Киппс - Герберт Уэллс

Завернув в тихую боковую улочку, он украдкой расстегнул пиджак, вынул конверт с тремя банковыми билетами, посмотрел на них и положил обратно. Потом выудил из кармана брюк пять новеньких золотых и полюбовался ими: вот каким доверием прониклись к нему мистеры Бин и Уотсон; а все потому, что он точная копия портрета его покойной мамаши!

Да, все верно.

Так оно и есть.

Он бережно спрятал золотые и вдруг повеселел — и радостно зашагал дальше. Все чистая правда: у него есть свой дом, он богатый человек и сам себе хозяин. Он уже свернул было за угол, направляясь к Павильону, но передумал и повернул назад: сейчас он пойдет в магазин и все им расскажет!

Далеко впереди кто-то переходил дорогу, кто-то, с кем до странности связано его нынешнее настроение. Да это же Читтерлоу! Тот самый Читтерлоу, от которого все и пошло! Драматург бодро шагал по перекрестку. Голова высоко вскинута, велосипедный картузик сдвинут на затылок, в веснушчатой ручище два романа из библиотеки, утренняя газета, завернутая в бумагу новая шляпа и корзинка, полная лука и помидоров…

Надо его догнать и рассказать о поразительной перемене, только что совершившейся в мире, решил Киппс, но в эту минуту Читтерлоу скрылся за винным магазином на углу.

Киппс уже окликнул было его, но прикусил язык и только помахал зонтиком. Потом, ускорив шаг, заторопился вдогонку. Повернул за угол — а Читтерлоу уже и след простыл, почти бегом дошел до следующего угла — и тут Читтерлоу не оказалось. Тогда Киппс повернул назад, напрасно отыскивая глазами еще какой-нибудь таинственный угол, за которым мог исчезнуть Читтерлоу. В недоумении он прижал палец к губам, постоял на краю тротуара, озираясь по сторонам. Но Читтерлоу как сквозь землю провалился.

Нет как нет!

А между тем для его смятенной души оказалось целительно даже мельком увидеть Читтерлоу — все сразу стало на свои места, а это было ему сейчас так необходимо!

Все правильно, все хорошо.

Его вдруг взяло нетерпение рассказать о том, что с ним случилось, в магазине, всем и каждому. Это как раз то, что требуется. Вот тогда он наконец и сам поверит, что все это чистая правда. И, подхватив зонтик как попало, он скорым шагом направился к магазину.

Вошел он через хлопчатобумажный отдел. Стремительно распахнув дверь, сквозь стекло которой еще так недавно со страхом следил за любопытным носом Читтерлоу, он увидел второго ученика и Пирса, занятых разговором. Пирс ковырял булавкой в зубе и между делом вещал о том, что такое хороший тон.

Киппс подошел к прилавку.

— Слышь, — сказал он. — У меня новости!

— Чего еще? — отозвался Пирс, не вынимая изо рта булавки.

— Угадай.

— Ты смылся, потому что Тедди в Лондоне.

— Лучше.

— Тогда чего?

— Получил наследство.

— Рассказывай!

— Вот ей-ей!

— Ври больше!

— Верно говорю. Получил наследство — тыщу двести фунтов. Тыщу двести в год!

И он двинулся к маленькой дверце, ведущей из магазина в жилую часть дома, точно regardant passant[1], как говорят герольды.

Пирс застыл, разинув рот, с булавкой в руке.

— Врешь! — вскрикнул он наконец.

— Вот ей-богу, — сказал Киппс. — Я ухожу из магазина.

И шагнул через половик, постеленный перед дверью из магазина в жилую часть дома.

В это время мистер Шелфорд как раз был в Лондоне — закупал товары для летнего сезона и, надо думать, беседовал с претендентами на место Киппса.

И вот слух о необычайном происшествии вихрем пронесся из конца в конец магазина. Мужчины все до одного, встречаясь, первым делом спрашивали: «Слыхали про Киппса?»

Новая кассирша узнала о событии от Пирса и ринулась в отдел безделушек, спеша всех поразить. Киппс получил наследство — тысячу фунтов в год, нет, двенадцать тысяч фунтов! Киппс получил наследство — миллион двести тысяч фунтов в год. Цифры назывались разные, но суть была верна. Киппс пошел наверх. Киппс укладывает вещи. Киппс сказал: он и за тысячу фунтов не останется в этом заведении больше ни одного дня! Передавали даже, что он вслух честил старину Шелфорда.

Киппс спустился вниз! Киппс в конторе! И тотчас все кинулись туда. (Бедняга Баггинс занимался с покупательницей и не мог понять, какого черта все словно с цепи сорвались. Да, да, Баггинс ровно ничего не знал!)

Он видел, что в магазине поднялась беготня, слышал, что то и дело поминается имя Киппса. «Динь-динь-динь», — надрывался звонок, возвещая обед, но никто не обращал на него внимания. У всех горели глаза, все были возбуждены, всем не терпелось поделиться новостью, хоть тресни, найти кого-нибудь, кто еще ничего не знает, и первым выпалить: «Киппс получил наследство, тридцать, сорок, пятьдесят тысяч фунтов!»

— Что?! — вскричал старший упаковщик. — Он? — И стремглав кинулся в контору, словно ему сказали, что Киппс сломал себе шею.

— Тут один наш только что получил наследство — шестьдесят тысяч фунтов, — сказал старший ученик покупательнице, которая давно уже его дожидалась.

— Неожиданно? — спросила покупательница.

— В том-то и дело…

— Уж если кто заслужил наследство, так это мистер Киппс, — сказала мисс Мергл и, шурша юбками, поспешила в контору.

На Киппса градом сыпались поздравления. Он стоял весь красный, волосы растрепались. В левой руке он все еще сжимал шляпу и свой лучший зонтик. Правой он уже не чувствовал: ее все время кто-нибудь пожимал и тряс. «Динь-динь-дон, дурацкий дом, все вверх дном», — надрывался всеми забытый обеденный колокол.

— Дружище Киппс! — говорил Пирс, тряся его руку. — Дружище Киппс!

В глубине конторы Буч потирал свои бескровные руки.

— А вы уверены, что тут нет никакой ошибки, мистер Киппс? — спросил он.

— Я уверена, что нам всем следует его поздравить, — заявила мисс Мергл.

— Господи помилуй! — воскликнула новенькая продавщица из отдела перчаток. — Тысяча двести фунтов в год! Господи помилуй! Вы не собираетесь жениться, мистер Киппс?

— Три фунта пять шиллингов и девять пенсов в день, — сообщил мистер Буч, чудесным образом подсчитавший это прямо в уме.

Все твердили, что они рады за Киппса, все, кроме младшего ученика: единственный сынок любящей матери-вдовы, привыкший и считавший своим правом получать все самое лучшее, он стал чернее тучи: его терзала зависть, он не мог примириться с такой явной несправедливостью. Все же остальные и в самом деле радовались от души, радовались в эту минуту, пожалуй, больше самого Киппса, которого ошеломило это нежданное-негаданное счастье…

Он спустился в столовую, бросая на ходу отрывочные фразы: «Ничего такого не ждал… Когда этот самый Бин сказал мне, я совсем ошалел… Вам, говорит, оставили в наследство деньги. Но я и тут не чаял такого, думал, может, фунтов сто. Это уж самое большее».

Пока сидели за обедом и передавали друг другу тарелки, общее возбуждение поулеглось. Домоправительница, разрезая мясо, поздравила Киппса, а служанка чуть было не залила кому-то платье: загляделась на Киппса, — где уж тут было ровно держать полные тарелки! Удивительно, как она все их не опрокинула. Казалось, новость прибавила всем проворства и аппетита (всем, кроме младшего ученика), и домоправительница оделяла всех порциями мяса с небывалой щедростью. В этой комнате, освещенной газовыми рожками, было сейчас совсем как в добрые старые времена, поистине как в добрые старые времена!

— Уж если кто заслужил богатство, — сказала мисс Мергл, — передайте, пожалуйста, соль… да, уж если кто заслужил богатство, так это мистер Киппс.

Шум поутих, когда в столовой раздался лающий голос Каршота.

— Ты теперь заделаешься важной персоной, Киппс, — сказал он. — Сам себя не узнаешь.

— Прямо как настоящий джентльмен, — сказала мисс Мергл.

— Мало ли настоящих джентльменов со всей семьей живут на меньшие деньги! — сказала домоправительница.

— Мы еще увидим тебя на набережной, — сказал Каршот. — Лопни моя… — начал было он, но поймал взгляд домоправительницы и прикусил язык. Она уже раньше выговаривала ему за это выражение. — Лопни мои глаза! — покорно поправился он, дабы не омрачать торжественный день препирательствами.

— Небось, поедешь в Лондон, — сказал Пирс. — Станешь настоящим гулякой. Сунешь в петлицу букетик фиалок и будешь эдак прохаживаться по Берлингтонскому пассажу.

— Я бы на твоем месте снял квартирку где-нибудь в Вест-Энде, — продолжал он. — И вступил бы в первоклассный клуб.

— Так ведь в эти клубы разве попадешь, — сказал Киппс, вытаращив глаза и с полным ртом картофеля.

— Чего уж там. Были бы денежки, — сказал Пирс.

А девица из отдела кружев, относящаяся к современному обществу с цинизмом, почерпнутым из беззастенчивых высказываний мисс Мари Корелли, подтвердила:

— В наши дни с деньгами все можно, мистер Киппс.

Зато Каршот показал себя истым англичанином.

— А я бы на месте Киппса поехал в Скалистые горы, — сказал он, подбирая ножом подливку, — стрелять медведей.