Лес тысячи духов - Даниель Фагунва

На следующий день пришла очередь Шакала отправиться за провизией, и, когда он вернулся к вечеру домой, вид у него был примерно такой же, как накануне у Козла. В ответ на расспросы друзей Шакал сказал: «Как это ни странно, но со мной случилось то же, что с Козлом, и, боюсь, такая судьба постигнет вскоре каждого из нас». Козел тайком покосился в его сторону, и они оба сокрушенно покачали головами, однако Айантала сделал вид, что ничего не заметил.

Я не люблю досужего многословия, уважаемые охотники, и скажу коротко: Шакал, конечно же, оказался прав. Получивши – каждый – свою порцию побоев, звери задумали, тайно удрать из дому, ибо второй расправы боялись просто, не выдержать, а Козел сказал, что удирать надо завтра же утром, и все пятеро с ним согласились. Они упаковали свои пожитки, а провизию положили в общую корзину, решив нести ее по очереди.

Однако Айантала подслушал их разговор и, когда они уснули, укутался в листья – ростом-то он был не больше полутора футов, – вытащил из корзины провизию и забрался туда сам. На рассвете звери пустились в путь, и первым нести корзину вызвался Козел. Часа через два он проголодался и, задумав тайком подкрепиться, сказал сотоварищам, что задержится по малой нужде, а потом догонит их, – ложь, конечно, ибо ему Просто хотелось уворовать немного общей провизии. Когда звери скрылись из виду, Козел поставил корзину на землю и уже начал было разворачивать «еду», предвкушая тайный пир, как вдруг листья разлетелись в разные стороны, и выпрыгнувший из корзины Айантала задал ему жестокую трепку. Несколько раз Козел замертво валился долой с копыт, так что день этот запомнился ему на всю жизнь, а как только он совсем перестал сопротивляться, Айантала снова забрался в корзину и приказал ему догонять своих спутников, наказав передать потом корзину Шакалу, ибо надеялся, что Шакала тоже одолеет голод и он решит подкрепиться в одиночестве.

Козел покорно взвалил корзину на голову и потрусил вслед за спутниками. Догнав их, он сказал, что устал, и отдал корзину Шакалу, а тот через некоторое время проголодался, и ему, конечно, тоже понадобилось немного задержаться. Айантала отделал его так, что он едва остался жив, причем, когда ему пришло в голову позвать на – помощь, Айантала:пнул его особенно люто, и он подавился собственным криком, – а ведь ростом-то Айантала был не больше пня. Лишившись от побоев голоса, Шакал шепотом взмолился о пощаде,:и в конце концов Айантала прекратил экзекуцию – не из жалости, разумеется, а просто утомившись, – и приказал Шакалу догонять спутников, сказав, что если тот ослушается, то он выбьет из него дух, как только что выбил из его шкуры пыль. «Теперь-то я понимаю, почему говорят, что если спускаться с.пальмы ногами вверх, то воткнешься в землю головой вниз», – подумал Шакал и покорно отправился догонять своих товарищей.

Так расправился Айантала с четырьмя зверями из пяти, а когда настала очередь Слона, тот исхитрился вскочить после первого пинка и бросился наутек. Айантала, конечно, преследовал его по пятам, и, услышав позади топот, остальные звери с оглушительным.шумом помчались вперед, ибо каждый из них не только топотал, но еще и вопил на свой особый лад – Козел блеял, Шакал скулил, Леопард завывал, Лев подвывал, а Слон истошно трубил тревогу.

Звери удирали куда глаза глядят, а глаза у них от страха косили, и они бегали по лесу кругами. Айантала вскоре заметил это и, выбрав самое могучее дерево, вскарабкался на него и стал ждать – в надежде, что беглецы остановятся на отдых именно под ним. Так и произошло: выбившись из последних сил, они притаились в тени развесистого дерева, рассуждая между собой, что Айантала, мол, давно отстал. Если б только знали они, что он глядит на них сверху!…

Немного отдышавшись, они начали поносить Айанталу и сказали так: «Надо же! Ростом с пень, а опасен, как ядовитый змей! Ничем его не проймешь! Драться с ним невозможно, и, значит, надобно избавиться от него хитростью». Звери призадумались, однако придумать ничего не смогли и стали ругать Козла, говоря, что именно он присоветовал им взять в услужение Айанталу. Козел сказал: «А вот и не я…», однако Слон повелел ему умолкнуть, пригрозив за ослушание растоптать его до смерти. «Тем более что нам всем давно уже хочется есть», – многозначительно добавил Лев.

Козел возмущенно вскочил и поклялся своей жизнью, что он вовсе не советовал брать Айанталу в услужение. «Пусть разверзнется земля у меня под ногами, если я дал вам такой совет! – воскликнул он. – А если не дал я, то пусть Айантала сию секунду спрыгнет с дерева и разгонит нас в разные стороны!» Айантала никогда не упускал подходящего случая, чтобы учинить буйство. Он спрыгнул на землю и разогнал ошалевших зверей в разные стороны.

Именно с той поры леопарды живут в джунглях, слоны – на континенте, заселенном черными людьми, да в Индии, шакалы облюбовали для себя пустыни, львы – просторные степи, а козы стали домашними животными. Что же до Айанталы, то Господь не оставил его на земле, ибо он не подходил для жизни среди людей, хотя и родился человеком, а перевел его в Поднебесье. Историю эту люди когда-то помнили очень хорошо и, встречая лиходея, неизменно сравнивали его с Айанталой; этот малый хуже Айанталы, говаривали они, к примеру, о юном буяне. Такова древняя, однако совершенно достоверная история, любезные гости, – да упасет вас воля Господа от сына-всесокрушителя, а ваши собственные силы – от разрушителей жизни.

Этими словами заключил Ирагбейе свой рассказ и, немного помолчав, добавил: «Слишком долгая быль превращается рано или поздно в небылицу, о благородные смельчаки, а поэтому давайте-ка оборвем сегодняшнее повествование и порадуемся своему земному бытию, чтобы завтра начать совсем другой разговор». Мы охотно последовали совету хозяина и до позднего вечера весело пировали с уроженцами Горнего Лангбодо, которые пришли навестить нас в дом к Ирагбейе.

Второй день с Ирагбейе в его Доме-о-семи-покоях

Наутро Ирагбейе отвел нас после завтрака в Покой Второго Дня – он был вдвое краше по драгоценному убранству, чем вчерашний, – и, когда мы расселись, начал свою речь так:

– Вчера мы говорили о неуживчивых, или буйных, детях, а сегодня я хочу поведать вам про взрослых, которые не знают меры в помыслах и поступках своих. Послушайте же две повести о неумеренных существах.

Жил-был на свете Лев, один-одинешенек и сам по себе, ибо других львов в окрестных лесах не было. Поначалу жил он, как живут обычные львы, но однажды вдруг додумал, что незачем ему утруждать себя добыванием пищи, и, собравши всех животных лесных, обратился к ним с речью.

– Благодарю вас, о звери лесные (так начал он свою речь), за то, что вы откликнулись на мое повеление и пришли сюда, подтвердив лишний раз вашу преданность своему царю. Надеюсь, вы считаете меня хорошим царем, ибо, хоть я порой и убиваю вас, чтобы насытиться, убийства не доставляют мне удовольствия. Вы прекрасно знаете, что Творец навеки определил род пищи для каждого из нас, и, проголодавшись, ни о чем ином думать мы уже не можем, – кое-кто насыщается травою и листьями, кое-кто утоляет голод фруктами, – даже ящерица старается найти себе пропитание, а я, как вы знаете, должен иногда охотиться на вас; и вот, зная мою приверженность к мясу, вы, отныне призваны сами выбирать, кого очередной раз послать ко мне, чтобы я насытился. Когда установится этот благоразумный порядок, вы будете точно знать время своей смерти и сможете свободно решать, как вам провести на земле оставшиеся часы жизни. Вы, конечно, не раз убеждались, что, терзаемый голодом, я грозно рычу и рычание мое «ввергает лесных обитателей в смертельный ужас. А при новом порядке мне не придется рычать, и все вы – кроме того, кто предназначен от вас на мясо, – сможете безбоязненно наслаждаться моим обществом. Вот что надумал я в царской мудрости своей и сообщаю теперь вам, о любимые подданные мои.

Речь царя не нуждалась в ответе, и (все звери молчали. Однако Гиена тотчас же нашла, что сказать. «Мир вам, жители леса, – промолвила она. – Мне хочется выделить очень важную мысль в речи нашего властелина. Это мысль о том, что каждому из нас предопределена Творцом особая пища. И я хочу сразу же добавить – ибо столь важное добавление преступно откладывать на потом, – что, выполняя замечательно разумный план царя, мы должны исключить из рассмотрения некоторые породы зверей. Нас, гиен, назначать на мясо, к примеру, нельзя, ибо мы и сами прирожденные мясоеды. Чтобы поддержать жизнь, нам приходится есть не только лесных и домашних животных, но даже падаль. Если я за весь день не отведаю ни кусочка мяса, то день этот можно, считать просто потерянным для жизни моей. И, значит, надо оно устроить так, чтобы, половина лесных обитателей поставляла от себя мясо царю, а треть, – мне. Дополнив моим предложением этот план, мы заставим смертных восхищаться царской мудростью до скончания века. Вот все, что я хотела сказать о прекрасном плане нашего властелина».