Лекции по посланию к Галатам - Мартин Лютер

В то же время Павел не осуждал обрезания. Так же, как он никого не принуждал совершать его. Ибо быть обрезанным или необрезанным — это не грех и не праведность, точно так же, как когда человек ест и пьет — это не является ни грехом, ни проявлением праведности, но является лишь физической необходимостью. Ибо неважно — едите вы или нет — от этого вы не становитесь ни лучше, ни хуже (1Кор.8:8). Но если бы кто-то стал связывать с этим грех или праведность и утверждать: “Если ты ешь, то грешишь, а если воздерживаешься от еды, то совершаешь праведное дело” — или же наоборот, то он был бы человеком глупым и порочным. Таким образом, это очень порочное дело — связывать грех или праведность с обрядами. Это то, что делает папа [римский]. В своей доктрине [формулировке] отлучения от церкви, римский первосвященник грозит наказанием душе всякого человека, который не повинуется его законам, возводя эти свои законы в ранг необходимых для спасения явлений. Таким образом, это сам дьявол говорит в лице папы и через все подобные папские декреталии. Ибо если спасение заключается в соблюдении папских законов, то зачем нам нужен еще и такой Оправдатель и Спаситель, как Христос?

4. А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас,

5. Мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас.

Здесь Павел объясняет — зачем он ходил в Иерусалим и совещался с другими Апостолами о своем Благовестии. Он также говорит, почему он не обрезал Тита. Он не нуждался в подтверждении своих взглядов со стороны Апостолов и не ставил перед собой цели еще более утвердиться в своем Евангелии, ибо он [и так] не сомневался в этом. Скорее это было совершено для того, чтобы евангельская истина могла пребывать среди галатов и во всех “языческих “ церквях. Таким образом, вы видите, что вопрос, поставленный на карту, отнюдь не был для Павла шуточным или пустячным.

Теперь, когда Павел говорит об “истине благовествования”, он показывает, что существуют два применения Евангелия— истинное и ложное, или [говоря другими словами, существуют] истинное и ложное благовествование. Он как бы говорит: “Лжеапостолы также провозглашают евангелие и веру, но их евангелие является ложным [благовествованием]. Отсюда проистекает мое упрямство и отказ уступить им. Я делал это для того, чтобы истина благовествования [евангельская истина] могла сохраниться среди вас”. Так в наши времена папа и сектанты бахвалятся, что они провозглашают Евангелие и веру во Христа. Да, они делают это, но только с тем же результатом, какого когда-то добились лжеапостолы, коих Павел (см. Гал.1:7) называет людьми, возмущающими церкви и извращающими Евангелие Христово. В противовес им он утверждает, что учит “истине благовествования”, чистому и истинному Евангелию, как бы говоря: “Все остальное является ложью, замаскированной под Евангелие”. Ибо все еретики прикрываются именем Бога, Христа, церкви и т.д. и претендуют на то, что учат не заблуждениям, но самой наивернейшей истине и чистейшему Евангелию.

Истина благовествования заключается в том, что наша праведность обретается одною лишь верою, безо всяких дел Закона. Фальсификация же, или искажение Евангелия, состоит в том, что мы оправдываемся верою, но не без дел Закона. Лжеапостолы проповедовали Евангелие, но они присовокупляли к нему это условие. В наши дни так же поступают схоласты. Они утверждают, что мы должны веровать во Христа и что вера является основанием для нашего спасения, но далее они говорят, что эта вера не оправдывает, если она не “создана [не сформирована] любовью” . Это не является истиной благовествования, это ложь и притворство. Истина же благовествования заключается в следующем: добрые дела или любовь не являются “украшением” [обрамлением] или совершением [совершенствованием] веры. Но вера сама по себе является даром Божиим, деянием Божиим в наших сердцах, оправдывающим нас потому, что “ухватывается” за Христа, как за Спасителя. Человеческий разум имеет своею целью Закон. Он говорит себе: “Это я сделал, а этого — не сделал”. Но истинная вера не имеет перед собою иной цели, кроме Иисуса Христа, Сына Божия, Который был распят за грехи этого мира. Вера не взирает на любовь и не говорит: “Что я сделал? Где я согрешил? Что я заслужил?” Но она говорит: “Что Христос совершил? Что Он заслужил?” И здесь истина благовествования дает вам ответ: “Он искупил вас от греха, от дьявола и от вечной смерти”. Таким образом, вера признает, что в одной этой Личности, во Иисусе Христе, она имеет прощение грехов и вечную жизнь. Всякий, кто отводит свой взгляд от этой цели, не имеет истинной веры. Он имеет тщетные фантазии и заблуждения. Он взирает не на обетования, а на Закон, который устрашает его и повергает его в отчаяние.

Таким образом, все, чему учат схоласты об оправдывающей вере, “сформированной любовью”, — это пустые грезы. Ибо вовсе не та вера, которая включает в себя любовь, но та вера, которая “ухватывается” за Христа, Сына Божия, и украшается Им, воистину оправдывает. Ибо вера, чтобы быть прочной и твердой, должна держаться за одного лишь Христа. И в терзаниях и муках совести, она не должна полагаться ни на что, кроме этой драгоценной жемчужины (Мат.13:45-46). Таким образом, всякий, кто ухватывается за Христа верою, независимо от того, насколько он устрашен Законом, подавлен и обременен своими грехами, имеет право хвалиться тем, что он — праведник. Откуда он имеет такое право? Оно дано ему тем “драгоценным камнем”, Христом, Которым он обладает верою. Наши оппоненты не понимают этого. Поэтому они отвергают Христа, это сокровище. И на Его место они ставят свою любовь, которую называют сокровищем. Но если они не знают, что такое вера, то они не могут иметь этой веры, а тем более учить ей других. Что же касается того, что они имеют,— так это не что иное, как грезы, мнения [рассуждения] и естественные обоснования, исходящие от разума, но никак не вера.

Я говорю все это для того, чтобы вы могли знать, что, когда Павел многозначительно и настойчиво говорит об “истине благовествования”, он [при этом] яростно нападает на противоположное. Он хотел показать, что они [лжеапостолы] оскверняли Евангелие и злоупотребляли им. Этими словами он осуждает лжеапостолов за преподавание ложного благовестия, [что имело место] когда они требовали соблюдения обрезания. Вдобавок к этому, они использовали хитроумные уловки и замыслы, чтобы поймать Павла “в ловушку” и поставить в неловкое положение. Они пристально следили за ним — подвергнет ли он Тита обрезанию и посмеет ли он противостоять [возражать] им в присутствии Апостолов. По этой причине он сурово осуждает их. “Они скрытно приходили, — говорит он, — подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас”. Лжеапостолы самым тщательным образом готовились к нападкам на Павла, чтобы обрушить на него свои обвинения в присутствии всей церкви. Они пытались также злоупотреблять авторитетом Апостолов, говоря: “Павел привел этого необрезанного Тита и представил его всей церкви. Он отрицает и осуждает Закон в вашем присутствии, пред лицом самих Апостолов! Если у него хватает дерзости совершать это в вашем присутствии, то что он захочет делать среди язычников, когда вас не будет рядом?”

Когда Павел увидел, что подвергается столь изощренным нападкам, он решительно противостал лжеапостолам и возгласил: “Мы не позволяли подвергать опасности ту свободу, которую имеем во Христе Иисусе, несмотря на то что лжебратья пытались уловить нас самыми различными способами и навлечь на нас немалые бедствия. Но мы преодолели их, используя суждение самих Апостолов, и мы не уступили им [оппонентам] ни на секунду. (Ибо они несомненно говорили: ‘Павел отказывался от этой свободы, по крайней мере на некоторое время!’) Поскольку мы видели [понимали], что они требуют соблюдения Закона, как чего-то такого, что необходимо для спасения”. Если бы все, к чему они побуждали, сводилось к милосердному терпению по отношению к братьям, то Павел уступил бы им. Но они отстаивали нечто совершенно иное, а именно — они стремились повергнуть Павла и всех сторонников его учения в рабство. И это было причиной того, почему Павел отказывался уступить им даже на миг.

Так и мы желаем уступить папистам во всем, в чем только можно, фактически — в большем, чем следовало бы. Но мы не откажемся от свободы совести, которую имеем во Христе Иисусе. Мы не позволим принуждать нас или нашу совесть, к каким-либо делам так, будто мы могли бы быть праведными, совершая то или иное, или так, будто мы можем подвергнуться осуждению за то, что не делаем этого. Мы желаем есть ту же пищу, что и они, и придерживаться тех же празднований и постов, при условии, что они позволят нам совершать это добровольно [“со свободной волей”] и воздержатся от угроз, которыми они устрашают и подчиняют себе весь мир, например говоря: “Мы заповедуем, мы требуем, мы еще раз требуем, мы отлучаем от церкви, и т.д.” Но мы не можем позволить себе большей уступки в этой свободе, чем мог допустить Павел. Таким образом, мы поступаем так, как он [Павел] поступал. Когда он не мог добиться этой свободы, он отказался от всяких уступок лжеапостолам и не уступил им ни на йоту.