Дипломатия греха - Дмитрий Леонтьев

       - Нет! - ответили мне из автобуса. - Стой, где стоишь!

       - Тогда сам брось мне папироску. Уж больно курить хочется... Думаешь, ты один нервничаешь?..

       В автобусе снова замолчали, затем неуверенно оповестили:

       - у меня только “Беломор”...

       - Ну, давай хоть “Беломор”.

       - А я что курить буду?!

       - Ну, ты и жлоб! - возмутился я. - У шофера возьмешь, он наверняка курящий.

       - Не-е... Это какой-то фокус! Стой, где стоишь!.. А то взорву!

- Какой уж тут фокус, когда курить охота? Нехороший ты человек. Мало того, что заложников взял, так еще и курить не даешь...

       - Ладно, уж, - наконец согласился он. - Доставай свои сигареты... Только смотри у меня! Если что - взорву! Мне кольцо недолго дернуть!

       - Граната, что ли? - поинтересовался я, осторожно вытаскивая сигареты и зажигалку.

       - Не твое дело!

       - Ну, не мое, так не мое, - согласился я, прикуривая.

       - Видишь, только сигареты, все без обмана... А что это ты вдруг решил заложников взять?

       - Не твое дело!

       - Экий ты ... не компанейский.

       - А ты в мою шкуру залезь, будешь компанейским! На квартиру “кинули”, довели “до ручки”, да так, что и деваться некуда!… Теперь все! Баста! Все, что мне должны, отдайте и отпустите с миром... Сами попробуйте без денег посидеть! А я все! Больше не могу! Нет у меня больше сил! И только попробуйте мне помешать! Мне терять нечего!

      - А дети-то при чем?

      - Стой, где стоишь! - снова заорал он. -Взорву!

      - Я стою, сказал я. - Стою...

      Толпа, собравшаяся вокруг пустыря, все увеличивалась. Я заметил укрывающиеся за углом дома машины с госномерами и пару микроавтобусов, рядом с которыми происходило какое-то движение. Судя по всему, прибыла группа захвата. Из автобуса их не было видно, но по оживлению в толпе террорист что-то заподозрил

       - Время! - крикнул он. Я дал вам только час! Время истекает!

       - Куницын! послышался с другой стороны столь же усиленный громкоговорителем голос. Старший лейтенант Куницын! Немедленно вернитесь за линию ограждения! Это приказ! Немедленно вернитесь!

       - Так ты все же мент, так твою растак?! - послышалось из автобуса. - Я взорву тут все к чертовой бабушке! Вы, сволочи, слышите?! Взорву!

       - Что ты орешь, как бухарский ишак? - поинтересовался я. - Я и так прекрасно слышу. Ну и что, что мент? Тебя это смущает? Тебе в чем-то плохо стало? И почему это мент не может быть депутатом?. Ну, не может, подумаешь... Ты орешь, с той стороны орут. Тебе не угодишь, им не угодишь. Я с тобой честную игру вел, но раз уж ты такой, то... Я пошел, а вы тут как хотите.

       - Нет! - приказали из автобуса. - Стой, где стоишь! ЭЙ, вы, там!.. Пусть он стоит на месте! Я с ним говорю! Пусть стоит!

       - И впрямь, - кивнул я, - пусть стоит.

       - Где мои деньги?! Где машина?! Где священник?

       - Да, опять подтвердил я. - Где мои деньги? Где моя машина и мой священник?

       Минут пять за линией оцепления шло совещание, затем милиционеры расступились, и на пустырь вышел отец Владимир. В руках он нёс небольшую спортивную сумку. Неторопливо он подошел ко мне и встал рядом.

       - Как дела? - спросил он.

       - Стою, сказал я.

       - Угу... Политика или чокнутый?

       - Мужика “до ручки” довели, он стакан принял и в террористы подался. Благо, туда без очереди и без взносов пускают...

       - О чем вы там болтаете? - нервно спросили из автобуса. - И почему он такой здоровый?

       - Почему ты такой здоровый? - строго спросил я иерея.

       Он виновато пожал плечами.

       - Это не священник! - заявили из автобуса. - Это мент переодетый!

       - Да священник это, сказал я. - Просто откормлен очень...

       - Взорву!..

       - Да взрывай ты! - рассердился я. Как ребенок малый, право слово! Не нравится этот, давай другого приведем. Только они все там такие упитанные. Да и какая тебе разница? Он тебе деньги передаст, а не бороться с тобой будет. У тебя оружие, граната, ты контролируешь ситуацию.

       - Ладно, пусть подойдет к окну и передаст сумку, - согласился террорист.

       - Посмотри, как там обстоят дела, шепнул я иерею. Там дети. Наши придурки начнут с ним в свои игры играть, а с ним надо по-простому, он...

       - Быстрее! - поторопили из автобуса.

       - С Богом, -сказал Разумовский и направился к автобусу.

       Мне оставалось только стоять и наблюдать, как он подходит к открытому окну автобуса и передает сумку с деньгами. Чуть повернув голову, я заметил, как на крыше ближайшего дома солнечный луч отразился в оптическом прицеле снайпера, и нахмурился. Когда я вновь перевел взгляд на автобус, Разумовский и мужчина о чем-то разговаривали. Начальство за оцеплением застыло, выжидая. Прошло еще минут десять, после чего дверь автобуса неожиданно отворилась и иерей, уверенно вошел вовнутрь. И снова потекли томительные минуты ожидания. Прикурив новую сигарету, я пристальнее вгляделся в зашторенные окна автобуса и сделал к нему один осторожный шаг. Ничего не произошло. Тогда я сделал еще один шаг. И вновь не последовало предупреждающего оклика. Тогда я рискнул. Пригибаясь, бросился к закрытым дверям автобуса и, присев на корточки справа от них, прислушался. Из салона до меня доносились приглушенные голоса.

       -…противно, но как переклинило меня, - тихо бубнил человек, говоривший со мной несколько минут назад. - Да еще дети... Но я испугался: если б мне кто воспротивился, я мог и взорвать. А дети... Они просто перепугались. Я же не собирался никого убивать... Совсем не собирался.

       - Ты и при желании никого бы не убил, - услышал я голос Разумовского. - Гранату тебе “липовую” подсунули, без взрывателя.

       - А это?

       - Имитация, - пояснил иерей. - Но тебе, Петя, надо лечиться. У тебя с нервами неладно. Этот нервный срыв ­ первый сигнал. Оно и понятно: нервы, психозы... Но дальше запускать нельзя. Беда может быть…

       - Вот ты -хороший человек, батюшка, все понимаешь... Но я боюсь. Убьют они меня. Как только выйду, так и убьют.

       - Не бойся, не убьют. Я выйду вместе с тобой. Выйдем и все решим. Тебя обследуют, вылечат.

       - Я здоров, просто я думал...

       Я постучал костяшками пальцев в дверь и тихо попросил:

       - Мужики, вы меня извините, что прерываю, но я буквально на минутку... Вы уже все решили?

       -Да, ответил мне иерей. - Все в порядке, не беспокойся. Через пару минут мы выйдем.

       - Тогда вот что ... Я сейчас сматываюсь, а то Никитин меня живьем съест за эту самодеятельность. Да и эти, из управления... Андрей, ты, когда все тут закончишь, прямиком домой иди, хорошо? Я тебя там подожду, отсижусь, пока начальство не остынет.

       -Хорошо, -отозвался Разумовский. -Так вот, Петя...

       Я пробрался вдоль стены общежития и, проскочив оцепление, смешался с толпой зевак. Не успел я отойти и на сто метров, как позади меня послышались приветственные крики. Я оглянулся. Подоспевшие журналисты без остановки нажимали на спуски своих фотоаппаратов, ловя в объектив выбегавших из распахнувшихся дверей автобуса детей. Когда последний ребенок оказался за чертой сузившегося круга оцепления, на порог шагнул сияющий улыбкой Разумовский и помахал журналистам рукой. Над толпой взметнулся новый рев восторга и аплодисментов.

       Я укоризненно покачал головой, засунул руки в карманы и побрел прочь.

       - Совсем замучили, - пожаловался мне запыхавшийся Разумовский, открывая дверь своей квартиры. - Проходи, я сейчас дух переведу и кофе приготовлю. Интервью, протоколы, протоколы, интервью... Брр!..

       - Судя по тому, как ты сиял голливудской улыбкой возле автобуса, сложно сказать, что ты был против интервью, фотографий и прочей журналистской мишуры.

       - Это нужно не мне, - гордо сказал иерей. - Это нужно церкви. Престиж. Да и рейтинг популярности поднимет.

       - Церковь и рейтинг, покачал я головой. - О, двадцатый век, двадцатый век... Соседство противоположностей.

       - Ничего здесь противоположного нет... Но мы не об этом. Ты вовремя смылся: начальство рвало и метало. Достанется тебе на орехи!

       - До завтра остынут, - отмахнулся я. - А сегодня я на работе больше не появлюсь. У меня правило: одно доброе дело в день. На сегодня лимит исчерпан, да и время уже... Я просто понял, что это не террорист. И обращаться с ним надо было соответственно, а то он мужик простой, сложностей бы не понял, и чего доброго... Но обошлось, и, то хорошо.

       - А если б это был террорист?

       - К нему бы я не сунулся, -признался я. - Не мой профиль. Я не знаю их законов, принципов, жизни. А тем, чего я не знаю, я не занимаюсь. Так можно только усложнить ситуацию.