Поединок с собой - Ариадна Громова

– А чем же занимается Шамфор? – заинтересовался Раймон.

– Он создает удивительных роботов, способных самостоятельно мыслить… ну, понимаете, это не совсем то слово, потому что у них это иначе, чем у людей, но другого слова нет. Но обыкновенный робот действует по заранее определенной программе, рассчитанной на какие-то условия, на ту или иную обстановку. А если обстановка изменится так, как этого не предвидел человек, составлявший программу, то робот станет в тупик. Человек всегда будет как-то реагировать на любую неожиданность, попытается искать выхода, а робот просто остановится и перестанет действовать. Это и был главный козырь людей, скептически относящихся к дальнейшим перспективам кибернетики: что, мол, это все же машина, которая «знает» только то, что вложил в нее создатель – человек, не имеет воли, воображения, сложной памяти и свободы выбора. Кибернетики за последние годы и работают над созданием «думающих», «обучающихся» роботов, то есть таких, которые, как и человек, могли бы получать информацию из окружающей их среды, накапливать все новью и новые сведения и сообразно им менять свое поведение… Роже, ты не понимаешь? Ну, вот мы с тобой остались без работы. Меня пять лет учили чему угодно, только не тому, чтоб мыть посуду, гладить белье или таскать грузы. Ты был моряком. Однако мы брались за самую разную работу и хуже или лучше, но выполняли ее. Общая цель у нас была не бог знает какая

– просто не подохнуть с голоду, пока не устроимся по-настоящему, но мы для достижения этой цели делали самые разнообразные вещи. Я научился многому, о чем раньше не имел даже представления. Ты, наверное, тоже. Тут дело не в том даже, насколько сложны эти действия: например, гладить белье проще, чем проводить эксперименты по нейрофизиологии, но все же мне пришлось учиться этому. Да и вообще человек ведь не рождается на свет, так сказать, готовым: он растет и все время чему-то учится. Он сначала умеет только то, что ему необходимо для поддержания жизни: например, дышать, сосать молоко. Потом он учится ходить, говорить, потом, может быть, плавать, или пахать землю, или торговать – ну и так далее. Это тебе понятно? Ну, вот кибернетики и пробуют сейчас сконструировать таких роботов, которые тоже учились бы по ходу дела тому, что им нужно, накапливали бы и использовали опыт, добытый ими из внешней среды… Знаете, ребята, когда я увидел, как робот Шамфора чертит, создает сложнейшую самостоятельную конструкцию, все время обдумывая ее, изменяя… это же чудо! Вот будет сенсация, когда Шамфор продемонстрирует своего Сократа перед аудиторией!

Альбер не понял, почему при этих словах Раймон вздрогнул и перевел дыхание. Он принял это за проявление очень живого интереса. А Раймон в эту минуту думал, как бы попасть в лабораторию Шамфора, как бы кто другой не перехватил эту сенсацию… ну да, у него свое задание, но разве плохо бы и это еще захватить… Ему показалось, что Альбер угадал его мысль, потому что он тут же прибавил:

– Только вот что, друзья: никому ни слова о Шамфоре. Как и о профессоре Лоране, конечно. Меня Шамфор предупредил, и я надеюсь, что вы сами понимаете…

– Конечно, понимаем, – поспешил заверить Раймон.

Он не смог скрыть досаду, и ему показалось, что Роже исподтишка метнул на него хитрый, недоверчивый взгляд. Альбер продолжал:

– Я объясняю вам все очень упрощенно, и это даже не потому, что вы можете меня не понять, а просто я сам знаю мало. Я повторяю то, что слышал от профессора, то, что уловил из его споров с Шамфором, то, что успел наспех прочесть за эти сутки… Ну, кое-что я, конечно, знал в общих чертах и раньше.

– Ладно, ладно, давай дальше, – сказал Роже. – Ты пока ничего не объяснил насчет этих ублюдков профессора. В чем тут смысл: что, они тоже могут обучаться, как мы с тобой?

– В самом деле, не очень понятно, – вмешался Раймон. – Если кибернетики могут достигать таких поразительных успехов, как вот Шамфор, то зачем нужно делать все то, что делает профессор Лоран? Ну, допустим, его Франсуа

– гениальный математик, а у Мишеля – удивительная память и работоспособность. Но все-таки они – жуткие ублюдки, как правильно их окрестил Роже, и ни один нормальный человек не захочет с ними работать. А ведь на свете есть немало нормальных полноценных людей с гениальными способностями в разных областях. И, с другой стороны, известно, что даже обыкновенная кибернетическая машина, не такая, как у Шамфора, может производить математические расчеты и прочее во много раз быстрее, чем человек. И вдобавок – точнее, без всяких ошибок от рассеянности и усталости. Так в чем же смысл и цель работы профессора Лорана?

Альбер долго раздумывал.

– Да, это очень сложный вопрос, – сказал он. – Я сам тут не все понимаю. Но скажу вам вот что. Во-первых, нельзя судить по первым шагам в новой области знания о том, какие перспективы впереди. Например, самолет братьев Райт кажется детской игрушкой по сравнению с современными реактивными самолетами. Но это был первый шаг по совершенно новому пути. Или первые кадры кино – разве по ним можно было предвидеть рождение нового великолепного искусства? Так что дело не в том, как сейчас выглядит Мишель или Поль, дело в принципе. Во-вторых, насколько я понимаю, профессор Лоран стремится к двум целям, взаимосвязанным. Он хочет не только создавать искусственным путем вот такие существа со специально развитыми и усиленными функциями. Он рассчитывает на основе опытов с искусственно выращенным мозгом раскрыть тайну человеческого сознания, точно определить его механизм и научиться им управлять. Он считает, что можно будет, воздействуя на мозг, воспитывать в людях с детства какие-либо таланты, избавлять их от недостатков и так далее.

– Ого! – сказал Роже. – Вот это штука!

– Но на это ему, мне кажется, правильно ответил Шамфор: что если такой способ управлять сознанием людей будет сейчас открыт, то эта сказочная могучая сила может попасть в руки тех, кто готовит войну.

Раймон пожал плечами:

– Ну, если так рассуждать, то вообще нельзя ничем заниматься: ни наукой, ни делами. И, кстати, если уж война начнется, то атомные и водородные бомбы вообще уничтожат человечество. Так что никакого контроля над сознанием не понадобится.

– Я не думаю, что вы правы, – сказал Альбер. – Ядерное оружие в войне могут побояться пустить в ход именно потому, что оно есть у обеих сторон. Если Америка замахнется на Россию атомной бомбой, русские ответят тем же, и в Америке это прекрасно понимают. Ведь у немцев в прошлой войне было химическое и бактериологическое оружие, очень сильное. Однако они так и не пустили в ход это оружие – боялись ответного удара, который для Германии с ее небольшой территорией оказался бы гибельным. А вот если профессор Лоран или кто другой сделает такое удивительное открытие и если его секрет надолго останется достоянием одной какой-либо страны – ну, скажем, Америки… то уж она сумеет воспользоваться этим открытием…