Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович

— Ну, ты, спортсмен, даёшь! — похвалил запыхавшийся Серёга. — Вот что, пойдём в общагу. У нас в комнате переночуешь. Тем более две койки свободные. Мои соседи сегодня в ночь работают.

Вдвоём они протащили Витька мимо ворчливой вахтёрши и оставили в коридоре возле дверей комнаты, где жила молодая семья.

— Смываемся! — Серёга потянул Рада за собой. — А то Зинка драчливая очень. И эта, которой пельмени раскатывают, у неё, знаешь, какая толстая!..

Рад вместе с Серёгой сходили в душ, доели сало, лук и хлеб.

— Жаль, выпивки не осталось, — вздохнул Серёга. — А сало ещё есть. Из деревни привёз. Будешь?

— Я уже наелся, — отказался Рад. — А что, без выпивки никак нельзя?

— Ну, почему же, можно, — недоумённо посмотрел на гостя Серёга. — Ты никогда не пил? Или бросил?

— Никогда.

— Интересный парень! — Серёга недоверчиво покачал головой. — А я считаю, что хоть один раз надо всего в жизни попробовать. Жизнь, она и дана нам для экспериментов. А без них скучно в этом мире. Вот я водки попробовал. Мне понравилось. Нет, не сама водка, а состояние, в которое после неё впадаешь. Лёгкость на душе, мир вокруг не такой мрачный, проблемы выпадают в осадок.

— Проблемы надо решать, — заметил Рад.

— Конечно, надо, — согласился Серёга. — Но не решаются. А на следующий день после выпивки эти проблемы не кажутся такими удушающими. Вот взять меня. Перед армией влюбился без памяти. И не совсем уж безответно. В кино ходили. Обнимать себя позволяла. Целовались. И вдруг роман закончился. Она, видите ли, полюбила другого. Постарше и понадёжнее. Меня словно прессом сжало. Жить не хотелось. Чуть в самоубийцы не записался. Хорошо, моего одноклассника как раз в армию провожали. А провожать у нас в деревне умеют. Самогонка рекой текла. Очнулся в летней кухне, на полу. Вокруг гости вповалку лежат. А рядом Нинка — старшая сестра одноклассника — похрапывает. Груди на меня направила. И так меня это соседство заинтересовало, что боль от разлуки с любимой ушла на задний план, да там и растворилась. И истерзанная душа подсказала, что до свадьбы она заживёт. До моей свадьбы. С тех пор из-за баб слёз горючих никогда не лью.

— А как с Нинкой? — поинтересовался Рад.

— Никак. Она же меня на семь лет старше. Потискали друг друга, пока другие просыпаться не стали. Подарили приятные воспоминания и разошлись как в море корабли. И вообще, проще надо жить. Проще. И насчёт водки, скажу откровенно, я тебя не понимаю. Наш мир так устроен, что если ты — трезвенник, то трудно быть частичкой коллектива. Это как белая ворона. Знал я одного трезвенника. Ещё до армии. Правда, он по болезни трезвостью страдал. Так у него друзей не было. А кто с ним дружить будет? Ни покупку какую обмыть, ни за здоровье выпить. Нет, совсем без водки — нельзя! Противоестественно как-то. Кстати, водка организм от всяких пакостей очищает. Хотя по большому счёту сама пакостью является. Ну, ладно, давай ложиться спать. Это моя кровать, а ты выбирай из этих двух. Если в туалет захочешь, то по коридору прямо до конца и налево. Курить там же, рядом, на балконе.

— Я не курю.

— Я тоже. А ведь пробовал. Тоже в качестве эксперимента. Не понравилось. Но на работе все дымят. Мой организм травят.

— Как ты жить будешь, когда всё на свете перепробуешь? — поинтересовался Рад.

— Всего на свете никогда не попробуешь, — философски рассудил Серёга, потягиваясь на кровати. — Конечно, многое мы познаём из телевизора. Говорит нам герой какой-нибудь телепередачи, что лягушачьи лапки, которые он отведал в парижском ресторане, напоминают вкус курятины, и мы все с видом обожравшихся лягушатников, вторим ему в разговорах с теми, кто не видел этой передачи, что лягушки — та же самая курятина! Или вот расскажет кто-нибудь, что его приятель в Финляндии бутылку водки на кассетный магнитофон обменял, и сразу у всех появляются такие же знакомые, которые только и делают, что ездят в Финляндию и меняют алкоголь на бытовую технику. А недавно один машинист из Югославии вернулся. Так уже вся общага знает, как наши русские весь спирт в аптеке при гостинице выпили. Ещё он рассказывал, как порнофильм смотрел. Вот чего и я хотел бы тоже увидеть. А то обсуждаем, осуждаем, а ведь ни одним глазком! От его рассказов всё естество вверх устремляется. А если натурально посмотреть? Может, и не надо ничего запрещать? Представляешь, приходит домой муж усталый, слегка поддатый, а жена ему фотографию порнографическую. Смотри, возбуждайся! И любовь на ночь обеспечена. А то посмотришь на семейных — тоска берёт. Зачем женились? Пьют, курят, а некоторые даже наркотики употребляют. Какая уж тут любовь.?.. Ну, ладно, спокойной ночи.

Серёга повернулся к стене, но душа, разгорячённая алкоголем, жаждала общения. Тем более имелся такой внимательный слушатель. — Ты откуда приехал, Родион? — спросил, вновь поворачиваясь в сторону гостя.

— Издалека, — ответил Рад и, чтобы избежать ненужных вопросов, уточнил. — Из Астрахани.

— В самом деле, издалека, — вздохнул Серёга. — А я из деревни. Вернее, из армии. Отслужил два года в Чите. Вместе с Витьком. Вернулись сюда. Подались на алюминиевый завод. Но там вредность большая. Не понравилось. Пришли на железную дорогу. Сам-то я из Кошурниково. Всё детство рядом с поездами прошло. Отец у меня дежурным по станции работает. Всё хотел, чтобы я в институт железнодорожный поступил, или в техникум. Но мозгов не хватило. Ни перед армией, ни после. Витёк хоть женился. Думал, квартиру дадут. Как же! Комнату выделили и всё на этом. А дочке уже два года. Вот и пьёт от бессилия. Если бы не Зинка, давно бы запился. Но та его в руках держит.

— А ты из-за чего пьёшь? — поинтересовался Рад.

— А почему бы мне не пить? — удивился Серёга. — Я человек холостой. Зарабатываю неплохо. Кто запретит? Правда, в последнее время конфронтация у меня с начальником станции. Но тут я сам виноват. Душа у меня коллективная, за общество болею очень. Оттого на всех собраниях выступаю. Однажды услышал, как начальник сказал, имея меня в виду, что мол, каждый раз пьянь на трибуну лезет. Ну, я и прошёлся критикой по администрации в целом и по начальнику станции в частности.

— Зачем? — не понял Рад.

— Вот и я теперь думаю, зачем? — удивлённо протянул Серёга. — Жизнь себе осложнил. Мне ведь уже передали, что начальник пообещал ночами не спать, а застукать меня на рабочем месте пьяным и выгнать с работы.

— Разве на рабочем месте можно пить?

— Нельзя, конечно. Но как удержаться, когда соблазнов море? Знаешь, сколько вина вокруг льётся? Я составителем поездов работаю. Как увижу, что проводник вином торгует, так сразу к нему. Вдруг он захочет помыться или, скажем, постоять подольше на станции? И я посредником выступаю, свожу его со своими командирами. И как результат, вся смена нахаляву пьёт. Нет, чтобы после работы! Но не доверяем друг другу. И правильно! Всегда найдётся какая-нибудь несознательная личность, которая приложится к пойлу раньше времени. Вот и приходится во время работы. Тебе, непьющему, этого не понять.

— Не понять, — согласился Рад.

— Да я осознаю, что от алкоголя одни неприятности! — с жаром воскликнул Серёга. — Но коллектив! Как говорится, с кем поведёшься… А мне иногда, вот поверишь, эта выпивка — до тошнотиков. Но слабохарактерный я. И невезучий. Другие грамоты получают, ордена, медали. Тоже ведь пьют. Но не попадаются. И на трибуне начальство не критикуют. А я пять лет уже — и всё на плохом счету. Иногда так хочется, чтобы похвалили! Чтобы вперёд к коммунизму в первых рядах. И жениться хочется. Но как на Витька посмотрю, так сразу и не хочется. Разве что с квартирой найти, местную.

— Может, пить надо бросить? — посоветовал Рад.

— Сколько раз бросал, — голос Серёги дрожал от жалости к самому себе. — Но говорю же, воля у меня слабая. А друзья все пьющие. Иногда такие страшные мысли в голову приходят. Хоть в петлю залезай. Или карандаш в ухо и головой о стенку.

— Могу помочь, — Раду стало жалко безвольного парня.