Перемирие между СССР и Третьим Рейхом, или «Мценская инициатива» Сталина - Анатолий Максимов

Чехословакия как самостоятельное государство и член Лиги Наций перестала существовать. Кроме Германии, в ее разделе приняли участие Польша и Венгрия, а это значительная часть страны с польским и словацким населением. Вслед за Чехословакией Гитлер оккупировал Мемельскую область в Литве.

«Мюнхенский сговор» оценил яркий политик, консерватор и будущий военный премьер-министр Британии Черчилль: «Это только начало расплаты…». Через год началась Вторая мировая война с ее пятидесятимиллионными человеческими жертвами!

Из окружения министра иностранных дел в Кремль поступали сведения о саботировании Англией и Францией подписания договора с СССР о коллективной безопасности. Сообщалось, что британские финансисты, промышленники и торговые круги оказывают давление на правительство Чемберлена с тем, чтобы пожертвовать Чехословакией ради «дружбы» с Германией.

В Центр поступала информация о переговорах германского МИДа с английскими и французскими партнерами. Из этих встреч следовало, что Лондон и Париж больше заботили вопросы борьбы с коммунизмом, чем организация коллективной безопасности в Европе с целью отпора фашисткой агрессии.

Капитулировав перед Гитлером в Мюнхене, правительства Англии и Франции совершили акт национального предательства. Им удалось развязать руки Гитлеру и натравить его на СССР, но уцелеть в мировой войне этим странам не удалось.

Человечество заплатило непомерную цену за эту предательскую политику.

В канун Мюнхенского сговора, к концу 1937 года, советская сторона располагала планами развертывания Германией широкомасштабных «актов насилия» с целью территориальных притязаний к Австрии, Чехословакии, Польше.

Поступили сведения (май 1939 года) о двух вариантах плана «Вайс» по оккупации Польши, причем по первому назначалась крайняя дата начала операции – 1 сентября 1939 года. По второму – не позднее 15 сентября.

Примечание. Не «мюнхенский сговор» ли и план «блицкрига» Гитлера (все эти «оси», союзы, пакты противников и сомнительных западных «партнеров» с их «русской картой»), как показало время, дали право И. В. Сталину, дальновидному политику и стратегу, «разговаривать» с Западом на языке акций тайного влияния? В частности, в дезинформационной операции по «переговорам» о перемирии в 1942 году?

Проникновение в планы агрессора

Возможности разведки. – Реальная угроза. – Цена предвидения. – «Ждите удара…»

Война уже велась в Европе. К началу Второй мировой войны, с ее официальным объявлением, двенадцать стран оказались оккупированными гитлеровскими войсками. В разной степени в этих странах велась разведывательная работа в интересах советской стороны.

В преддверии нападения фашистской Германии на СССР традиция влияния возможностями дипломатии и разведки на ход международных событий в интересах нашего государства нашла свое продолжение.

Перед советским руководством вырисовывались следующие направления внешней политики, причем важнейшие и даже судьбоносного значения:

– продолжить добиваться заключения союза с Англией и Францией, который мог стать преградой на пути агрессора;

– установить добрые отношения с государствами-соседями, над которыми также нависла угроза войны;

– в случае невозможности избежать войны с Германией попытаться не допустить ее ведение на два фронта – на Западе и Дальнем Востоке.

Были поставлены реальные задачи, среди которых приоритетные: добиваться нейтралитета государств-соседей и стремиться ликвидировать угрозу войны с Японией.

В этом отношении характерна разведработа по союзникам Германии – «оси Берлин – Рим – Токио», в частности против Японии. Разведка занималась «вопросом фронтов» шире. В тридцатые годы она активно работала над созданием предпосылок по устранению угрозы открытия реальных фронтов прогермански настроенными правительствами, то есть «нейтральными» государствами: на Дальнем Востоке, естественно, – Японией, на Кавказе – Ираном и Турцией, в Средней Азии – Афганистаном.

На развитие многолетней ситуации в пользу советской стороны в отношениях Москвы и Токио сказалась эффективная и слаженная работа трех советских ведомств – Наркомата иностранных дел (НКИД), Наркомата обороны (НКО) и его военной разведки, ОГПУ-НКВД с его внешней разведкой.

Разведывательное обеспечение работы НКИД и военных операций НКО способствовало успешным действиям Красной армии в дни боев с японцами у озера Хасан (1938) и на Халхин-Голе (1939), а в делах дипломатических – при заключении с японцами пакта о нейтралитете (апрель 1941 года).

Дальневосточное направление разведработы в преддверии агрессии Германии против СССР становилось особенно тревожным с точки зрения безопасности этого фланга Союза в грядущей войне на наших западных границах. То есть требовалась акция тайного влияния, которая объективно не позволила бы японцам развернуть военные действия на советском Дальнем Востоке.

В основе проведения разведывательной операции «Снег» учитывались два момента: противоречия между США и Японией в ЮВА и наличие реальных возможностей нашей разведки в среде чиновников американского правительства. Советская сторона рассчитывала, что борьба двух держав за влияние в этом регионе должна закончиться военной конфронтацией, потому что американцы придерживались нетерпимой позиции в отношении расширения японской агрессии в ЮВА и на Тихом океане.

Наша разведка ускорила ход событий в интересах советской стороны, обострив отношения двух держав до грани военного столкновения. Нападение японцев на военно-морскую базу США в Пёрл-Харборе на Гавайских островах в декабре 1941 года навсегда похоронило надежду Германии на войну с СССР на два фронта. Япония была уже не в силах открыть фронт на дальневосточном направлении, четвертый по счету после боевых действий в Маньчжурии, ЮВА и на Тихом океане.

Таким образом, реализация советской разведкой операции «Снег» (1940–1941) привела к дезорганизации стратегических планов Японии в отношении военных действий против СССР. Эту операцию стратегического значения, остававшуюся вне поля зрения историков войны и спецслужб, с точки зрения автора, следует рассматривать в качестве пролога к секретным «переговорам» с Германией о перемирии в феврале 1942 года. Прежде всего потому, что в них прослеживается «один почерк» – чрезвычайная скрытность даже для будущих поколений.

Весь опыт внешнеполитической деятельности советской стороны показывал, что в окружении СССР находились явно враждебные ему государства и так называемых «нейтральных» стран просто не существовало. Даже традиционные европейские «нейтралы» Швеция и Швейцария, не выступая открыто с прогерманских позиций, поставили свои промышленные возможности на службу Третьему рейху. От оккупации их спасла Красная армия, ибо по планам Гитлера после победы в Сталинградской битве эти страны подлежали поглощению немецким Третьим рейхом.

Активные будни в работе советских зарубежных ведомств наступили не 22 июня 1941 года, а уже 1 сентября 1939 года. Было понятно: надо спешить, времени осталось в обрез.

Тревожные сигналы поступали фактически изо всех служб, работающих по Германии. За нарочито скупыми строками сообщений усматривалось предупреждение Москве: страна в опасности, пора готовиться к отпору, выводите войска на передовые… В общем, не убаюкивать себя надежами на твердое слово фюрера «всей германской нации» и пакты, которые Третий рейх уже не однократно рвал и попирал железной пятой танковых колонн.

С момента оккупации Польши разведка постоянно информировала руководство органов госбезопасности и через него командование советских вооруженных сил о военно-стратегических планах и оперативных разработках Германии и ее сателлитов, о сосредоточении немецких войск у наших границ, вооружении и запасах стратегического сырья…

На «японском направлении» просматривалась реальная опасность военного вторжения Квантунской армии на нашу территорию и открытия тем самым дальневосточного советско-японского фронта. Это привело бы к резкому ослаблению наших вооруженных сил на западном, советско-германском фронте, открытие которого ожидалось в первой половине 1941 года.

И потому следует несколько подробнее остановиться на вышеупомянутой операции «Снег», о которой стало кое-что известно лишь в девяностые годы прошлого столетия.

Операция «Снег» (1940–1941). Возможно, как ни в какой другой акции тайного влияния, наступательный характер действий разведки госбезопасности сказался в уникальной операции по инициированию начала военной конфронтации между США и Японией. Причем случилось это в особо важное для советской стороны время – в период трудностей начального этапа Великой Отечественной войны.