Некромантка - Виктория Петрова

— А у тебя крестьянские, — не осталась в долгу и тут же парировала она. — Косы да колоски. Слушай, а ты родителям про отъезд сказала?

— Конечно. Ну, точнее, я собрала вещи по-тихому, пока все спали, и оставила записку… Они бы меня не отпустили.

— Так уж и не отпустили бы? Они вроде у тебя выглядят добрыми. Многое тебе позволяют.

— Но пределы тоже есть. В моем возрасте до сих пор не выйти замуж это… Я и сама понимаю, что надо. А не за кого. И вроде хочется любви, а кругом все какие-то не такие. Тоска зеленая.

— Тоска серая, — авторитетно поправила некромантка.

— Почему?

— Зеленый — цвет жизни. Он тоску не нагоняет. Как и красный.

— А цвет смерти какой? Черный? — решила продолжить тему цветов Альва.

— Цвет смерти? Самой смерти как процесса или ее воплощения?

Альва задумалась.

— Как процесса, наверное.

— Цвет белый. В конце всегда белый цвет. И вкус у смерти соленый. А сама госпожа Смерть одевается в основном в черное, тут ты права. Но вообще это как посмотреть. Может, у тебя смерть будет кислой и фиолетовой, и у меня одной она соленая и белая. Что мертвые, что воскресшие люди не помнят перехода, а других некромантов я не спрашивала.

Альва никогда всерьез не задумывалась о том, что тоже умрет. Да, понятно что жизнь не вечна, но это в ее сознании не умещалось. А также не умещалось и то, что после смерти, как некоторые предполагают, ничего нет. Обязательно что-то есть, потому что представить, что ты мертв телом еще худо-бедно можно, а представить смерть своего собственного разума, вообразить, что когда-нибудь тебя не станет по-настоящему, окончательно, и ты не будешь ни мыслить, ни чувствовать, ни знать о том, что когда-либо существовал, не осознавать самого себя, да и вообще ничего не знать и не иметь сознания… Нет. Это невозможно.

— А каково это? Умереть. Ты, значит уже умирала? Что там, дальше? — зачем-то продолжая тему, от которой ее всю перетряхивало, спросила Альва.

— Что дальше? А кто его знает. Если я и знала, все воспоминания стерли. Помню только белизну и соль, а потом разговоры с Ней, где-нибудь в лесу или в пустыне. И все. Умереть на время и умереть окончательно это разные вещи, я уверена. И никто на самом деле не знает. Мертвых об этом спрашивать бесполезно, не ответят. Видимо, кто-то хочет, чтобы это был сюрприз. Вообще, там вроде как есть Град Света и Град Тьмы, но я их не видела. Слушай, это только со мной у тебя все разговоры в ненужные русла уходят, или это норма?

— Ну… — неопределенно протянула Альва.

— А, или это потому что я некромантка? Вроде как, если я некромантка, то со мной кроме как о смерти и поговорить не о чем? — всплеснула руками Велия.

— Да чего ты налетела? Я же не специально!

— Тебе сколько лет? Восемь или восемнадцать? Неспециально она! Может все таки высадить тебя в ближайшем городе, а?

— Вот так возьмешь и бросишь одну непонятно где? Просто потому, что я завела разговор про смерть? — недоумевала Альва.

— Не только поэтому.

— Как знаешь, конечно, но я рассчитывала, что буду долго с тобой путешествовать.

Велия фыркнула.

— Ну ты даешь. И зачем это тебе? — спросила некромантка. — Сбежала бы в какой-нибудь город и все.

Альва задумалась.

— Интересно, — сказала она наконец, пожав плечами. — Мир посмотреть. Ладно мир, хоть что-нибудь, кроме своей деревни. И любовь найти хочу, а в город меня как-то не тянет. И вообще, я дурная и взбалмошная девка, так что не спрашивай.

— Взбалмошная она, — фыркнула Велия. — Откуда слов таких нахваталась? Тебе бы дома сидеть, с мужем и детьми. Я-то понятно, у меня выхода иного нет, а тебе куда лезть в это? В жизнь, сложнее деревенской? Зачем?

Вздохнув, Велия на минуту замолчала.

— Ладно, — заговорила она позже. — Подумаем, что с тобой делать. Но учти, если из-за того, что ты со мной увязалась, у тебя проблемы будут, мне претензий не предъявляй.

— Ты меня уже предупреждала. Я все понимаю.

— Вот и хорошо.

Ближе к вечеру решили сделать большую остановку, с намерением отужинать и остаться ночевать. Научиться определять направление по звездам Велия в свое время не удосужилась, так что если продолжать путь ночью, заблудиться для нее не составит труда. Заприметив реку, посадили лодку на берегу, прямо под крону развесистой ивы.

Оказалось, что еды Альва с собой почти не взяла. Страшась быть замеченной родственниками, она не рискнула лезть за ней в подвал, пока все спят, так что захватила с собой только кусок вчерашнего хлеба. На двоих того, что брала Велия для себя одной, едва ли хватит, а ходить полуголодным никто не хотел, так что придется восполнять этот пробел ловлей рыбы. Удочки конечно тоже нет, так что придется использовать магическую сеть.

— Ужас, хорошо, что никто не видит, на что я разбазариваю дар и мастерство, — вздыхая, поднимала сеть со дна Велия. — Есть рыба?

— Нет.

Альве было поручено рыться в кучах всякой всячины, вытащенной на берег, раз уж именно она оказалась в походе без провизии. Только на четвертый раз, когда на берегу образовалась уже приличная куча водорослей, на вопрос о наличии рыбы она ответила утвердительно.

— Большой лещ и красноперка, кажется, — вынесла свой вердикт Альва.

— Не умничай, вылавливай да клади в сторону, — сказала Велия и приготовилась закидывать сеть снова, но вдруг заметила, что вода в реке отдает зеленцой.

Сначала она не обратила внимания, но тут из-за деревьев выглянуло солнце и подсветило воду.

Спустившись на песчаный берег и утопнув по щиколотку в иле, Велия зачерпнула воду рукой, понюхала, лизнула палец и сплюнула.

— Ты не пила эту воду, надеюсь? — спросила она Альву с надеждой.

— Пила. Пару глотков сделала, — испуганно призналась Альва.

— Рыба еще не сдохла?

Альва потрогала леща пальцем, он подпрыгнул, изогнувшись всем телом, и активно зашевелил жабрами.

— Кидай обратно в реку, — распорядилась Велия. — Ее нам есть нельзя. Ты давно пила воду?

— Ну, как только мы тут приземлились… — сказала Альва, пытаясь ухватить скользкого леща за туловище.

— Плохо… Чистить желудок поздно уже… Ты же не много выпила, да?

— Пару глотков.

— В бурдюки эту воду не наливала?

— Нет.

— Отлично.

— А что случилось-то? — решила наконец узнать Альва.

— Вода отравлена. Это водоросли. У них неделю в год период, что-то вроде цветения, когда они источают яд. Такие мало где растут.

— И что со мной будет?! — испуганно уронила красноперку