Огнецвет - Ольга Корвис

сорваться. Тогда ей, конечно, хорошо было. Жила себе спокойно. Папа о ней заботился, а заодно помогал людей в жертву приносить. Праздники устраивали всей деревней. Хороводы водили вокруг умирающих. Не жизнь, а ебучая благодать. Это потом судьба каким-то неведомым образом её под трёх отморозков подложила. Как это произошло, Велес не хотел знать. Сомневался, что нашёл бы в себе сочувствие, даже если бы узнал. Когда он открыл глаза, увидел что Настёна перебирает браслет на своем запястье. Обычная, потемневшая металлическая цепочка с простыми подвесками. Так он думал, пока среди них не выхватил взглядом серебряное крыло. Огнецвет похолодел, а Настёна, не заметив, как он изменился в лице, подняла голову и снова улыбнулась.

— Всё, что от тебя осталось, — она провела пальцем по почерневшему серебру. — Папа мне отдал… Вечером, когда я тебя там повстречала, а наутро она вся потемнела. Он мне сказал, что такое бывает, когда люди умирают. Жаль мне тебя было, Огнецвет. Я таких, как ты, больше никогда не видела.

Взгляд Настёны затуманился. Видимо, она снова оказалась в своём прошлом, где умирали люди, но ей там было гораздо лучше, чем сейчас. А Велес вернулся в своё — ему и далеко заглядывать не надо было. Как только он приехал в Чернолесово, оно окружило его как свора голодных и одичавших собак. Рвало на части, а ему нечем было его отогнать. А может, и не хотел он прогонять. Ему надо было ещё раз пережить, чтобы, наконец, отпустить, раз уж с местью не сложилось. Огнецвет быстро подошел к Настёне. Грубо сорвал с её руки браслет. По земле рассыпались подвески — чужие, загубленные жизни. Девка вскрикнула и попыталась ударить Велеса, но её рука так и замерла в воздухе. Она опасливо сжалась и всхлипнула.

— Всё это чьи-то жизни, которые твой отец помог уничтожить, — тихо оборонил Огнецвет.

Он поднял с земли почерневшее, будто обугленное крыло. Сжал его в ладони. Может, позволят ему с собой забрать частичку другого себя. Когда он здесь с последним своим делом закончит. Велес посмотрел в сторону деревьев — где-то там ещё прятался лесной монстр, если пожар его не уничтожил или не выгнал отсюда — и услышал в сознании чужие мысли.

“Не сейчас. Один не справишься. В другой раз вернешься и освободишь”.

Огнецвет застыл на месте. Значит, всё? Его увольнительная закончена до следующего призыва? На его злое замешательство снова легли не принадлежащие ему слова.

“Верни той, кто тебе его дал. Так нужно”.

Велес разжал ладонь, посмотрел на крыло и покачал головой — совсем как Настёна, когда не хотела сознаваться. Страшно стало снова возвращаться в родной город, чтобы вернуть подвеску, которую ему мать подарила, когда он в лётную академию поступил. Он с родителями уже попрощался, но нутром чуял — не отпустил. Видимо, тому, кто его сюда отправлял, все его метания было видно.

Огнецвет тяжело вздохнул и побрёл к машине.

— Садись, — не глядя на Настёну, велел он. — Довезу до ближайшей заправки.

Девка шустро поднялась с земли и забралась во внедорожник. В руках она сжимала разорванный браслет и рассыпавшиеся чужие жизни.

— А где мой папа? — робко спросила она.

— Не знаю, — Велес повернул ключ в замке зажигания и бегло глянул на Настёну. — Может, кто-нибудь поможет тебе его найти, но не я. Если его найду я, то убью.

Больше она не проронила ни слова, а Огнецвет поехал прочь из проклятой деревни — по дороге своего несвершившегося будущего. Настёну он оставил на первой же заправке. Надеялся, больше никогда её не увидеть. Огнецвет гнал в Тверь. Иногда задумывался, что у него нет ни документов, ни водительского удостоверения. Ещё и “макаров” до сих пор лежал в двери внедорожника, но каждый раз тревогу накрывало чужим спокойствием — ощущением, что ему нечего опасаться. На него действительно не обращали внимания. В небольшой пробке на въезде в город мимо прошёл инспектор дорожно-патрульной службы, равнодушно посмотрел на Велеса и махнул ему рукой, чтобы проезжал дальше. Эти-то всегда чуют, у кого что не так, но и для них он был словно призрак. Или человек, у которого слишком сильно разыгралась тревога и фантазия.

Огнецвет остановил машину возле дома родителей. Выходить из внедорожника он не стал — незачем ему рожей светить. Сидел внутри, нервничал. Решил дождаться темноты и зайти в подъезд, чтобы бросить подвеску в почтовый ящик, в глубине души сознавая, что обманывает сам себя. Раз уж приехал, хотел снова взглянуть на родителей, если получится. Велес смотрел на гоняющих на самокате ребятишек возле подъезда. Лето, каникулы. Беззаботное детство.

Огнецвет вытащил из кармана джинсов подвеску, покачал её на ладони. За время пути металл посветлел, сам по себе, как будто сквозь черноту искорка жизни проступила.

— Славик! — прозвучал совсем рядом до боли знакомый голос. — А ну давай домой!

Велес вздрогнул и быстро поднял голову. Возле подъезда, в каких-то трёх метрах от машины стояла его мама, а к ней нехотя шёл светловолосый мальчуган лет восьми. Один из тех, кто только что катался на самокате.

— Ну мааам, ну рано же, — ещё издалека запротестовал мальчишка.

Огнецвет неверяще переводил взгляд с матери на пацана и обратно. Неужели на самом деле сын? На родителей совсем не похож. Те оба темноволосые, а этот как одуванчик посреди лета. Да и возраст у них уже не тот, чтобы о своём думать. Приёмный, скорее всего. Велес машинально обхватил себя руками и не сдержал тихий смешок. Вот уж повезло им с имечком.

— Я тебе во сколько сказала прийти — в шесть часов. А время уже семь доходит.

— Ну маааам, ну ещё полчасика можно? Ну пожалуйста. Папа пойдет с работы, я вместе с ним приду.

Маленький Славик умоляюще посмотрел на мать. Велес увидел, как та вздохнула и неодобрительно покачала головой. Но взгляд её выдавал. Огнецвет такой хорошо помнил, когда мелким тоже что-то выпрашивал, а она вроде бы и сердилась, и к дисциплине приучала, но иногда шла на уступки.

— Полчаса, — строго сказала мать. — Чтобы вместе с отцом домой пришёл, понял?

— Да, мам, — просиял мальчишка и тут же бросился обратно к друзьям.

Велес проводил взглядом мать. Подождал, пока та скрылась в подъезде. Потом посидел ещё немного, растерянно улыбаясь — пытался уложить в голове, что у него теперь есть младший брат. Он был искренне рад за родителей