Тайна Тамплиеров - Серж Арденн

Стоит отметить, что месье де Клапардо, при всей своей браваде, не ринулся бы на защиту де Шиллу, не будь он уверен в превосходстве виконта над глупым простаком д’Эстерне, который при всем своем простодушии, и очевидно полном отсутствии рассудка, поднялся против того, кто, несомненно, раздавит его, как никчемного червя. Не сомневаясь в полном преимуществе шателена Бланди-ле-Тур над наивным бароном, сумевшим вляпаться в столь пагубную для себя историю, Клапардо решил поддержать виконта, в борьбе с безнадежно слабым соперником. Как представитель власти, он решил нанести решающий удар, и как любил говаривать сам капитан, – «вбить последний гвоздь в крышку гроба, матерого врага». Всё это довольно быстро, как для безмозглого Клапардо, промелькнуло в его голове. Он, многозначительно сдвинув густые брови, не дослушав до конца капеллана, отдал приказ: вследствие чего, отряд из двенадцати кавалеристов, во главе с капитаном, в боевом порядке, выдвинулся из города, следуя за Локрэ, к месту дуэли.

Звон сбруи, лязг оружия и топот тяжелых коней, разнесся под сенью вековых деревьев леса Ла Поэль. Отряд уже приблизился к развилке, где одна из лесных дорог вела к заветной поляне, как всадник, быстрый словно молния, выскочил из чащи под самым носом солдат, и понесся прочь, в сторону замка Труамбер. Узнав в беглеце барона, на его пегом жеребце, Локрэ завопил, тыча пальцем в сторону опознанного дворянина.

– Держите его! Держите! Это д’Эстерне, он уходит, держите!

Прогремело несколько выстрелов. Клапардо и его солдаты, пришпорив коней, ринулись в погоню за ненавистным бароном.

****

Тем временем Урбен, как заправский охотник, бесшумно пробираясь по ложбине вдоль одного из холмов, заметил верзилу заряжающего длинный мушкет. Рядом с ним, сжимая в руках стальные «усы» сошки, стоял широкоплечий мужчина, в ком старый солдат узнал приспешника виконта де Шиллу, господина Карбоно, который сквозь листву, следил за происходящим на поляне, где собрались дуэлянты. Не проронив ни звука, Урбен достал из-за пояса два пистолета, вытер рукавом лоб, и, прильнув к земле, словно аспид, пополз в сторону неприятеля. Подобравшись на расстояние выстрела, он поднялся во весь рост и пальнул в незнакомца, а затем в Карбоно. Верный слуга де Шиллу, вскрикнув, с простреленной грудью упал в гущу куста. Вторая пуля угодила в плече Дюпону, отчего он выпустил мушкет и, выхватив шпагу, бросился на стрелка. Не стушевавшись, опытный Урбен, обнаживший клинок, умело отразил атаку раненного противника. Дюпон, замешкался. Жгучая боль и головокружение не оставляли ему шансов на победу. Рукав камзола пропитался кровью струящейся из раны, но он, призванный настойчивостью, теряя силы, всё же отважился на решающий штурм, растянувшись в глубоком туше. Но мастерство старого война не позволило ослабевшему наемнику добиться желаемого результата, он, отбив острие вражеского клинка, нанес смертельный удар кинжалом в горло. С хрипом и стоном Дюпон опустился на колени, ладонью прикрывая хлынувшую кровь.

Выстрелы в чаще привлекли внимание дворян расположившихся на поляне. Превосходство и самоуверенность, сиявшие на лице де Шиллу, как и его секундантов, сменили растерянность и волнение. Лейтенант с призрением вглядывался в их физиономии, не без привкуса удовольствия. Д’Эстерне, окинул взглядом присутствующих. Как человек проницательный, он тут же выстроил весьма достоверную цепочку событий, заставивших, так по-разному, отреагировать на пальбу, окружавших его господ. Барон подошел к Лавальеру, и как ни в чем не бывало, спросил:

– Не служат ли сии выстрелы сигналом для нас, господин де Лавальер? И не пора ли нам начать?

В его открытой улыбке читалась признательность за предусмотрительность лейтенанта, которая возможно, в это хмурое утро, спасла жизнь им обоим. Шевалье кивнул.

– Теперь, пожалуй, можно и начать.

****

Дюжина всадников, во главе с бравым капитаном Клапардо, словно свора легавых, гнавших по лесу затравленную дичь, преследовала беглеца в котором капеллан узнал д’Эстерне. Круп его пегого скакуна, мелькал, впереди, совсем близко, являясь прекрасной мишенью для разгорячившихся охотников. Беспрестанно гремели выстрелы, заглушая топот холеных, лоснящихся от пота, солдатских жеребцов. Рой пуль отвратительным, жужжащим свистом сверлил бодрящий утренний воздух. Свинцовые сферы, шурша сквозь листву, с глухими ударами останавливаясь о деревья, наводили ужас на жаждущего спасения, вводя в состояние исступления и неистовства преследователей, увлекая и завораживая разгорячившихся убийц предчувствием скорой и легкой крови. Конский хрип, звон сбруи, лязг оружия, окрики солдат, словно смертоносная лавина надвигалась на беглеца со всех сторон. Наконец одна из пуль, до сего времени скромно томящихся в темном солдатском подсумке в ожидании своего часа, избранным провидением стрелком, была заслана в ствол беспощадного пистолета. Всё это, возможно, произошло даже против её воли. Не исключено, что она, как большинство её сестер-близняшек, с превеликим удовольствием, минуя встречу с человеческой плотью, нашла бы вечный покой в одном из вековых дубов или кленов леса Ла Поэль. Но по воле Сил коим подвластно всё живое, она угодила в предопределенную именно для неё цель. Угрожающий свист увенчался характерным, пробившим ребра ударом, губительным толчком, сбросившим с коня всадника спешащего укрыться от преследования. Убитого обступили солдаты, перевернув несчастного на спину. Разглядев лицо жертвы, брови капеллана поползли вверх.

– Но это не д’Эстерне! Это лакей Тужо, из Труамбера! На нем плащ и шляпа барона.

– Все по коням!

Взревел одураченный капитан.

– Быстрей бездельники! За мной, на поляну!

****

В это хмурое, нависшее над землей влажным балдахином, утро, по каким-то невероятным причинам, всё складывалось не в пользу де Шиллу и его сторонников. Коварный план провалился, поэтому рассчитывать, теперь, можно было только на себя, и на собственные шпаги. Разумеется, всё произошедшее не прибавляло боевого духа виконту, возможно от этого, с некоторой ленцой, он, а следом и двое его секундантов, обнажили шпаги, провозгласив.

– Мы будем иметь честь атаковать вас!

Барон с лейтенантом переглянувшись улыбнулись друг другу. Сбросив с себя жилет и рубаху, д'Эстерне поинтересовался, прежде чем вступить в бой.

– Вас не смущает, месье, неравное количество участников поединка? Ну, если конечно считать всё это честной дуэлью?!

– Господин барон, я бы не стал употреблять в отношении виконта ни слова «честь», ни слова «честная». Это господа относиться и к вам!

Кивнул де Лавальер в сторону секундантов. Не стерпев оскорблений, все трое бросились на обидчиков. Зная искушенность многоопытного лейтенанта в подобных вопросах, де Гризоль, тем более де Плево, не решались близко подойти к шевалье. Они весьма аккуратно, наносили уколы, то ли от неопытности, то ли от страха, не удосужившись даже расположиться, как подобает превосходящему в численности противнику. Лавальер, наслаждаясь игрой, как кот с мышами, взглядом голодного людоеда пожирал ненавистных вельмож.

Невзирая на довольно мастерски построенные атаки, Де Шиллу, так и не смог серьезно потревожить противника. Не отступив ни на шаг, умело отражая попытки кастеляна, тем развенчав его надежды на обманные туше, барон перешел в контрнаступление. Д’Эстерне сумел острием клинка добраться до кисти виконта, выбив у него шпагу и не дав обидчику опомниться, вонзил смертоносную сталь прямо в сердце, намереваясь непременно прикончить сего ненавистного ему господина. Тем временем лейтенант поразил довольно неприятным ударом де Гризоля, от чего тот потерял способность продолжать поединок. Увидев это, де Плево в панике, тут же бросил шпагу, как будто всё это время терпел немыслимое жжение в ладони, что сжимала эфес, и подняв руки упал на колени.

– Прошу вас, господин де Лавальер, отпустите меня! Я лично ничего не имею против вас, тем более против вашего друга! Прошу смилуйтесь!

Сквозь слезы запричитал утративший боевой пыл дворянин.

Шум приближающегося конного отряда, словно манна небесная, надеждой на спасение снизошел на испуганного де Плево. Он поднялся с колен, настороженно поглядывая на лейтенанта. После того как солдаты окружили трех, прибывающих во здравии дворян, Клотримо, из-под густых бровей, обрушил на незнакомца суровый взгляд. Затем распознав лежавшего на траве, без признаков жизни де Шиллу, замешкался, не в состоянии найти решения, что делать дальше. Его мнимый союзник, на покровительство которого, в некоторых вопросах он желал рассчитывать, был теперь совершенно бесполезен, а значит вступаться за него нет ни малейшего смысла. Нет, возможно, сие и предусматривается законом, но кому нужен закон, если он не несет, ни малейшей выгоды? В подобных размышлениях, капитан обратился к незнакомцу: