Сила Солнца: Фантастическая повесть для молодежи из времен недалекого будущего - Николай Андреевич Чайковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И среди людей, живущих в такой атмосфере ненависти к нам, мы должны поселиться! Какая-то сумасшедшая смелость! Чем мы можем обороняться? У нас всего лишь несколько винтовок и револьверов и один пулемет! Кто знает, как вооружены нынче туземцы, нет ли у них винтовок новейшей системы, а то и пушек?
Эх, уничтожат они наш «Орел», — одна надежда на хитрые уловки наших знатоков Востока.
В Тибести, недалеко от столицы Бардай, есть небольшой оазис Адур. Там обитает Майна Али Бен-Сиди, близкий родственник и добрый друг «марабута[37]» Кохема Абу Эль-Гарами из мусульманского монастыря ордена Эс-Се-нусси, расположенного неподалеку от Александрии. Среди соплеменников он пользуется даже большим уважением, чем сам «дардей[38]» Тибести, Майна Кафеле, живущий в Бардае. Так вот, александрийский приятель Бен-Сиди обеспечил нас отличным рекомендательным письмом. Раздобыл его наш неоценимый Лосняченко. Он выдал себя за араба, который много лет прожил в Европе, а теперь вернулся в Египет, чтобы распространять свет мусульманской веры в краях, где она угасает. Он, мол, хочет учредить в Тибести духовную школу и монастырь, а до этого ему нужно получить рекомендации от такой святой личности, какой является Кохем. Тот с радостью согласился помочь и выдал ему желанное письмо, а также несколько талисманов для своего друга. О существовании в Тибести этого Майны и его связях с александрийским марабутом Лосняченко узнал от одного купца в Александрии, с которым познакомился во время прежних путешествий на Восток. Он тотчас купил себе арабскую одежду — белый бедуинский плащ и большой тюрбан того же цвета — запряг в повозку мула и отправился в монастырь. Поездка Лосняченко, как я уже говорил, удалась, но вылет пришлось отложить еще на день.
Кроме того, Михаил Антонович и Иван Петрович запаслись рекомендательными письмами различных европейских консульств на случай встречи с представителями европейских держав.
Может, все и обойдется! Может, издалека все кажется страшнее?
А что, если кончится вода? Что будет, если мы не найдем источник, не сможем пробить колодец в скале?
***
15 апреля, ранним утром
Пустыня!.. Жутко становится, как вспомню, что мы уже столько часов летим над пустыней! Напрасно я успокаивал себя доводами разума: во сне мне мерещились разные ужасы, о которых я столько наслушался, и бескрайние просторы, что тянутся под нами со вчерашнего утра, с той минуты, когда мы вылетели из Александрии.
Чуть свет я вскочил и выбежал на террасу; надеялся увидеть что-нибудь, что хоть немного успокоило бы меня. Но где там! Мы пересекаем громадную Ливийскую пустыню; пространство величиной с половину Украины лишено всякой жизни. Как тут не испугаться?
Когда-то, еще в детстве, я представлял себе пустыню как колоссальную ровную площадку, засыпанную песком, словно безграничная цирковая арена. Но я жестоко заблуждался. Пустыня не гладкая, и не везде покрыта песком. По разнообразию форм мало какой ландшафт может с ней сравниться. Общая характеристика одна: здесь нет никакой органической жизни, ни растений, ни животных, не говоря о человеческих жилищах. А причина тому — нехватка дождей. И хотя, возможно, под поверхностью земли вода кое-где есть, жизнь не расцветет, пока она не пробьется наверх. Сама же почва такая урожайная, что стоит попасть куда-нибудь небольшому количеству влаги, как все мгновенно начинает зеленеть.
Мы постоянно летим на высоте 2000 метров, следовательно, дальность обзора составляет около 160 километров — а это означает, что взглядом можно охватить пространство в 25000 квадратных километров. Какой величественный вид!
Итак, прежде всего — песчаная пустыня. Это песочные гряды, дюны, называемые по-арабски «эль арег». При взгляде сверху кажется, что это какое-то взбаламученное море, которое в один миг застыло, окаменело. Дюны намного выше самых высоких морских волн; некоторые поднимаются до 100 метров. Они тянутся длинными рядами с северо-запада на юго-восток, то есть перпендикулярно направлению пассатных ветров[39], что гонят перед собой и все время перемещают песок.
Не все дюны имеют одинаковую величину и вид. Чем дальше летим мы над пустыней (а летим мы в направлении пассатов), тем теснее громоздятся дюны; очевидно, с незапамятных времен ветры приносили сюда колоссальные массы песка и заставляли их смыкать ряды. Одни из них выше, другие совсем низкие. Тут и там гряда прерывается и образуется как бы горный провал.
Кое-где песчаные просторы переходят в каменную пустыню, «гамма-ду». Местами видны пласты больших или меньших размеров, гладкие или изрезанные расселинами, то узкими, то широкими, как настоящие горные пропасти. Это преимущественно песчаник. От ветра и солнца он крошится, пополняя мельчайшими осколками песчаные гряды, чем и объясняется большое количество песка в пустыне.
В других местах, — с высоты не разглядеть, песок там или каменистые пласты, — можно заметить множество холмиков, напоминающих наши курганы. Эти песчаные горбы невесть почему называют «горами-свидетелями».
Но отнюдь не везде камень выступает в виде пластов. Здесь есть и горы, дикие и романтические, с примечательными ущельями, которые были когда-то руслами рек. В Сахаре, — рассказывает профессор Сегобочный, — некогда пышно цвела жизнь; еще в исторические времена — греческие и римские — обитаемые человеком земли простирались много дальше в глубь пустыни. Впоследствии жизнь эта сошла на нет вместе с запасами воды. Реки высохли, источники и колодцы засыпал
