сказки о бочке» Свифта.

История также известна как декларация руководства королевской тайны.

ЧЕЛОВЕК, У КОТОРОГО БЫЛА НЕОБЪЯСНИМАЯ ЖИЗНЬ

Жил когда-то человек по имени Моджуд. Жил он в небольшом городке, работал мелким служащим, и было похоже на то, что он так и кончит свои дни инспектором мер и весов.

Однажды неподалеку от своего дома Моджуд прогуливался по парку среди древних развалин, и вдруг перед ним в сверкаю-щих зеленых одеждах появился Хызр, таинственный предводитель суфиев.

– Человек с блестящими перспективами, оставь свою работу и жди меня через три дня на берегу реки, – сказал Хызр и исчез.

Чувствуя какую-то тревогу, Моджуд отправился к своему начальнику и попросил освободить его от должности. Весть об этом вмиг облетела жителей городка. В уличных разговорах только и слышно было: «Бедняга Моджуд! Он, наверное, рассудка лишился». Но так как на его место было много претендентов, о нем вскоре забыли.

В условный день Моджуд встретил Хызра, и тот сказал ему:

– Разорви на себе одежду и прыгай в воду. Возможно, тебя кто-нибудь спасет.

Моджуд сделал так, как ему было сказано, хотя и чувствовал, что сходит с ума.

Он умел плавать и потому не утонул, но его долго несло течением, пока какой-то рыбак не втащил его в свою лодку, приговаривая:

– Чудак! Здесь сильное течение. Зачем ты полез в реку?!

– Я и сам не знаю, – ответил Моджуд.

– Да ты спятил! – воскликнул рыбак. – Ну ладно, вон на берегу мой шалаш, я отвезу тебя туда, а там посмотрим, что с тобой делать. – И рыбак направил лодку к берегу.

Узнав, что Моджуд образованный человек, рыбак оставил его у себя. Он кормил Моджуда, а Моджуд учил его читать и писать и помогал ему в работе.

Так прошло несколько месяцев. Однажды вечером, когда Моджуд уже улегся спать, перед ним появился Хызр и сказал:

– Вставай немедленно и уходи от этого рыбака. Ты найдешь себе пропитание и в другом месте.

Моджуд тут же поднялся с постели и вышел из лачуги, одетый так, как обычно одевались рыбаки. Полночи проплутав в темноте, он выбрался, наконец, на дорогу и зашагал вперед. На рассвете Моджуд нагнал крестьянина, неторопливо трусившего на осле, и пошел рядом с ним.

– Ты, наверно, ищешь работу? – обратился к нему крестьянин. – Если хочешь, идем со мной. Я иду на базар, и на обратном пути мне понадобится носильщик.

Моджуд нанялся к крестьянину на работу. Он проработал у него около двух лет и за это время приобрел много новых познаний, но все они относились только к сельским работам и ни к чему более.

Как-то в полдень Моджуд, увязывая в тюки шерсть, снова увидел перед собой Хызра, который сказал:

– Оставь эту работу, возьми свои сбережения, ступай в город Мосул и открой там торговлю кожей.

Моджуд так и сделал. В Мосуле он стал известен как торго-вец кожей. Три года он был купцом, и за это время Хызр ни разу не приходил к нему. Скопив немного денег, Моджуд уже стал подумывать о покупке дома, как вдруг однажды перед ним опять предстал Хызр.

– Отдай мне свои деньги, – приказал он, – и отправляйся в далекий Самарканд. Там ты должен стать бакалейщиком.

Итак, Моджуд отправился в путь и спустя некоторое время обосновался в Самарканде. Вскоре в его жизни стали проявляться все признаки просветленного человека. Он излечивал больных, помогал своим компаньонам и во время работы, и в свободное время и все глубже и глубже проникал в тайны духа. Священники, философы и многие другие посещали его и спрашивали:

– Кто ваш Учитель?

– Трудно сказать, – отвечал Моджуд.

– С чего вы начали вашу карьеру? – спрашивали его ученики.

– Я был мелким чиновником.

– И вы оставили эту должность, чтобы посвятить себя аскетизму?

– Нет. Просто оставил.

Они не понимали его.

Некоторые хотели описать жизнь этого удивительного бакалейщика и спрашивали Моджуда: «Какие приключения вы испытали в своей жизни?»

– Я бросился в реку, стал рыбаком, затем однажды ночью покинул рыбацкую хижину и некоторое время проработал у крестьянина. Как-то упаковывая шерсть, я изменился и ушел в Мосул, где открыл торговлю кожей. Там я скопил немного денег, но отдал их и отправился в Самарканд. И вот сейчас я бакалейщик.

– Но все эти непонятные события никак не объясняют ваших удивительных способностей и поступков.

– Да, это так, – отвечал Моджуд.

И тогда биографы сочинили о Моджуде захватывающую историю, потому что все святые должны иметь свои жития, и житие должно отвечать интересам публики, а не реальности жизни.

Говорить же о Хызре никому не разрешается, и потому созданное их воображением житие Моджуда весьма далеко от правды.

Вот описание реальной жизни одного из величайших суфиев.

Шейх Али Фармадхи считал это предание важным для иллюстрации суфийского убеждения, что «невидимый мир» во всякое время и в самых различных местах переплетается с обычной реальностью.

«Необъяснимое, – говорит он, – фактически обязано своим существованием этому чудесному переплетению. Но люди не приз-нают участия этого „мира“ в их мире, потому что твердо верят, что знают истинные причины событий. На самом же деле они этого не знают. И только, когда они могут удержать в своем уме возможность другого измерения, иногда врывающегося в ход обычных событий, это высшее измерение становится доступным для них».