Информационные войны XXI века. «Мягкая сила» против атомной бомбы - Олег Матвейчев

Следующие враги это всевозможные революционеры, радикалы, майданщики, все люди которым нужна некая движуха, которым нужно как-то интересно пожить. Еще раз повторяю, это вся одна и та же тусовка бездельников, которая когда-то вот так просто, ради какой-то движухи, разрушила величайшую Российскую империю. Та же самая тусовка, которая ради движухи разрушила Советский Союз. Вот Путин плохо управляет страной, у него какие-то ошибки, давайте все разрушим, давайте революцию произведем. С тем же успехом можно сказать: «А разве не правы эти люди, которые на Украине вышли на майдан, и говорили «Янукович управляет страной плохо, у него коррумпированный режим». Ведь люди вышли туда против коррупции. Они говорили: «Коррумпированный режим Януковича. Мы вышли против него. Мы хотим его сломать». Они правы, получается, что ли были? Получается, когда они разрушили украинскую экономику, когда они как оккупанты вели себя, изменили систему образования, когда они везде украинский язык навязывали, газовые войны вели, когда Украину отбросили на 10 лет назад? Эти люди что ли были правы? У Януковича действительно был коррумпированный режим. Просто нужно отличать улучшение, которое можно делать в государстве, и нужно делать, от того, чтобы просто взять и разрушить все. Террористы, вот эти вот сторонники революции, движухи, радикалы всевозможные и сторонники десуверенизации России в навязывании каких-то стандартов. Они и есть основные критики государства, которые и не дают этому государству толком развиваться, потому что они его постоянно дестабилизируют. И соответственно, логика Путина состоит в том, что мы должны развиваться стабильно и его лозунг такой как когда-то сказал Столыпин: «Им нужны великие потрясения (он имел в виду различных революционеров, радикалов), а нам нужна Великая Россия». Мы должны поступательно двигаться и по этому направлению, еще раз повторюсь, очень много сделано. Ну что нам еще надо? В мире 200 стран. Да, есть недостатки, но мы движемся в правильном направлении. Давайте помогать нашей власти, нашему государству, и к этому сотрудничеству призываю. В 2000-е годы не росла ни одна экономика, кроме Азербайджана и Китая. Мы за 2000-е годы по темпам роста были на 3-м месте в мире. Ну, разве можно это скидывать со счетов или кому-то предъявить и сказать, что он там недоработал. Нужно, мол, быть на первом месте. Ну, наверное, надо было. Наверное, на первом месте лучше быть, чем на третьем. Но и на третьем из двухсот тоже неплохо. Нужно от добра добра не искать. Нельзя критиковать определенное благо, только за то, что это именно одно благо, а не совокупность всех благ сразу. 15 лет назад мы были на уровне Эквадора, Свазиленда, Самоа и Вануату, а также уступали Намибии и Суринам. Теперь мы вышли во вполне цивилизованные страны по ВВП даже на душу населения. Поэтому, конечно, движение правильное, власть в принципе видит проблемы и видит перспективы, знает, как их решать. И если ей, этой власти, не мешать своей иногда бездумной и часто эмоциональной критикой, а наоборот помогать, то меньше власть будет отвлекаться на всякие марши несогласных, огрызаться на какую-то критику, заниматься каким-то внутриполитическим давлением, попытками усмирить каких-то там экстремистов или националистов, которые тоже соответственно действуют по принципу разделяй и властвуй, а займется впрямую своими обязанностями. Собственно говоря, увеличением благосостояния народа и увеличением мощи и авторитета государства в мире. Если мы будем поддерживать в этом власть, то она лучше только будет работать. Если мы будем ей мешать, то у нас будет все больше и больше поводов для того чтобы ее потом еще покритиковать. Потому что, мешая ей, мы заставляем ее работать, воевать на два фронта, на внутренний и на внешний. А это любому тяжело очень сделать.

По идеологическим моментам, наверное, я больше останавливаться не буду, а на следующих лекциях мы перейдем собственно к технологиям информационных войн. Если кому-то интересно про те вопросы, которые я обсуждал выше, может подробно прочесть в моей книге «Что делать, Россия? Прорывные стратегии третьего тысячелетия».

Часть 3

Стратегия информационных кампаний

Здравствуйте! Сегодня я начинаю третью лекцию из небольшого цикла из шести лекции об информационных войнах. И сегодняшняя лекция будет посвящена стратегии информационных кампаний и составным частям информационных кампаний, принципам организации информационных кампаний, то есть уже неким технологиям.

В отличие от прежних двух лекций я буду говорить именно о технологиях. Первая лекция, как вы помните, была посвящена понятию информационной войны, вторая лекция – идеологии, нашей новейшей истории и тому, что у нас происходило в государстве. А сейчас я буду говорить больше о технологиях информационных кампаний.

Кампания – это единица информационной войны. Или скажем так, война это понятие более художественное, а на самом деле, как и обычная война, информационная война состоит из отдельных кампаний. А уже кампания в свою очередь, как и в войне, состоят из отдельных сражений, отдельных эпизодов, которые можно смотреть. Но кампания это такая единица, это что-то целостное, поскольку у нее есть свои определенные этапы, определенный сценарий и это некое целостное действие.

Так вот, всякая информационная кампания начинается всегда с исследовательского этапа. Своего рода исследовательского этапа, при котором разными способами субъект этой кампании, тот кто эту кампанию ведет, начинает воздействовать, скажем так, изучает объект воздействия. При этом мы должны понимать такой момент, что ситуация не всегда такова, что есть субъект воздействующий, объект воздействия и все. Дело в том, что объект это общество, это люди, и он тоже коммуницирует, определенным образом воздействует, и возникает ситуация взаимной рефлексии, взаимного отражения, диалога, коммуникации. Поэтому не всегда корректно говорить, что есть просто субъекты и объект. Тем не менее, вот эти два субъекта, скажем так, они друг друга изучают, но в данном случае мы говорим о субъекте кампании как о том, кто кампанию планирует, проводит и будет действовать. Потому что как на нее отреагирует воспринимающая сторона, это бывает совершенно по-разному. Она может просто все воспринять. Может пойти в совершенно неожиданную сторону. Может начать диалог, может начать и ответную кампанию. Это уже детали.

Так вот, субъект начинает исследовательский этап. Есть методы, с помощью которых проводятся различные исследования.

Метод первый – это сбор открытой информации. Иногда он бывает эффективней, чем любые разведданные. В интернете иногда мы можем узнать больше, чем из всевозможных отчетов ФСБ или еще кого-то. Открытая информация обязательно анализируется, собирается.

Второй метод – это анализ статистики. Потому что одно дело то, что в открытых источниках пишется и публикуется, что люди говорят и думают, и другое дело, это, скажем так, более-менее научные и выверенные данные. Они иногда совершенно отличаются от того, что думают люди на данной территории о самих себе и окружающей действительности. Иногда это могут быть совершенно противоположные вещи. Люди могут быть уверены, что у них растет промышленность, или падает, а оно происходит ровно наоборот тому, что они думают. Поэтому статистика должна собираться и про нее должны знать.

Есть полевой опрос граждан, когда люди необязательно присутствую в открытом пространстве. Почему нужен полевой опрос? Потому что люди часто не выражают себя в открытом пространстве. У них нужно спросить, что они думают о той или иной теме, и они ответят. Потому что просто анализ интернет-источников, или анализ открытой информации о том кто на данной территории является губернатором, мэром, или какие общественные объединения, партии есть, или как проходили выборы в прошлый раз, или анализ каких-то прошлых социологических исследований, все это открытая информация. Но что именно думают на данный конкретный момент люди можно выяснить только путем социологического опроса, и опросы, естественно, бывают разные. Бывают поквартирные опросы, бывают уличные опросы, бывают телефонные опросы. У них есть, так называемая выборка. То есть, чтобы опрос был репрезентативным, представлял действительно мнение людей, он должен удовлетворять определенным критериям. Там должны быть соблюдены определенные пропорции, определенные количественные характеристики должны быть. И когда возникает погрешность выборки сколько-то процентов, тогда мы можем с определенной степенью вероятности говорить, что то, что мы получили в опросе, то и соответствует общей картине. Социологи все эти вещи знают, это отдельная особая наука социология этими вопросами занимается и она должна, конечно, здесь быть на высоте, чтобы не давать неправильные кривые данные.

Есть еще глубинные интервью экспертов. Когда человека не просто спрашивают, где-то на улице поймали, в квартире, задали ему какой-то вопрос, а эксперты опрашивают, может быть на полчаса, на час, иногда на два часа, о тех проблемах, о той теме, которая в данный момент интересует организаторов кампании. Потому что эксперт иногда заменяет собой большие массивы людей, потому что является экспертом, а не просто обычным рядовым опрашиваемым респондентом. Потому что он владеет тоже большими пластами информации, открытой информацией, статистической информацией, а часто и закрытой информацией, которую в принципе кроме него, эксперта, никто не знает.