Черная река. Тоа-Тхаль-Кас - Уильям Хиллен

РАДУЖНАЯ ФОРЕЛЬ НА ОЗЕРЕ ДИВНОМ

Смекалка, сноровка, терпенье, уловка —

Все средства сегодня пускаются в ход!

Льюис Кэррол. «Охота на снарка»

Гроза, выкованная по всем правилам кузнечного ремесла, неотвратимо подкатывалась. Ливневые облака громоздились в виде наковальни, которая неслась на нас, гоня перед собой бурлящий облачный вал. Над пачками черных крыш высилась колоннада с обманчиво белыми капителями. Выпущенная на тихоокеанские просторы, буря мчалась на восток, подхлестываемая ветром. Сквозь налетавшие тучи послышался рокот далекого грома, и от склонов гор отразились раскаты взрывов. Все замерло в ожидании.

— Нас будут лечить электрошоком, — предсказал Слим.

— Может, остановимся? — предложил я. Добраться к Чайни-Фолз до темноты мы не успевали, но могли бы успеть натянуть палатку, пока не начался ливень.

— Ручей Дивного озера здесь, — сказал Чарли, — Лошадям жратвы от пуза.

Небольшой, но до краев полный ручеек пересекал дорогу, тек вдоль поросшей тополями равнины, спускался по. ерику на другую равнину и там впадал в окаймленное лугами озеро. В невысокой осиново-березовой рощице мы нашли хорошее место. Молнии раскалывали небо над головой. Дождь лил как из ведра. Град барабанил по брезенту с оглушительным грохотом. Из черного фундамента бури высунулась зазубренная вилка и, потыкав в купу деревьев неподалеку, наполнила воздух озоном.

— Время засечь успел? — спросил я у Слима.

— Мы в самом безопасном месте.

— Может, попытать счастья на Дивном, когда немного утихнет? Минни тут сетью десятифунтовок брала.

— А чего ждать? Плащи у нас есть.

— Плохое место при молнии, — предостерег Чарли. — Большая гроза!

— Ладно, обождем немного, — уступил Слим.

Чтобы не терять времени, мы решили пока что ознакомиться с обликом этой малоизвестной местности по топографической карте и аэрофотоснимкам, сделанным с шестикилометровой высоты. На обширном пространстве оледенение выдолбило углубления для сотен больших и малых озер, раскиданных по плоскогорьям Нечако и Фрейзера. Цепь озерков шла вдоль южного склона Тополиной горы.

— В них во всех должна быть форель, — сказал Слим. — Мы пошли на озеро. Чарли, пойдешь?

— Нет. Пока в палатке побуду. Минни говорит — плот на той стороне, у луга.

Гроза поутихла, и мы отправились в путь. Лошажью тропу затопили бобры, и мы пошли по кромке леса. Километрах в трех под склонами, поросшими тополями, березами и редкими соснами, лежало озеро. Тишину нарушала только выпрыгивающая из воды форель. Мы приготовили поплавочные удочки с тяжелыми поводками.

Плот Минни оказался типичным индейским плотом, продолговатым, узким, легким в управлении. Я подвел его к месту, откуда уже можно было добраться до выныривающих рыб, — над отмелью, где форель пряталась в камышах. Не успел Слим закинуть леску, как из прозрачной воды выскочила огромная радужная форель, схватила муху с первого удара, сделала четыре быстрых прыжка и ушла под водой на простор.

— Она утащила мою наживку! — пожаловался Слим.

Увидев, как забурлила вода от поднимающейся форели, я хлестнул удочкой, и муха повисла над водой в самое время. Рыба подскочила, прошлась на хвосте по воде, отряхнулась, снова подпрыгнула и бросилась в глубину позади плота. Я чуть не остался без пальца. Форель замедлила ход, только утащив половину запаса лески. Слим греб следом за рыбой, а я потихоньку подводил ее к краю плота, где Слим поймал ее сеткой.

— Фунтов девять-десять, — объявил он, перед тем как снять рыбу с крючка. — Здоровая и жирная.

Мы вернулись на отмель, но ветерок повернул на сто восемьдесят градусов, и прыгунов больше не было. Слим закидывал удочку снова и снова. Я наладил катушку с донной удочкой и протянул ему. Он забросил больше двадцати метров лески, дал ей погрузиться и стал медленно сматывать. Я удерживал плот неподвижным у края обрыва.

Наживка была уже почти у плота, когда вдруг ее схватила рыба. Сняв форель с крючка, мы прикинули, что в ней должно быть фунтов одиннадцать-двенадцать. Как и первая, это была крепкая и сильная рыба.

Крупную форель мы со Слимом обычно берем сачком. Это лучше для рыбы, которую не приходится вконец изматывать, прежде чем снять с крючка. Даже действуя с предельной осторожностью, иной раз мы вынуждены помогать рыбе прийти в себя, пока она наберет кислорода и восстановит силы, чтобы уплыть. Если у нее нет кровотечения или ушиба внутренних органов, она все равно выживет. От потери крови рыба гибнет. Рыболовы на живца, особенно специалисты по кетовой икре, часто обнаруживают, что крючок вонзился в верхнюю часть желудка. Именно в этом случае рыба теряет много крови.

Ветер, который за всю грозу был не больше пяти узлов, опять повернул на сто восемьдесят градусов, и рыба снова начала искать корм на поверхности. Но черные полосы дождя молотили воду, молния била в вершину горы и целилась вилкой в гнездо скопы. На озере было небезопасно. Мы пристали к берегу и разожгли костер.

Сэк появился из-за сосен и присоединился к нам, отряхнувшись и окутав нас скунсовой атмосферой. На прошлой неделе, обследуя пенек, он напоролся на скунса, который тут же надушил его. Я окунул пса в томатный сок, выкупал его с мылом, а потом опрыскал дезодорантом, но в мокром виде он по-прежнему распространял запах скунса, висевший над ним, как облако. «Фу, как от тебя несет», — сказал я Сэку. Тот серьезно оглядел себя и поднял на меня взгляд, говоривший: «Что поделаешь, я и сам себя едва выношу».

Гроза длилась полчаса. Потом мы удили ниже по озеру то с донной, то с поплавочной удочкой и всякий раз успешно. Ни один вид спорта не заменит рыбной ловли. Ею можно заниматься в любое время, были бы только досуг и желание. Не надо ждать, пока устоится погода, пока потеплеет или похолодает или пока начальник уедет по делам. Стихии влияют на рыбную ловлю, но сидеть на привязи из-за того, что одна из них проявляется не в полном соответствии с нашими планами, — значит попусту тратить драгоценные свободные часы.

Удочка с наживкой, катушка, леска составляют единую снасть, все части которой пригнаны друг к другу. Мне больше всего нравится удилище из расщепленного бамбука, но хорошее пластмассовое я предпочту плохому бамбуковому, хотя, ясное дело, пластмасса с бамбуком не идет ни в какое сравнение. Удилище должно быть прочным, с упругим концом, быстро возвращающимся в исходное положение. Движение должно почти равномерно передаваться по всей длине от конца к черенку. Хорошая удочка закидывается без усилий. За хорошей удочкой, даже пластмассовой, надо ухаживать любовно. Большинство рыболовов скорее даст взаймы свою невесту, чем удочку. Я никогда не укладываю влажную удочку в плотно закрывающийся чемодан: от сочетания жары и сырости удочка быстро «сварится» — потеряет упругость, расклеится, станет ломкой. Катушка должна быть легкой, но не хлипкой и большой, чтобы кроме основной лески с приманкой на ней уместился хороший запас лески. Я ловлю на муху и стальноголового лосося, и форель; у меня две катушки «харди» разного размера, обе с запасным барабаном. Некоторые рыболовы берут по два комплекта снастей, но, как и у ружья, у каждой снасти свои особенности, так что все равно привыкнешь к какой-то одной и она станет любимой. Из лесок я предпочитаю крученую и для поплавочной, и для донной удочки. На катушках у меня укреплены поплавки, на запасных катушках — грузила, и, когда нужно, я быстро меняю катушки. Леску номер 8 с девятифутовой удочкой я могу забросить на такое же расстояние, как леску номер 10 с удочкой «харди» для стальноголовых. За годы службы эта тяжелая удочка несколько ослабла под грузом рыбы и мокрой лески, и теперь ею лучше орудовать с номером 10, чем когда-то с 11-тым. Обе можно закинуть почти на тридцать метров, но дальность — это еще не все.