Амалия и Белое видение - Мастер Чэнь

Индийцы, следящие за нами?

Наемный «форд», сделав широкий полукруг, высадил нас перед колоннами «Раннимеда», по великолепию – второго в городе после «Истерн энд Ориентл». Белой каменной громады с несколько мрачными башнями по углам.

Был уже ранний вечер, мы оказались в толпе счастливых – понятно, в основном белых – людей. Уилсон Пери, менеджер, конечно, давно увидел меня и мгновенно понял, что мне не место в этой толпе. Но если в расположенный неподалеку эпицентр реальной власти в городе, «Пенанг клуб», меня не пустили бы на порог (там место строго для белых), то здесь все-таки отель. В лобби его, среди кресел и пальм, могли зайти и евразийцы, и китайцы (желательно – в европейских костюмах). А я вдобавок была с англичанином, и максимум, что в этой ситуации мне грозило, – лично Пери отзовет в сторону Элистера и объяснит уклончиво, что ситуация может поставить его в сложное положение перед английскими коллегами.

Так что мы спокойно уселись в кресла и начали рассматривать сквозь стекло то, что происходило перед отелем.

– Так, Амалия, – где ваши филиппинцы?

– Не вижу… А, вон они – у торговцев едой напротив, к нам спиной.

– Вижу. А вот один из моих индийцев, он уже во дворе, говорит с шоферами авто. Как бы убивает время вместе с ними. Курит. Он, никаких сомнений.

Индиец, или даже два индийца, следящих за нами на пару с нанятыми мной филиппинцами? Я напряженно вглядывалась в шоферов, с их характерными бархатными шапочками и белыми костюмами. И видела, что Элистер прав, и понятия не имела, что теперь делать. Это все было так же не по плану, как и задание Элистера – чтобы я представила его с Корки спецотделу полиции в Сингапуре. Как я, интересно, это сделаю? Через Тамби, который вообще не хочет со мной говорить?

– Амалия, посмотрите туда. Вон там, где рикши.

Полукруг рикш плотно блокировал ворота, шоферам авто, чтобы въехать или выехать во двор, надо было прижать пару раз груши сигналов, а то и применить запрещенные в городе электрические сигналы.

Мои филиппинцы были сзади этого круга, на улице, – да они, по инструкции, и не должны были придвигаться ближе.

– Так что рикши?

– Вон тот пуллер, справа.

Вот это было здорово. Вне всяких сомнений, в повозке, согнувшись, сидел очень хорошо знакомый нам человек.

Который чуть не убил накануне Элистера.

Сколько же народу следит за нами? Откуда они все взялись?

– Это что, Амалия, – мы в осаде?

– По крайней мере вы в относительной безопасности. Вы дома. Но мне никто не даст здесь комнату. Так, Элистер, мы сейчас что-то быстро придумаем.

– Если придумаем, то вы едете завтра в Сиам, не так ли?

– Так, – не очень уверенно сказала я.

– Тогда делаем вот что. Вы сидите здесь, среди людей. Я иду к Корки за деньгами. И за ним самим. Мы, с двумя револьверами, берем вас под охрану с двух сторон и каким-то образом прорываемся, берем такси… дальше придумаю, пока иду. А потом мы с Корки возвращаемся и устраиваем себе тут крепость на ночь. Ждите.

Разом загорелись электрические шары по периметру круглого двора. Нежно засияли люстры в лобби отеля, среди знаменитых на весь город вазонов с цветами. Здесь были даже розы, милые сердцу любого англичанина. Пахло сигарами и духами дам. За черным, подсвеченным снаружи желтыми лампами стеклом меня ждали убийцы. Слева, из дверей бальной залы, вдруг разом зазвучали ритмичные аккорды басовитых печальных кларнетов, в ритме быстрого шага. Лица людей в лобби осветились улыбками.

– Глубокая ночь, шепчущие звезды над нами, – тоненько пропела своему красавцу во фланелевом костюме юная англичанка в голубом платье и посмотрела на меня с хорошо скрытой брезгливостью.

«Браво, герцогиня», – хотела ответить ей я, но воздержалась. Это слово понятно только обитателям Британской Малайи – им называли девушку из какого-нибудь там лондонского Ист-Энда, которая здесь, среди маленьких коричневых человечков, не только оказывалась неожиданно госпожой, но и всеми силами старалась намекать на свое высокое происхождение.

Девица поняла бы меня очень хорошо.

Я рывком подняла голову. Надо мной стоял Элистер, и лицо его было ужасно.

– Сядьте немедленно, – сказала я ему сквозь зубы, понимая, что вот теперь произошло что-то совсем дрянное.

А Элистер, севший, как заводной автомат, все молчал. И, наконец, выговорил что-то несвязное:

– Толпа констеблей. Флэннаган там. И Стайн, ругается, как сумасшедший, что не успел на пять минут. Боятся, что узнают гости отеля. Ну, вот теперь все.

Я коснулась его холодных и мокрых ладоней, зафиксировав краем глаза любопытный взгляд «герцогини». Коснулась еще раз, оставила там свою руку. Я уже знала, что случилось.

– Они убили Корки, – сказал Элистер с неподвижным лицом.

– В его комнате? Их видели? Когда? – говорила я, гладя его руки – просто чтобы что-то сказать.

– О чем вы, Амалия? Ведь это же Корки! – почти выкрикнул Элистер, потом как-то сразу успокоился – или, скажем так, заморозился.

К кларнетам в бальной зале присоединились трубы, сделавшие аккорды предельно резкими, туба тихо басила где-то на заднем плане. «Герцогиня» в голубом бросила на меня прощальный взгляд и потащила своего юношу к бальной зале.

– Да, в его комнате. Он… он любил поспать после обеда, – выговорил Элистер. – Вот так его и нашли.

– Раздетого? – быстро спросила я.

– Нет, вообще-то одетого, лежал рядом с кроватью, – чуть хмурясь, сказал Элистер. – И – да, без всяких сомнений, палочки для еды. Они так и…

Он бросил ненавидящий взгляд туда, где за стеклом уже была одна ночь, – но кольцо пуллеров рикш стало наверняка только гуще. Вечер в «Раннимеде» только начинался.

– На каком этаже это было? – спросила я только для того, чтобы не молчать.

– На втором, но высоком… Какая разница… Потому что…

И тут мы увидели, что индиец Элистера входит в круг света от фонарей и приближается ко входу в отель.

Элистер мог отступить под защиту своих собратьев, окружавших в этот момент тело Корки. Но даже если я на какое-то время и последовала бы за ним…

А прорываться через двор без Корки, даже паля в воздух из револьвера…

– Мы не можем выйти, – проговорил Элистер, начиная злиться.

– Элистер, – быстро сказала я. – Есть место, куда их не пустят ни в коем случае. Вы же обещали пригласить меня на танцы в «Раннимеде»? А оттуда, из залы… Когда поворачиваешься, то всегда есть шанс осмотреться. Только одно: какой сегодня день недели?

– Среда, – автоматически отозвался он, следя за продвижением противника ко входу.

– Отлично. Танцы в «Истерн энд Ориентл» сегодня – в вечерних костюмах. А здесь как раз в обычной одежде.

То, что было на Элистере, приехавшем со мной с пляжа, даже обычным не выглядело – тот самый, вчерашний, индийский уличный костюм. Он мог вызвать снисходительные улыбки, но англичанину было можно все. Я же… Думаю, не только глупенькая «герцогиня» оценила бы мое тонкое кремовое платье на бретельках, с широким отложным воротником и бантом сбоку. Не совсем пляжное, но когда идешь купаться с Элистером…

И мы оказались в знаменитой, вмещающей 150 человек бальной зале «Раннимеда», выходящей к освещенным огоньками газону и казуаринам, растущим по кромке моря.

Среди белых кителей с золотыми пуговицами и лаковыми ботинками – англичане что-то выглядели сегодня очень по-военному, наверное, в честь ползущих в городе слухов об убийствах. Среди накрахмаленного льна и блейзеров, намекавших на университеты и колледжи. Среди легких античных туник дам, длинных шарфов, завитых локонов возле ушей. И нежной музыки, которой начинались первые, еще пока только коктейльные танцы.

Я скосила глаз: вежливые люди в униформе преградили путь рвавшимся за нами двум убийцам, но те вступили с ними в беседу и даже тыкали в нашу сторону руками: умно.

Мы с Элистером, пытаясь двигаться в такт, переместились ближе к краю эстрады, к музыкантам в одинаковых пиджаках и бутоньерках.

Я подняла голову – и увидела совиные глаза великого шанхайца Лима. Как всевидящий демон, он нависал над залом, замершим перед очередным танцем.

Глаза эти расширились, мне казалось, что сейчас Лим понимает все, что со мной происходит.

И он повернулся, сказал что-то бэнду, высоко поднял руку над плечом… И торжественно, медленным вальсом взревела медь.

Всего меня,

Почему бы тебе не взять всего меня?

Неужели не видишь – я не могу без тебя,

Возьми мои губы, они не нужны мне одному,

Возьми мои руки, зачем мне они без тебя?

Ты взяла то, что было моим сердцем,

Почему теперь не взять меня всего?

Боже мой, откуда он знал? Кто сказал ему, что от Росса Коломбо я могу улететь на волнах нестерпимо громкого звука до самых небес?

Убийцы могли подождать. Потому что я танцевала, наконец, в «Раннимеде» с Элистером. И он, кстати, отлично это делал.

Лим пощелкал пальцами – «Возьми меня всего» без перерыва сменилась таким же медленным вальсом.