Огонь ведут "Катюши" - Алексей Нестеренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если до этого темная ночь была нам помехой, то теперь она стала нашим союзником. Внезапно включенные фары более десятка машин, ураганный огонь счетверенных пулеметных установок на флангах и громкое «ура» сделали свое дело — обратили фашистов в бегство.
В этом бою особенно храбро сражался старший лейтенант Н. И. Королев. В рукопашной схватке он уничтожил пять фашистов. Своей отвагой лейтенант воодушевлял гвардейцев, увлекал их в стремительную атаку. Будучи раненным в руку, Королев до конца боя оставался встрою. Отважный офицер потом был выдвинут на должность начальника разведки полка. В 1943 году, уже командуя дивизионом, он пал смертью храбрых.
В этом бою мы не только отбили свои машины, но и захватили трофеи — четыре пулемета, десять автоматов, пять мотоциклов и двадцать велосипедов. Но не радовали нас эти трофеи. Мы потеряли убитыми двенадцать человек, среди них представителя полевого управления фронта майора Кабанова и санитарку Эльвиру Плесум.
Подбитые штабные машины и машины со снарядами мы взяли на буксир и отвели в район огневых позиций. Боевая установка Швецова, погибшего в этом бою, получила серьезное повреждение, и отбуксировать ее не представлялось возможным. На поле боя остались и две поврежденные машины со снарядами.
Разведчики и связисты заняли оборону, а боевые расчеты отправились обратно на огневые позиции. Уже когда стих бой, к нам прибыл эскадрон от майора Шмуйло в составе пятнадцати бойцов. Связь со штабом дивизии была восстановлена, и я сообщил майору Шмуйло о ночных событиях. Он обещал с рассветом выслать усиление.
Мы с комиссаром снова выехали к огневым позициям. У подбитых машин и боевой установки, которые не удалось отбуксировать, с группой разведчиков остались капитан Соломин и лейтенант Читалин. Это место служило и наблюдательным пунктом. Отсюда хорошо просматривалась дорога, идущая в сторону противника.
Уже начало светать, когда мы подъехали к боевым машинам. Через несколько минут меня вызвал к телефону Соломин:
— Товарищ командир! Наблюдаю большую колонну фашистов, не менее двух батальонов. Идет из Россошного и спускается в долину реки, что в трех километрах. Головы колонны не видно. Прошу дать залп. Центр залпа — мост.
— Продолжайте наблюдение, — ответил я Соломину. — Будете корректировать огонь. Доложите командиру дивизии или майору Шмуйло о колонне.
Условия стрельбы были невыгодные. Расстояние — почти предельное. Принимаем решение вначале вести огонь отдельными установками, чтобы экономить снаряды.
Проверив исходные данные, даем залп первой установкой. Соломин вносит коррективы. Даем повторный залп. Соломин передает:
— Хорошо! Огонь!
Третий залп.
— Убавьте прицел на километр, — просит Соломин. Даем залп установкой с уменьшенным прицелом. Слышу доклад Соломина:
— Голова колонны вышла из низины, быстро приближается к нам. Уменьшить прицел. Огонь! — В голосе Соломина чувствуется волнение. — Широким фронтом идут на нас! Давайте огонь!
— Соломин! — кричу я в трубку. — Переключите меня на Шмуйло!
На том конце провода послышался приглушенный голос начальника штаба дивизии.
— Снарядов мало, — докладываю ему, — вынуждены отходить! Прошу атаковать колонну во фланг.
— Будем готовить атаку. Держитесь, гвардейцы! — ответил Шмуйло.
А Соломин все требовал огня и просил уменьшить прицел.
— Володя! Снаряды на исходе. Подорвите установку! Отходите по линии связи и по ходу включайтесь в нее.
— Вас понял, товарищ командир!
Чтобы прикрыть Соломина и дать ему возможность подорвать боевую машину, я подал команду вести огонь по мере готовности. После этого сам поспешил ко второй батарее. Бежал сзади одной установки, и в это время она дала залп. Реактивной струей меня, как щепку, бросило оземь. Падая, инстинктивно рукавами полушубка закрыл лицо. По гололеду меня отнесло метров на пятнадцать. Поднятый воротник полушубка и ушанка защитили лицо от огня. Весь в пыли и копоти я поднялся с земли. Ко мне подбежал Радченко:
— Глаза целы?
— Все в порядке, — ответил я.
— А Соломин, наверное, погиб... Передал, что их обошли... Просил дать по нему залп. Доложил, что кавалерийская атака захлебнулась. На этом связь оборвалась...
Что же произошло с кавалерийской атакой?
К рассвету майору Шмуйло удалось собрать около полка кавалеристов. В развернутом боевом порядке эскадроны из балок выскочили на равнину. Открытым полем с расстояния около двух километров они пошли в атаку. У фашистов оказалось достаточно времени, чтобы изготовиться к ее отражению. Поэтому, как только наши конники приблизились к колонне на дальность пулеметного огня, гитлеровцы открыли ураганную стрельбу. Продолжать атаку в конном строю было безрассудно. Эскадроны повернули обратно и скрылись в балках.
После неудачной атаки командир 14-й кавалерийской дивизии принял решение на отход. Мы со своим дивизионом и штабом полка остались одни на пути отступающих фашистов, которых неотступно преследовала 1-я гвардейская стрелковая дивизия.
Снаряды у нас были на исходе. Огонь на ближних дистанциях вести было невозможно: местность ровная и установки под уклон в сторону стрельбы поставить нельзя. Фашистские цепи уже вошли в мертвое пространство, и мы не могли поразить их своим огнем. Приняли решение отходить на Павловку и Кривец. Пока организовали вывод на дорогу боевых и транспортных машин, первая снявшаяся с огневой позиции батарея проскочила поворот на Кривец и пошла дальше через Верхнюю Любовшу на запад, прямо в тыл к фашистам.
Уполномоченному особого отдела Я. Г. Оганезову было приказано любой ценой вернуть батарею. После того как Оганезов уехал, я попросил комиссара Радченко выехать в Верхнюю Любовшу к мосту и обеспечить движение отходящих машин по верному маршруту. Сам же решил оставаться на огневой позиции до тех пор, пока не уйдет последняя машина. Оганезов сумел выполнить поручение: вовремя вернул батарею.
На грузовой машине, оставленной для меня, мы с водителем замыкали колонну. Когда наши машины у моста повернули влево на Кривец, фашисты вышли на холм при въезде в Верхнюю Любовшу. Они открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. К нашему счастью, дорога на Кривец проходила в низине, и пулеметным огнем простреливались лишь верхние части кабин.
По пути в Кривец, в Павловке, мы встретили командира 14-й кавалерийской дивизии полковника Белогорского и начальника штаба майора Шмуйло.
Увидев нас, Шмуйло на лошади быстро подлетел к нам:
— Ну как, гвардейцы, живы, здоровы? Все машины вывели? Потери большие?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});