Тайна дела № 963 - Игорь Заседа

– Послушай, Дейв, не знаю, тут скорее какая-то липа, но явился с час назад один тип. – Сержант огорченно, как мне почудилось, вздохнул, еще раз окидывая меня взглядом. – Похож на одного их тех, что балдеют по ночам на скамейках в Гайд-парке… морда небритая, несет от него как от помойки…

– Ты мне мозги не пудрь, мама еще в пеленках стряхнула пыль с моих ушей и сказала, что нечего в этом мире прикидываться дурачком! Сам нюхай своего алика! Бывай!

– Погоди, Дейв, я ведь про самое смешное не успел, ты слышишь?

– Ну, быстрее, чем это он тебя рассмешил?

– Этот тип утверждает, что он – русский журналист, и его якобы выкрали полтора месяца тому назад (так, значит, они продержали меня полтора месяца? Полтора месяца? А как же Натали, как она прожила это время?!).

– Чего-чего? Ты не рехнулся, Гарри? Как его зовут, он сказал?

– Будто бы… сейчас гляну. – Сержант нажал кнопку компьютера и по слогам прочел – Олех Ро-ман-ко… Романко… А что?

– Он у тебя?

– Сидит передо мной и глядит на меня волком.

– Мистер Романко, мистер Олех Романко, вы слышите? Меня зовут Дейв Дональдсон, я из «Дейли таймс», скажите, что вы слышите меня и вы действительно советский журналист, исчезнувший из гостиницы «Вандербилд» полтора месяца назад?

Сержант обалдело уставился на меня.

– Вы слышите меня, мистер Олех Романко? – В голосе репортера слышалась знакомая мне дрожь, возникающая в тебе, когда ты нападаешь на что-то из ряда вон выходящее и начинаешь чувствовать себя гончаком, учуявшим дичь. Это профессиональное качество, оно или есть, или его не дал человеку бог, и тогда ему лучше бросать журналистику или… или переходить на составление передовых статей.

Сержант жестом пригласил меня к себе за дубовую стойку, к микрофону.

– Я слышу вас, мистер Дональдсон. Я действительно советский журналист.

– Как вы здесь оказались? – Дейв уже начал добывать информацию, но мне было не до его волнений, тем паче свидание с местной прессой меня пока совершенно не устраивало, и я жаждал лишь одного – созвониться с советским посольством и оказаться под его спасительной крышей. Я отнюдь не был уверен, что не откроются двери, не ворвутся Келли с Питером или еще с кем из их команды. Кэт, наверняка, выложила все, как оно было, и они могли вычислить ближайший участок, куда я забрел.

– Ушел, вернее, сбежал…

– Мистер Олех Романко, я вас прошу, нет, я вас умоляю, как коллегу, как товарища по профессии, просто как человека! – Он нес какую-то чепуху, но по звукам, доносившимся из динамика, можно было догадаться, что парень рассовывает по карманам диктофон, блокнот, ручку, словом, собирается на ходу. Тут же я усек, как он крикнул кому-то: «Мне триста, да, да, триста строк! Можешь задерживать номер, я отвечаю! Это пойдет на весь мир! Нет, не рехнулся, если говорю, значит, знаю, что делаю! Да пошел ты к… со своими сентенциями!»

Он влетел в участок – без шляпы и плаща, хотя на улице было далеко не жарко, если не сказать, что дождь скорее напоминал растаявший снег, – в кожаной распахнутой куртке, в потертых вельветовых джинсах, с мокрыми вьющимися черными волосами. Ему было лет 26 – 28, а то и меньше, но коренаст, длиннорук. Мне показалось, что ему не чужд спортзал, и это расположило меня к репортеру. Я признаю первое впечатление, оно редко когда обманывало.

Дейв Дональдсон менее всего смахивал на дешевку, прохиндея, готового мать родную продать ради сенсации, ради собственного имени под материалом в газете. Это был журналист, это был фанат, для которого нет дела в жизни важнее, чем быть на финише первым, – не ради славы, не из-за денег, а ради того, чтоб сказать самому себе: «А ты кое-что можешь, парень!»

– Дейв Дональдсон! Мистер Олех Романко? – И не удержался, рассмеялся, но не обидно, а скорее сочувственно, поддерживающе:

– Ну и видик у вас, мистер Олех Романко! Ну, да видик это дело наживное, главное – вы живы. Поздравляю вас! – Этой фразой он окончательно покорил меня.

– Олег Романько. – Я крепко пожал протянутую мне руку. – Хорошо, я расскажу вам, но прежде…

– Если речь об авторских правах, вы можете на меня положиться. Каждое ваше слово – ваше, даже если оно будет напечатано в «Дейли тайм».

– Не от том речь, я попрошу сказать сержанту, чтоб связался с советским посольством…

– Ты все слышал, Гарри?

– Слышал? Конечно, он это уже сто раз повторял!

– Так чего же ты, болван, до сих пор не позвонил? Ты все еще не хватаешься за телефон?

– Звоню, ты тоже не очень-то… раскомандовался…

…Утром, когда я поднялся из кресла посольского парикмахера, более часа колдовавшего над моей забубенной головушкой, меня разыскал консул.

– Вы стали самым известным человеком во всей Британии, – сказал он, протягивая раскрытую «Дейли тайм», где на первой странице аршинными буквами было выведено: «Советский журналист вырывается из рук мафиози. Кто стоит за этим похищением?» Дейв расстарался, это точно. Но чем дальше я читал репортаж, тем быстрее таял ледок опасения, с которым я взял в руки газету. Парень действительно оказался стоящим – никакой тебе отсебятины, никакой таинственности и патетики. Он действительно написал так, как я его просил.

Я представил на минутку, как себя чувствуют сейчас Питер Скарлборо, и мой лучший друг Келли, и, конечно, Кэт. Успели уже смыться из Лондона или еще здесь, в глубоком подполье?

Так закончилась моя английская одиссея. Так на берегах туманного Альбиона у меня появился новый друг, Дейв Дональдсон, журналист от бога и отличный, честный парень. Он потом выжал еще несколько материалов – расследований, но докопаться до корней этой истории, а тем паче лицезреть Келли, Питера Скарлборо или Кэт ему так и не удалось. «Это дело такое, – писал он мне потом в Киев, – когда следы стираются начисто. На собственном опыте убедился: если не взять на горячем, лучше навсегда забыть об этой истории. Мафия умеет прятать концы в воду, на то она и мафия, потому-то ее и не удается выкорчевать…»

3

В аэропорту Швехат, куда мы прибыли на самолете австрийской авиакомпании, в салоне которого нас, единственных советских пассажиров, приветливая стюардесса, проникшаяся особой симпатией к Сане, буквально завалила сверх всяких норм напитками в виде отличного белого вина и пива в золотистых банках, ждал Серж Казанкини.

Он накинулся на меня с таким радостным ревом, что пассажиры, прилетевшие вместе с нами, шарахнулись в стороны, как от прокаженных.

– Олег, Олег, неужто это ты?! – восклицал экспансивный француз.

– Я собственной персоной.

– Нет, по этому случаю нужно выпить! И не говори мне нет! Не принимаю, и все тут!

– Познакомься, это мой товарищ, Саша. Он бывший регбист и вполне может взять на себя роль телохранителя.

– О, рад познакомиться, Серж Казанкини, Франс Пресс!

– Не вдавайся в подробности, Серж, – умерил я пыл словоохотливого француза. – Твою умопомрачительную биографию мы проштудировали вдоль и поперек.

– Ну, вот, вечно ты меня дискредитируешь! – Скорчил недовольную мину на круглом, как яблоко, лице Серж Казанкини.

– Нет, нет, мистер Серж, – покраснел Саня Лапченко. – Олег рассказывал о вас столько хорошего, что я искренне рад пожать вам руку. Вы можете всегда рассчитывать на меня! – Ого, да Саня оказался на редкость талантливым учеником, с ходу подхвативший тон, присущий нашим с Сержем разговорам.

– Тогда мы просто обязаны заглянуть в бар. В конце концов, что я рыжий – почти два часа проторчал в этой духовке?

В Вене действительно было по-летнему жарко, разноцветными кострами полыхали огромные клумбы, источая головокружительные ароматы, было чисто, ухожено, ни суеты тебе, ни очумелых от суточных ожиданий пассажиров.

Мы поднялись в бар, Серж заказал два пива – мне и Сане и коньяк себе, объяснив свое воздержание предельно допустимыми нормами алкоголя в крови, принятыми австрийской дорожной полицией.

Было прохладно, мягко качал на волнах спокойствия симфо-джаз, опять входящий в моду и оттесняющий разламывающий голову хэви-металл.

– Что творится в Вене, ты себе представить не можешь! – вводил нас в курс дела Серж Казанкини. – Съехались все «звезды», ну, разве за исключением двух-трех африканцев. О Джоне Бенсоне тут уши прожужжали, поговаривают, что он готов грохнуть такой мировой рекорд! Но, – Серж вдруг уставился на меня, как будто впервые увидел, – тут напропалую раскручивают боевик с вашим Нестеренко: мол, это сегодня единственный конкурент Джо. Кто это, я не слышал о нем никогда?

– Парень – что надо! Я его чуть не с пеленок знаю, его первый тренер – мой старый товарищ, еще по университету.

– Слушай, Олег, ведь мы с тобой не конкуренты, правда? Выдай фактаж, что можешь, об этом парне, а?

– Лады, Серж, понеслись в отель, устроимся и за обедом – ты ведь не дашь нам с Саней умереть с голоду! – поговорим подробнее. Учти, у нас строгий спортивный режим!